(Продолжение. Начало читайте здесь.)
А летом она открылась мне немецкой колонией в одесских степях. От немцев там, правда, остались только руины собора, сколько-то домов да необычное расположение ледников — под улицей. Обочины разбитых улиц бывшего Зельца, тянущихся вдоль Кучурганского лимана, были устелены чёрно-оранжевыми пятнами опавших жердель и грецких орехов. Карабкающиеся на холм проулки угощали сладкой шелковицей. В жарком воздухе витал дым сжигаемого мусора с яркой нотой самого распространённого сорняка — конопли. На сельском пляже, устроенном на бетонной дамбе, местные подростки, не дичась, возились со своими мелкими братьями и сёстрами. Погранцы, набиравшиеся, судя по выговору, из украиноязычных регионов, шумно плюхались в тёплую воду после очередного рейда против приднестровских контрабандистов.
Четыре летних отпуска в Лиманском, четыре счастливых лета на Одещине. Вредный абрикос посреди двора, так и норовящий стукнуть по темечку в тщетной надежде воспитать хоть одного собственного Невтона. Плотный тент наливающегося соком винограда над летней столовой. Аромат благоухающих после полива роз, проникающий из палисадника сквозь раскрытые настежь окна в прохладу дома. Кучурганский базар, на который нужно было собираться затемно, потому что к полудню уже всё раскупят, — не хуже Привоза, ей-ей! Мясные ряды, молочные, рыбные, овощные и фруктовые. Ведро живых раков, которых не съесть дружным коллективом любителей «Білої ночі». Умопомрачительно пахнущие чесночные пампушки. Закаты над лиманом. Все сезоны «Доктора Хауса», купленные на одесском развале. Маленькие радости тихого деревенского отдыха…
Усидеть на месте было невозможно. Она была рядом, вокруг, такая яркая и интересная...
Продолжение следует.