"В ночь с 26-го на 27-е июня 1941 года исход сражения за Минск уже был предрешен. На захват немецкими танками трассы и железной дороги Минск-Смоленск ответить Павлов уже ничем не мог".
(с) Евгений Читинский
Начало первой книги "Лейтенант Старновский" здесь:
Начало второй книги "Лейтенант Старновский. Бои на "Линии Сталина"
Предыдущая глава тут. Гл. 38
Небольшое личное сообщение моим читателям.
Перерыв в моем творчестве был связан с последними событиями, так как «эфир» оказался забит «помехами и шумом», поэтому «картинки оттуда» не приходили. Эмоции, гнев, боль, страдания — вот что его заполняло…
Кроме того, мне, как специалисту по лету 1941 года и как бывшему военному контрразведчику тоже очень тяжко дался этот месяц.
Но теперь война, в философском смысле этого слова, и военная спецоперация в конкретном случае, стала для людей уже обыденной реальностью. Уже не вызывает такого всплеска эмоций, переживаний. Как результат, «эфир», что называется, стал «очищаться», и вот «картинки оттуда» снова стали приходить.
Что поделать, люди быстро ко всему привыкают. К войне тоже. Вот посмотрите на наших дедов и прадедов: они после войны даже к мирной жизни не сразу привыкли.
И да, лучше бы Украина подала в международный суд ООН на Россию из-за Крыма и Донбасса, тогда ничего бы и не произошло. Но ведь не подали же! Знали, что продуют международный суд, потому что есть ч. 2 ст. 1 Устава ООН. А значит, право наций на самоопределение пока еще никто не отменял…
Это я как бывший следователь и как историк говорю.
Вот написал, выплеснул свои эмоции, и как-то немного полегчало.
Бои на «Линии Сталина». Лейтенант Старновский.
Глава тридцать девятая. 27-е июня 1941 года. Начало оперативного окружения
Штаб Западного фронта с 4-х часов утра 26-го июня 1941 года начал перемещаться из района Уручья (20 км восточнее Минска) в Бобруйск, но ввиду обострившейся обстановки на бобруйском направлении остановился в лесу восточнее Днепра в районе Могилева.
Командующий фронтом генерал армии Павлов сумел выскользнуть из обозначившегося оперативного окружения. Понятное дело, вместе со своим штабом. Вот только устойчивости в командовании войсками это не добавляло.
В ночь с 26-го на 27-е июня 1941 года исход сражения за Минск уже был предрешен. На захват немецкими танками трассы и железной дороги Минск-Смоленск ответить Павлов уже ничем не мог. Наши танки были бездарно потеряны в неподготовленных контрударах приграничных мехкорпусов. А как бы они сейчас пригодились!
Генерал армии Павлов Дмитрий Григорьевич не был военным гением или просто талантливым полководцем, но он был хороший ремесленник своего дела. А это в разы лучше, чем политик, который поддается своему горячему грузинскому характеру и желанию наказать Гитлера «здесь и сейчас». И, как военный профессионал, генерал армии Павлов все же смог предпринять кое-какие шаги для парирования немецкого обходного манёвра после того, как Минский УР получил пробоину на своем северном участке фронта.
Он бросил в бой свой главный резерв — 100-ую стрелковую дивизию. Но вот незадача, пехота не успела перехватить танки! А ведь еще утром 26-го июня 1941 года была надежда на то, что, перекрыв обходную дорогу в районе Острошицкого Городка, советские войска смогут остановить охват нашей группировки с севера.
За окошком штабной полевой палатки было темно. Наступила ночь с 26-го на 27-е июня 1941 года. Командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов тяжело задумался. Он мрачно взглянул на огромную карту, расстеленную на большом столе.
Его оборона из двух стрелковых дивизий, «севших» на законсервированную линию Минского укрепрайона, даже в такой тяжелой ситуации еще может продержаться некоторое время. А дальше что?
Командующий фронтом знал, как организовывается оборона по всем правилам военной науки. Да это знал даже простой лейтенант, который командовал взводом, потому что ЭТО было подробно расписано в главе 10-й (Оборона) ПУ-39. Но вот в силу сложившихся обстоятельств Павлов не мог в полной мере применить все эти профессиональные знания. Не было заранее подготовленной линии обороны. Да такой, чтобы она могла прикрыть переход армии с мирного времени на рельсы войны. Ну, чтобы эта самая армия прекратила плановую учёбу в летних лагерях, выезды на полигоны, когда артиллерия находится «там», а войска «дома», разборку-переборку моторов и тому подобные мероприятия. Для того, в конце концов, укрепрайоны и создавались, чтобы дать всей массе войск закончить «мирную учёбу» и занять свои боевые места в оборонительных порядках. Без суеты, без надрыва. Под прикрытием своей авиации, которая была бы расположена на аэродромах в глубине своей территории, под защитой укрепрайонов. Чтобы вражеские танки не приехали на эти аэродромы через час-другой после начала войны.
Тут Павлова злой колючкой укололо распоряжение товарища Сталина «не поддаваться на провокации». Вот и результат! А кто виноватым окажется? Командующий почувствовал, как холодная испарина появилась на спине и шее, словно сама смерь прикоснулась к нему.
Будь Минский укрепрайон боеготов еще до начала войны, то не было бы сейчас прорыва немцев. Может, он случился бы позже, но за это время из глубины страны успели бы подойти резервы.
Павлов тоскливо вспомнил, как еще утром у него была надежда на 100-ую стрелковую дивизию, на то, что она перехватит немецкие танки. А как хорошо всё могло получится! И именно в этот миг наш командующий Западным фронтом осознал всю несуразность неудачи. Ведь он опоздал буквально на полчаса! Всего двух километров не хватило нашей пехоте, чтобы закрыть дорогу немецким танкам! А это может сказаться самым негативным образом на всей битве за Минск, да и на его жизни тоже!
Нужно заметить, что порой судьбу командующего фронта может решить командир корпуса или дивизии. А судьбу командира корпуса или дивизии может решить командир полка, батальона. Поэтому очень важно правильно и грамотно подбирать кадры на такие должности! И именно поэтому в резерве Павлов оставил своего лучшего командира дивизии.
В Красной Армии так сложилось, что в 1-ую и 100-ую стрелковые дивизии подбирались более опытные и проверенные командные кадры. Ну и призывников туда старались подбирать из тех, кто получше. И это сработало, ведь не случайно 100-я стрелковая потом стала 1-ой гвардейской дивизией! Так что неспроста именно её и оставил в резерве Павлов. Как говорится, выбрал из худших вариантов (пехоты) самый лучший.
Но ошибку Сталина уже не могли исправить ни руководство Генерального штаба, ни командующий Западным фронтом генерал армии Павлов, ни грамотный командир 100-ой стрелковой дивизии генерал-майор Руссиянов Иван Никитич.
Вот что про перехват немецких танков, произошедший 26. 06. 1941 года, вспоминал сам Руссиянов:
«По приказу командира корпуса генерал-майора Ермакова дивизия должна была к утру 26 июня выйти в район Острошицкого Городка и занять оборону на рубеже Острошицкий Городок, Ошмянцы. Задача — остановить танки врага, рвущиеся к Минску. Задача ясна, и мы должны ее выполнить. Но как? Ведь артиллерии у нас нет.
Развернули мы карту. К Минску с северо-запада ведут две дороги, по которым может пройти эта танковая лавина. Одна проходит через Острошицкий Городок (24 км к северу от Минска, примечание автора), другая через Масловичи (26 км к северу от Минска, примечание автора). Ясно, что эти дороги необходимо оседлать в первою очередь.
Рубеж обороны был для дивизии знакомым. Мы не раз проводили в этих местах учения. Это в значительной мере облегчало выполнение задания. Но части дивизии были разбросаны вокруг Минска, и нужно было в кратчайший срок собрать их и вывести на назначенные рубежи».
Как мы видим, места для наших войск были знакомые, а значит, проблемы с ориентированием на местности отсутствовали, что положительно сказывалось на скорости перемещения рот, батальонов, полков. Приказом Руссиянова дивизия должна была не позднее 02 часов 26. 06. 1941 г. начать движение из пунктов сосредоточения. То есть всё было сделано грамотно, но в который раз наша пехота не смогла опередить немецкие танки! И, как всегда, не хватило чуть-чуть!
Вот что по этому поводу вспоминал Руссиянов:
«Вернулась долгожданная разведывательная группа. Майор Бартош доложил, что в пять часов утра немцы выбросили в Острошицкий Городок воздушный десант, а в восемь часов туда уже вошли фашистские танки.
«Не успели все-таки, — с горечью подумал я. — И не дошли-то каких-нибудь два километра».
Но делать нечего. Надо было действовать сообразно со сложившейся обстановкой».
Пусть слова очевидца тех событий про вражеский десант вас не удивляют. В июне-июле 1941 года передовые отряды немцев, которым удавалось глубоко вклиниваться на территорию нашей страны, частенько принимались за немецких парашютистов.
Взвесив все «за» и «против», Руссиянов принял решение не атаковать пехотой немецкие танки, а окопаться на достигнутых рубежах и прикрывать Минск с севера. Тем временем передовые части 7-ой немецкой танковой дивизии двинулась вдоль оборонительных рубежей 100-ой стрелковой дивизии, обходя город значительно севернее, в сторону востока, используя дорогу Острошицкий Городок-Смолевичи, чтобы выйти на трассу Минск-Смоленск.
В течение 26-го июня дивизия Руссиянова героически оборонялась. А на следующий день, то есть 27-го июня 1941 года, 100-я сд даже атаковала, получив от разведки данные о том, что немцы отвели свои потрепанные танковые подразделения на перегруппировку. Кроме того, из района Борисова наносился контрудар вдоль трассы Минск-Смоленск в направлении на Смолевичи, который успеха не принес, но задержал продвижение немцев.
Тем временем южная клешня немцев в виде 47-го моторизованного корпуса подходила к Минску с юга. 26-го июня 1941 года немцы заняли Барановичи, а 27-го июня захватили Столбцы (это в 65-ти км к юго-западу от Минска). Теперь немецкие танки могли двигаться по автомобильной дороге Минск-Барановичи. В создавшейся суматохе и неразберихе приказ об эвакуации госпиталя, где находился лейтенант Старновский со своими товарищами, пока так и не поступил.
Угрюмый с утра снова наведался к начальнику госпиталя, но так же, как и прошлой ночью, ничего вразумительного от него не услышал. Было известно только одно, что немцы захватили Смолевичи и перекрыли трассу Минск-Смоленск. К обеду особист снова нашел возможность переговорить с главврачом, поймав его после трудной операции, но тот только устало отмахнулся:
- Всё по-прежнему, Семен Владиленович, всё по-прежнему!
- Но, Валентин Макарович, вы же понимаете, что нужно начать готовиться к эвакуации! Ведь приказ может и опоздать! Так что нужно быть готовым уже сейчас!
- Ну что вы такое говорите, я не могу бросить оперировать! Вон какая очередь. Мы будем здесь стоять до последнего! — при этом начальник госпиталя с некоторой неприязнью посмотрел на особиста, как на струсившего солдата.
Капитана госбезопасности Устинова это сильно задело, унимая поднимавшуюся злость, он тихо процедил сквозь зубы:
- Хорошо, но тогда хоть разрешите выдать всем командирам их форму, документы и оружие. Если всё образуется, мы снова наденем больничные пижамы.
Начальник госпиталя только устало отмахнулся:
- Разрешаю!
- И еще, вы машины при госпитале придержите и направляйте вновь прибывших раненых на их машинах дальше. Как я понял, дороги в юго-восточном направлении еще свободны.
На последнем слове капитан госбезопасности Устинов сделал особый акцент и посмотрел, дошёл ли смысл сказанного до главврача. По тому, как тот вздрогнул, а затем тяжело вздохнул, понял, что дошло!
Ну еще бы, сегодня ночью он ему популярно объяснил, что значит превосходство противника в танках, артиллерии и авиации. И что значит орудийная стрельба в нашем тылу.
После обеда все раненые командиры стали не торопясь получать свою форму (постиранную и залатанную), но особенно они обрадовались своему личному оружию.
(Продолжение здесь. Гл.40 "Пора собирать обоз")
#история #история ссср #история вов #оборона минска 1941 год #Евгений Читинский Линия сталина