Суммарная стоимость корпоративной репутации 15 компаний из ведущих индексов фондовых рынков составляет 16,77 трлн $ или примерно 33,5% их общей капитализации (при оценке по методу Reputation Dividend).
Для того, чтобы было нагляднее: это ВВП РФ за 8-9 лет.
Но 33,5% это, как средняя температура по больнице.
У компаний, чьи акции торгуются на британской FTSE100, репутационная доля в цене составляет 47%, а на российский RTS INDEX только 14%. (Это до “операции”, которую дискредитирует призыв -”фашизм не пройдет”( см.решение Тверского суда Москвы) ).
Цену репутации достаточно легко измерить как разницу между стоимостью имущества, принадлежащего компании и её оценочной стоимостью.
Или несколько более сложно: через размер прибыли, получаемой вследствие наличия репутации.
- Чем лучше у вас репутация, тем охотнее и дешевле вам продают и тем охотнее и дороже у вас покупают.
- Вам легче получить кредит под низкий процент.
- А работники предпочитают работать на вас.
Поэтому репутация имеет цену. И потеря репутации — это потеря денег.
А почему в России это не работает? Может потому, что бизнес принято отжимать, партнёров кидать, а лохов (потребителей) разводить. А почему принято?
Американский социолог Э. Бэнфилда провёл год в южной итальянской деревне, наблюдая, как строятся доверительные отношения.
Он обнаружил то, что называется "аморальный фамилизм": жители деревни готовы умереть за членов своей семьи, но могут обманывать представителей другой семьи и тем более другой деревни.
В книге американского политолога Роберта Патнэма ”Чтобы демократия сработала” сравнивается, как формируется доверие на богатом севере и бедном юге Италии.
На юге Италии господствуют разновидности аморального фамилизма. Человека наделяют доверием не по его действиям, а потому насколько он семейно, религиозно, этнически близок. Здесь даже ОПГ называется “мафия”— семья.
Существует как бы презумпция виновности “чужака”. Тот, кто говорит на другом языке, верит иначе или даже просто по другому одет, по умолчанию — враг. Его можно и нужно обворовать, избить, ограбить, а лучше убить, просто потому, что он чужой и следовательно всё это собирается сделать с вами.
На севере Италии человека оценивают потому, что и как он делает лично. Здесь важны не семья, нация или религия, а личные человеческие качества. Каждый человек воспринимается как потенциальный партнёр и союзник. Каждый приходящий извне, как бы получает некий кредит доверия, который может как приумножить так и потерять.
Такие мировоззрения формируются исторически. “Южный”, назовём его так, тип мировоззрения формируется как защита от государственной власти, как способ решить проблемы людей, до которых государству нет дела. Он рождается и живёт в сословных, склонных к тоталитаризму обществах. При этом он увеличивает степень их сословности и тоталитарности.
Исторически “южный” тип, сложился как социальный ответ деревни на давление государственной власти.
“Северный” тип мировоззрения формируется в обществах, где власть принадлежит народу. Причем народу вооруженному, который добровольно, активно и массово защищает свои права.
Каждый новый человек — это потенциальный защитник общества. И при оценке человека становится важно, какую пользу обществу он лично приносит, а не какого цвета его кожа, кто его предки, кому он молится и молится ли вообще.
Исторически “северный” тип мировоззрения сложился в свободных городах. В воинском строю людей, встающих по первому зову на защиту прав каждого, стоящего в строю.
Представителям “северного” мировоззрения, являющимся хозяевами своей жизни, свойственно планировать жизнь далеко вперёд – получить образование, хорошо и честно работать и к определённому времени добиться успеха. Тоска смертная, короче.
У “южных” сплошная романтика: украл, выпил и как повезёт.
“Южане” всегда беднее “северян”, при этом они твердо уверены – это следствие того, что “северяне” их обманывают. Хотя имеет место обычный рыночный механизм, при котором риски перекладываются на ненадёжного партнёра.
Невозможно указом изменить мировоззрение в обществе. Более того, попытка ввести в “южном” обществе типичные для “северного”социальные институты, например, демократию , это всё равно, что аллергиков заставить есть апельсины. У одних вызовет раздражение, у других шок, а третьи просто помрут в процессе демократизации.
Само собой деление это достаточно условное. И в глубине души самого завзятого “северянина” живёт маленький ”южанин”. Здесь скорее речь о господствующем в обществе мировоззрении.
Можно ли изменить господствующее в обществе мировоззрение? Достаточно удачным был опыт, проводимый в начальный период строительства СССР. Это и служба в армии (которая реально была почётным долгом) и создание всевозможных обществ и общественных движений.
Человек в обществе других случайных людей, занятых с ним одним важным и нужным для общества делом, становится “севернее”.
В обществе дебилизора и мяча для боулинга — “южнее”.
Когда Христос говорил: «И враги человеку — домашние его» (Мф. 10:34-36)
Он говорил здесь о том, что прячась за свою семью, своих предков человек теряет себя.
Должен честно признать: мне, как закоренелому “северянину”, физически сложно общаться с “южанами”, уверенными, что их каждый, везде и всюду норовит обмануть, облапошить, всё отнять и первым напасть. Ощущение, как будто говоришь с параноиком. Сходство усиливается тем, что свои грабежи, насилия и всю творимую мерзость они оправдывают словами: “он сам собирался так сделать”.
Видимо не мне одному это тяжело.
Впрочем те, у кого хорошая репутация, стараются не иметь дел с теми, у кого её нет. И дело здесь даже не в моральных принципах. Просто связавшись с негодным партнёром, рискуешь тем, что он тебя подведёт, не выполнит свои обязательства.
"Для строительства репутации нужно много добрых дел, а для разрушения довольно одного дурного", — сказал Б. Франклин
Но не все способны это понять. А вы?
Автор: #павел_аир 57 лет, автоэлектрик-диагност, живу и работаю в Германии