Доклад священника Маланкарской церкви Поля Вергезе (будущего митрополита Делийского Мар Григория) на 3-й неофициальной консультации между православными и нехалкидонскими церквями в Женеве, прочитанный 16 августа 1970 года.
В своём докладе о. Вергезе касается темы принятия Древневосточными церквами четырёх Вселенских соборов (с 4-го по 7-й) и подробно останавливается на Шестом (Третьем Константинопольском) Вселенском соборе (680-681). Докладчик предлагает свою классификацию Вселенских соборов Православной церкви и говорит о том, что только первые три (Никейский, Константинопольский и Эфесский), которые также признаются нехалкидонитами, имеют определяющее значение для христианской веры.
Несмотря на экуменические взгляды и долгую работу во Всемирном совете Церквей, будущий маланкарский митрополит Дели однозначно высказывается о невозможности принятия нехалкидонитами Шестого Вселенского собора. В качестве причин он называет: анафематствование данным собором богословов, почитающихся в Древневосточных церквях: Диоскора [Александрийского] и Севира [Антиохийского] и дифелитское учение о божественных и человеческих волях и действиях Христа. Несмотря на это о. Вергезе считает, что богословский диалог должен продолжаться и восстановление евхаристического общения может состояться и без единства по вопросу о количестве Вселенских соборов.
В проницательной статье на тему «Преемственность и внутреннее единство тринитарного и христологического догматов семи Вселенских соборов», представленной на Бристольской конференции в июле 1967 г. профессор Г. Конидарис акцентировал внимание на позиции православных церквей по данному вопросу. Самым интересным в его выступлении было разделение семи соборов на две части. Никейский (325 г.) и Константинопольский (381 г.) относятся к первой части – последний, особенно был позитивным достижением «греко-христианского» духа в прояснении тринитарного и христологического догматов. Символ веры был сформирован; никакие дальнейшие изменения не должны были быть принимаемыми. Пять последующих соборов, включая Эфесский (431 г.), Халкидонский (451 г.) и три последующих, принадлежат к другому типу. Они признают Символ первых двух соборов неизменным. Их задача состояла в том, чтобы уточнить его, а не переформулировать Символ, который был сформулирован в 381 году совершенным греческим языком святого Григория Нисского. Это понимание профессора Конидариса имеет центральное значение для отношений между нашими двумя церковными семьями. Мы все можем согласиться с тем, что формулировки Никеи и Константинополя имеют уникальное и окончательное значение и самым безопасным является не вмешиваться в них. Эти документы были подготовлены общими отцами наших Церквей. Не все они были грекам по этническому происхождению или гражданству. Важно отметить это. Большинство этих отцов прибыли из церковных общин Африки и Азии, которые позже стали патриархатами Александрии и Антиохии. Главными среди отцов трёх соборов были Афанасий и Кирилл Александрийские и каппадокийцы, прибывшие из Египта или Малой Азии. Нет оснований утверждать, что только Греческая церковь понимала их и их терминологию. Образованные народы Азии и Африки были, по крайней мере, также способны использовать грекоязычную терминологию, как сегодня индийцы и американцы могут использовать англоязычную терминологию. Но более важным моментом является нерушимый характер веры первых двух Вселенских соборов. Как только обе стороны должным образом осознают этот момент, некоторые наши экклезиологические разногласия станут разрешимыми. Исторически, вопрос заключается в том, что третий Вселенский собор, т. е. Эфесский (431 г.) и Халкидонский собор (451 г.) сделали по отношению к первым двум Соборам? В случае с Третьим собором была явная ересь против которой Собор выступил – приписанная Несторию, архиепископу Константинопольскому. Александрийская церковь возглавила наступление на эту ересь, как и в случае с арианской ересью более века назад. Они осудили Нестория и приписываемую ему ересь, о том что во Христе есть две различных персоны, два различных лица – одно человеческое и одно божественное. Учил ли этому Несторий или нет, это ересь и Церковь до сих пор осуждает это учение. В этом смысле решения Третьего собора имеют большое доктринальное значение и разъясняют вероучение Никейского и Константинопольского соборов. Ситуация с Четвёртым собором кажется несколько иной. Во-первых, ересь, против которой был созван Халкидонский собор, до сих пор неизвестна. Если бы речь шла об осуждении учения Евтихия, то мы незнаем ни чему учил Евтихий, ни кто следовал за его учением. Однако, исходя из предположения, что имелось еретическое учение, согласно которому человеческая природа Христа не была единосущна нашей или что она было поглощена его божественной природой, и те, кто принимают Халкидон и те, кто отвергают этот собор, соглашаются, что Христос единосущен с нами в своей человечности и что человеческая природа со всеми её свойствами и способностями остаётся не слитной и нерастворимой во Христе. Мы также согласны осуждать Евтихия на том основании, что он отрицал двойную единосущность. Понятно, что нехалкидонская сторона не делает этого на основании Халкидонского собора. Именно потому, что наша собственная традиция является подлинной и истинной, мы утверждаем двойную единосущность и единую божественно-человеческую природу Христа. Мы рады, что православные и наши друзья-католики принимают эту двойную единосущность. В этом отношении мы все придерживаемся одной подлинной традиции, даже если некоторые из нас не принимают Халкидонский собор. Это значит, что для нас Халкидон не является неотъемлемым элементом подлинной традиции, и, что другие церкви также могут отвергнуть Халкидон и по-прежнему оставаться в подлинной традиции. Однако это не так же в случае с Третьим Вселенским собором. Церковь Востока отвергает Третий Эфесский собор (431 г.). Как результат, Несторий, а также Феодор [Мопсуестийский] и Диодор [Тарсийский], чьи учения были осуждены подлинной традицией, продолжают почитаться в Церкви Востока. Если бы нехалкидонские церкви пытались бы восстановить евхаристическое общение с Церковью Востока, то принятие Третьего Вселенского собора, или, по крайней мере, основного учения этого собора, было бы необходимым условием. Также Церкви Востока необходимо было бы принять термин «Богородица» и учение о едином лице Христа. Если бы эти доктрины были приняты, то мы бы не настаивали на принятии ими Третьего собора, но обрели бы наше единство на основе веры Никейской и Константинопольской, дополненной формальным отказом от доктрины двух лиц, а также утверждением термина «Богородица» и христологии ипостасного соединения. Это основное различие между природой Эфеса и Халкидона нуждается в дальнейшем обсуждении нашими церквами. Причина, по которой мы не пригласили Церковь Востока на эти консультации заключается в том, что Церковь Востока это – единственная восточная церковь, с которой у нас существуют реальные христологические разногласия, в то время как между нашими церквами [Православной и Древневосточной] существует согласие по христологической позиции. Не исключено, что богословские собеседования с Церковью Востока покажут, что они также утверждают ипостасное соединение двух природ во Христе, и тем самым действительно утверждают единое лицо и что Мария действительно родила Богочеловека. Если бы это было так, то Третий собор как таковой, не должен быть препятствием, хотя осуждения тех ересей, осуждённых Эфесом в 431 году, возможно, всё ещё необходимы для восстановления общения между нами. Поскольку мы теперь убедились, что утверждая две природы во Христе, халкидонские православные церкви также утверждают ипостасное соединение и все «четыре наречия» [неслиянно (ἀσυγχύτως), неизменно (ἀτρέπτως), нераздельно (ἀχωρίστως), неразлучно (ἀδιαιρέτως)], мы больше не боимся следовать возможности восстановления общения между нашими двумя традициями. Профессор Цониевски из Болгарской православной церкви был в основном прав, говоря о «страхе нехалкидонитов»… «что Православная (т. е. халкидонская) церковь несколько отошла от решений Третьего Вселенского собора против Нестория и внесла некоторые несторианские элементы в вероучение». Этот страх действительно был и только сейчас рассеивается; точно так же, как и страх халкидонитов, что мы, твёрдо стоящие на трёх Вселенских соборах, отвергая Халкидонский собор, утверждаем нечто меньшее, чем полная человеческая природа во Христе. Теперь мы можем сделать то, что профессор Цониевски так просил нас сделать, мы «должны перестать обвинять Халкидонский собор в несторианстве», особенно если взять Халкидон, дополненный Пятым Вселенским собором, и его толкование Халкидона. Мы также можем согласиться с тем, что халкидонские церкви не должны отделять Четвёртый собор от Пятого. Однако, мы не можем сказать, что Шестой и Седьмой Вселенские соборы органически или неотъемлемо относятся либо к Четвёртому и Пятому, либо к первым трём. Пятый Вселенский собор, смог рассеять наши сомнения относительно Четвёртого. Ибо, сначала отказываясь осудить учение Феодора [Мопсуестийского], Феодорита [Кирского] и Ивы [Эдесского], Римская церковь, по крайней мере, дала основания для нашего подозрения, что Халкидон действительно имел некоторое несторианское влияние. Папе Вигилию потребовалось совсем немного времени, чтобы принять Пятый собор. Если послание Вигилия подлинно, то папа признаёт, что был не прав, защищая Три главы. Эта, своего рода, защита Трёх Глав и таких учителей, как Феодор, Феодорит и Ива, сделала Халкидон подозрительным. Также является историческим фактом, что, несмотря на опровержения папы Вигилия (554/555) и подтверждение его преемником Пелагием I Деяний Пятого собора, этому собору резко противостояли северная Италия, Англия, Франция и Испания, а также часть Африки и Азии. Милан находился в расколе до 571 г., когда был опубликован Энотикон. В Истрии раскол продолжался полтора века. Даже сегодня возникают мнения, что подозрительные западные богословские сочинения, доказывают, что несторианство не совсем умерло среди западных халкидонитов. Третий Константинопольский собор, названный шестым Вселенским (680-681), перечисляет «пять святых и Вселенских Соборов». В его текстах также указывается конкретная ересь или еретик против которых созывался каждый собор: Халкидон был созван против «Евтихия и Диоскора, ненавистных Богу». Пятый собор был против «Феодора Мопсуестийского, Оригена, Дидима, Евагрия и сочинений Феодорита против Двенадцати глав знаменитого Кирилла [Александрийского] и Послания Ивы». Нас, нехалкидонитов, там не было. Если бы мы были, мы наверное, захотели бы узнать, в чём состояла ересь «Диоскора, ненавистного Богу». Пока мы этого не узнаем, не может стоять вопрос о том, чтобы мы приняли Шестой собор как находящийся в каком-либо смысле в правильной традиции. Осуждение Дидима и Евагрия должно быть произошло за их оригенизм. Это вопрос, который нам необходимо изучить дополнительно. Есть целая плеяда людей, осуждённых Шестым собором за их якобы монофелитские взгляды – Феодор Фаранский, Сергий, Пирр, Павел, Пётр, папа Гонорий, Кир Александрийский, Макарий Антиохийский и Стефан. Их обвиняют в утверждении «одной воли и действия в двух природах Христа, истинного Бога нашего». Я не уверен, что является истинной ересью, которой эти люди придерживались – «две природы» или «одна воля и действие». Их ересь рассматривается как «безумное и злое учение нечестивого Аполлинария, Севира [Антиохийского] и Фемистия». Помещение Аполлинария и Севира в один ряд показывает, как плохо понятно их учение, Шестому собору. Фемистий Александрийский так решительно выступал за человечность Христа, что приписывал неведение человеческой душе Христа. Если принятие Шестого собора, таким образом означает наше согласие осудить Диоскора и Севира, истинных учителей древней традиции, то мы должны выбрать двух упоминаемых отцов вместо Шестого собора, который, как нам кажется запутался, если не сказать большего. Его орос, или догматическое определение, мы находим интересным. Первая часть этого ороса гласит: «последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы – по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, – так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо и одну ипостась, – не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и Единородного, Бога Слово, Господа Иисуса Христа». Эти слова мы находим в основном приемлемыми, хотя не в качестве догматической формулы, наравне или вместо Никео-Цареградского Символа веры. Вторая часть ороса требует отдельного исследования. «Также проповедуем, согласно учению святых отцов, что в Нём два естественные хотения или воли нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно, и две естественные воли не противоположные, как говорили нечестивые еретики, да не будет, но человеческая Его воля уступает, не противоречит или противоборствует, а подчиняется Его божественной и всемогущей воле. Ибо, по учению премудрого Афанасия, надлежало воле плоти быть в действии, но подчиняться воле божественной. Как плоть Его называется и есть плоть Бога Слова, так и естественная воля Его плоти называется и есть собственная воля Бога Слова, как сам Он говорит: яко снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшего Мя Отца (Иоанн. 6, 38), называл своею волею волю плоти, поелику и плоть стала Его собственною плотию. Как всесвятая и непорочная одушевленная его плоть, будучи обожена, не уничтожилась, но осталась в своём собственном месте и положении, так и Его человеческая воля, будучи обожена, не уничтожилась, а сохранилась, согласно с Григорием Богословом, который говорит: воля того, мыслимого в Спасителе, будучи всецела обожена, не прекословит Богу. Утверждаем, что в одном и том же Господе нашем Иисусе Христе, истинном Боге нашем, два естественные действия нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно, то есть, божественное действие и человеческое действие, согласно с богопроповедником Львом, говорящим ясно: каждое естество производит то, что ему свойственно, в общении с другим, когда, то есть, Слово совершает то, что свойственно Слову, и плоть приводит в исполнение то, что свойственно плоти. Не будем выдавать за одно естественного действия Бога и твари, чтобы не возвести сотворённого в божественную сущность, и не низвести превосходства божественного естества на место, приличное тварям». Здесь, как и ранее в оросе упоминается «Томос папы Льва». Соборные деяния фактически называют Томос «столпом правой веры». Вы, наверное, понимаете, что для нас, довольно трудно принять это. Для нас папа Лев I по-прежнему еретик. Возможно, нам удастся воздержаться от осуждения его имени, в интересах восстановления общения между нами. Но мы не можем с чистой совестью принять Томос Льва как «столп православной веры» или принять собор который сделал такое заявление. Собор однозначно одобряет то, что я явно считаю ересью в Томосе Льва: «каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти». Если правильно понимать ипостасное соединение, то тогда нельзя сказать, что плоть делает что-то сама по себе, даже если сказать, что при этом она находится в соединении со Словом. Плоть не имеет своей ипостаси. Это ипостась Слова которая действует через плоть. Это та самая ипостась Слова, которая совершает действия и Слова и своей собственной плоти. Аргументы в оросе Шестого собора в основном неприемлемы для нас. «Чтобы не возвести сотворённого в божественную сущность, и не низвести превосходства божественного естества на место, приличное тварям» собор не признаёт естественное действие во Христе, одновременно божественным и человеческим, божественной и человеческой природы одной ипостаси. Можно понять первую часть этого возражения, но не сделанный из неё вывод. Творение не участвует в божественной сущности (οὐσία), но только в нетварной энергии Божественной сущности. Но в Иисусе Христе человечество соединяется с божественной личностью или ипостасью. Если мы отрицаем это, мы не христиане. Действие воплощённого Логоса есть божественно-человеческое действие и мы не можем сказать что только плоть или человеческая природа были распяты. Они распяли Господа Славы. Какой смысл у фразы: «Низвести превосходства божественного естества на место, приличное тварям», или Шестой собор отрицал воплощение? Нам кажется, что Шестой собор более основывался на Томосе Льва, чем на сочинениях святителя Кирилла [Александрийского]. Там где собор основывался на учении Кирилла, оно приемлемо, как например, в том, что и чудеса, и страдания были совершены одной сущностью, Христом, нашим истинным Богом, Который стал человеком. Но мы не можем согласиться, когда собор утверждает «две воли и два действия, действующие совместно». Мы не уверены, что «каждая природа желает и делает то, что ей прилично», ибо мы верим, что желает и действует ипостась Христа, через божественно-человеческую природу. Природа не имеет существования вне ипостаси, которая действует в обеих природах. Таким образом, мы предпочли бы говорить о воплощённой природе Логоса, и божественной, и человеческой, объединённых в единой ипостаси Логоса, с богочеловеческими волей и действием.
* * *
Подводя итог: принятие Шестого собора для нас более затруднительнее, чем принятие Халкидона. На то есть следующие основные причины:
а) Совершенно независимо от того факта, что наши отцы не присутствовали на этом соборе, мы отмечаем, что этот собор явно и несправедливо осуждает наших отцов Диоскора и Севира, и называет последнего «проклятым», а его учение «безумным и нечестивым».
б) Мы не можем принять дифелитскую формулу, приписывающую волю и энергию к природе, а не к ипостаси. Мы можем только утверждать единую и несмешанную Богочеловеческую природу, волю и энергию Христа, воплощённого Бога.
в) Мы видим, что Шестой собор превозносит как стандарт, главным образом, учение Льва и Агафона, римских пап, лишь на словах следуя учению блаженного Кирилла [Александрийского]. Мы считаем Льва еретиком за его учение о том, что воля и действие во Христе должны быть приписаны двум природам Христа, а не единой ипостаси. Человеческая природа столь же «естественна» для Христа, воплощённого Слова, как и божественная. Это одна ипостась, которая и божественная, и человеческая, и всё действие исходит из одной ипостаси. Поэтому мы настаиваем на единой богочеловеческой природе, воле и энергии Христа Воплощённого Господа и осуждаем учение Льва. Поэтому мы не может принять орос Шестого собора, основанный на учении Льва. Эта тема, безусловно, заслуживает дальнейшего и более подробного изучения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Эта статья была написана с учётом замечаний, полученных от братьев с халкидонской и нехалкидонской сторон. Эти замечания весьма серьёзны. Если же восстановление общения между нашими двумя семьями Церквей зависит от нашего принятия четырёх соборов отвергнутых нехалкидонскими церквами, то в настоящее время, у нас мало надежды, что это условие может быть выполнено. Если это условие sine qua non [«то, без чего невозможно»] в умах богословов с нехалкидонской стороны, мы хотели бы, чтобы нам это сообщили, чтобы у нас была возможность известить священные синоды наших церквей и ожидать от них дальнейших указаний относительно продолжения наших двусторонних диалогов. Моя собственная точка зрения состоит в том, что мы должны продолжать диалог в том же духе, потому что, несмотря на наши основные разногласия по вопросу четырёх соборов, мы по-прежнему имеем много общего, и мы можем внести значительный вклад, как Восточные православные церкви во всемирную экуменическую дискуссию. С другой стороны, если мы серьёзно отнесёмся к ценному выводу профессора Конидариса, что формулировки Первого и Второго соборов носят определяющий характер, а более поздние соборы следует рассматривать только как толкование смысла веры Никейского и Константинопольского соборов, то мы можем порекомендовать нашим церквам начать официальный диалог с целью восстановления общения между двумя нашими традициями. Основой или отправной точкой для такого диалога являются:
1. В общем заявлении (которое могло бы быть объявлено Священными Синодами епископов всех автокефальных церквей (с любыми необходимыми изменениями) и которое удовлетворило бы каждую церковь), мы должны чётко заявить, что обе наши традиции разделяют одно подлинное предание неразделённой христианской церкви в отношении нашего понимания и учения о Благословенной и Святой Троице, воплощении Господа нашего Иисуса Христа, исхождения и действия Святого Духа, природы Церкви и месте Пресвятой Богородицы, святых и всех верных, характере служения и таинств в Церкви, и нашего ожидания грядущего мира с пришествием во славе Господа нашего и воскресения мёртвых.
2. Это совместное заявление также будет включать раздел о нашей общей христологии, подчеркивая то, что у нас есть общего, но также говоря и о нашем различии в формулировках относительно природы, воли и энергии в нашем Господе Иисусе Христе. Можно сказать, что разнообразие форм поклонения, языков и культур, а также формулировок веры может в определённых пределах служить обогащению, а не обеднению общей церковной традиции.
3. В заявлении также будет ясно указано, что, хотя для халкидонских церквей недопустимо отвергнуть или отменить любой из семи соборов, для нехалкидонитов также трудно официально принять четвёртый, пятый, шестой и седьмой соборы, признанные халкидонской семьёй. Можно было бы пояснить, что нехалкидониты воздержатся от официального осуждения Халкидонского собора и папы Льва Великого, а халкидонские церкви откажутся от осуждения Диоскора и Севира как еретиков. Это будет также означать, что две наши семьи согласны в осуждении учения Нестория и Евтихия как еретических.
4. В заявлении также говорилось бы, что по крайней мере временно, юрисдикции церквей сохранятся раздельными на основе различных литургических традиций, т. е. два патриархата Антиохии и Александрии, а также Константинополя могут продолжать существовать с их различными юрисдикциями. В заявлении должна выражаться надежда, что по мере роста взаимного доверия между различными литургическими традициями станет возможной реорганизация юрисдикций. Некоторым церквям можно дать чёткие заверения в том, что в общение с другой церковью не нарушит их административной или юрисдикционной целостности.
Следующим шагом должно стать назначение Совместной Комиссии двух традиций, члены которой встретятся официально и составят предложения по обсуждаемым вопросам. Постоянный комитет Древневосточных церквей уже был уполномочен действовать от имени нехалкидонских церквей. Как только подобное действие будет объявлено Православными церквями халкидонской семьи, мы могли бы приступить к созыву совместного заседания двух комиссий. Одна из наших задач здесь, на нынешнем собрании, подготовить повестку дня совместного заседания и назначить небольшую группу людей, которые будут готовы помочь в организации совместной встречи. Смею даже предположить, что первое заседание Совместной Комиссии должно состояться в январе 1971 года в Аддис-Абебе.