Мой отец родился в 1920 году. После войны он стал поэт. Нон-конформист — вот так он встретил мирное время, исключив себя из системы. Я у него родилась поздно. Но я не о том.
Был он беспризорник, потом «сын полка», а потом воевал всю Вторую Мировую, закончив в Праге 7 мая 1945 года. На тему биографии он был очень неразговорчивый, но рядом с каждым Днем Победы взахлеб смотрел все, что про ВОВ (это еще СССР был). Прям не оторвать.
И я его однажды спросила: «А что вот так, что ты там смотришь?». А он: «Да вранье, вранье! Героизм сплошной! Где там был героизм?! Какой героизм?! Грязь, смерть! Не пуля, так дизентерия!».
Его первый и последний раз так бомбануло. О хлябях, вшах, клопах, о провонявших шинелях, язвах, о махорке, голоде, окопах. Наверное, он не очень хотел в мои 9 лет говорить мне о мёртвых, но обо всем, что рядом, я узнала многое. О том, что люди часто хотели умереть, чем так жить. Невозможно. Лучше вот этот героизм, чем ждать — убьют завтра или послезавтра. Психика такое не выдерживает. Каждый день, каждый час ждать смерти. А рядом дизентерия убивает едва ли не чаще.
Я потом хотела, чтобы он сказал мне больше — узнать про его жизнь. Но не было ничего такого.
Потому что говорить тем, кто там не был — это как будто унизить свой опыт. Как будто сделать это ну… анекдотом что ли
Есть такое, чем невозможно поделиться. Такие переживания, которые ты не можешь «продать». Оно не может даже стать «назиданием потомкам» — слишком невыносимый ужас, чтобы найти для него слова, интонации. Чтобы это не стало шоу. Ты мог только это пережить — и дальше как-то жить с этим. Если выжил.
У моего отца было два ранения практически несовместимых с жизнью. Одно из них в голову — через рот в плечо. Ну вот так. Он остался жив — это случайность. Я 24 года смотрела на человека, который почти был убит. (часть лица ничего не ощущала) Который видел худшее. Который безумно любил и умел жить, и совершенно не боялся умереть. Он уже умирал — раза два.
И не за страх смерти он ненавидел войну. Как ни странно, это реально проходит (с его слов, народ, не мое мнение). Появляется страх жизни. Потому что война — это не жизнь. Это кошмар, о котором ты хочешь забыть навсегда.
