«Дом — в 45% остекления. Фахверк или «аквариум»? Мечта всех замшелых «гринпис» и модных блогеров. «Жить в единении с природой..» Мать вашу! А она точно хочет «объединиться»? Что-то я не слыхала, об этом. Напротив, жмётся от нас — придурошных — в сторонку, сберечься мечтает..
Такой дом прекрасен в местах запущенных — в меру, с наличие цивилизации, всё же.. С «видами» и «подъездами». Вряд ли кто прикидывает — при этом — ходить на колодец с коромыслом. Или справлять «пи-пи» в уличном клозете. То есть, слить обязательный градус прогресса и «клёвую» заброшенность — дело тонкое. В любой момент — в любой точке — прерываемая, на чих!
Мне с детства мерещилось, что я проживаю в таком доме. Из каждого угла любой комнатухи видна реальная бойкая жизнь. Птичка на ветке, камушек возле крыльца, ветер набравшийся силой, снег порошей.. И меня — так же! Я переодеваюсь, я завтракаю, я бранюсь на супруга — всё запечатлевает окружающая нас среда. Каким идеальным надо быть — и в ссоре, и в радости — чтоб сие не смущало. Не мешало активно натираться мочалкой в пене и брить подмышки. А уж, если я так строга к себе — то в заимку или скит. Фахверк и означенные 45 — не для меня.. «Не для меня, придёоот весна..»
Эту деревушку я взлюбила сразу. С начального вдоха местной атмосферы! Её даже и на карте не было — самой крупной. Она была умирающая, и этим всё сказано! Её списали. Но, что может помешать любви женской. Если так случилось — и она возникла. «..не гадано, не ждаааанно!» Я ткнула пальчиком в перчатке и пискнула: «Туда! Вперёд, мой Росинант!» «Росинант» изобразил ржание — видимо, удручён моей будущей затеей и теперешним воодушевлением. Но тронул с просёлка на ещё более просёлок. Короче, поколыхались по местечковым ухабам. «Весной здесь будут Великие Озёра. На тракторе не пройдёшь. Это, к слову..» — он уже понял, по жадному блеску в глазах, что нам корячится. «Купим водолазные костюмы!» — смела, намечающийся сарказм и уныние, я.
Она стояла как-то бочком и буковкой Г — довольно странное расположение. Но оказавшись ближе, я поняла в чём засада. Рослые липы, берёзы и клёны — то там, то сям — заслоняли важное. Озерцо — в уключине «Г». Я охнула, зарделась смущением несдержанной эмоции. И выскочила — сразу по остановке — из машины. И потопала, потопала.. Всего домов пятнадцать, все покосившиеся и во мхах. Но.. Прелесть, тронутых золотой осенью берёз и лип; багрянец высоченных, с толстыми стволами клёнов; неуёмная нахальная красно-коричневость «очагов» лещины. Тишь, словно мир в изумлении, восторге и стыде — от ненужной шумихи своей и толчии — ушёл в тень. Сгорбился и поник. И осталось только это — гладь небольшого озера, куртины деревьев с неопавшей листвой, влажная земля под сапожками. И бабка древняя, на заднем плане.
Старушка наставила «клюкастой» ладони «козырёк». Подперлась посохом, юбку обдёрнула. И я поняла — договариваться надо с ней! Она — и ведьма, и сельпо, и кладезь мудрости.
Кто сомневался, что с конца апреля затеялась стройка — тот в пролёте! Мужчины — в робах, мате и поте — рукасто и обязательно ваяли мою детскую мечту! Макаровна наведывалась присмотреть и оценить. В мои набеги жаловалась — шумят и сквернословят. Больше местнопринятого! Сама — при сём — употребляла. Но к месту и любя: «Ты, Санна! Человек! Вот тебя, люблю. Вижу ж, к природе-мамке расположенная! Потому, строй. И живи. Я не против. Помру — передам руководство тебе. А кому ещё! Нет никого боле..»»