Особая благодарность
Владиславу Юрьевичу Самсонову
В тот год апрель в средней полосе России выдался фантастическим — снег уже сошёл, дневное небо было невероятной синевы, а солнце грело так, что кое-где набухли почки, готовые того и гляди лопнуть зеленью. Не знаю, как у современной молодёжи, но у нас, нашего поколения, главным признаком наступления весны считалось появление на улицах девушек в колготках — в прозрачных, а не в каких-то там гамашах! И, конечно же, в юбочках, коленей совсем не прикрывающих! Девчонки, улыбающиеся вроде бы скромно, но игриво поглядывающие из-под ресничек, были как те первые цветы, протягивающие свои лепестки к солнышку в поисках тепла и ласки, всегда готовые откликнуться трепетным флюидом.
Ах, что это за время!
Сколько шалостей и глупостей оно подразумевает! И сколько разбитых девичьих сердечек оно оставляет после себя...
Мой отпуск выпал на второй весенний месяц. И хорошо, что так. Ведь летний отпуск из года в год одинаков, однообразен, несмотря на смену мест его проведения.
На тот момент за моими плечами уже был опыт брака. И примерно с год к новым отношениям я не стремился — устал от эмоций и необходимости кому-то что-то объяснять и доказывать.
Поэтому поехал на море один.
В отличие от погоды за окном, апрельский поезд весёлым не был — моими попутчиками в купе оказались две пожилые женщины, которые ехали в Крым на санаторное лечение. Расположились они на нижних местах. Впрочем, верхняя полка в поезде мне нравится больше: читать-спать-мечтать можно сколько душе угодно. И никто при этом не мешает и не отвлекает.
Но не в тот раз — бабушки, к моему сожалению, оказались очень общительными.
— Молодой человек, — обратилась ко мне та, что была в адидасовском спортивном костюме синего цвета, поглядев на меня поверх очков в металлической оправе в форме лежащих на боку капелек. — Вам никогда не говорили, что у вас ступни красивые?
От неожиданности книга с романом Пикуля выпала из моих из рук.
— Нет, не говорили, — я еще не понял, какую эмоцию при этом — сожаление или радость — нужно бы изобразить на лице соответственно ситуации.
Вторая женщина, та, что была в джемпере с оленями, встала со своего места и с прищуром принялась рассматривать мои ноги:
— Да, Люсенька, пожалуй, я с тобой соглашусь.
При таком анатомическом изучении, если бы я мог, то втянул бы ноги в себя. Как черепашка. Стало не очень уютно. Поэтому, прикрыв себя простынкой, сделал вид, что снова погрузился в чтение.
Собственно, за сутки с лишним дороги это и был самый запоминающийся момент — остальное её время прошло в вялых женских обсуждениях семей своих дочерей, их мужей-неудачников и сюжета какого-то сериала, недавно вышедшего на одном из центральных каналов; и в счастливой дрёме, периодически вселявшей меня в тело гайдаевского киногероя, которому прораб на стройке рассказывал о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра...
К финалу путешествия я стал готовиться после того, как за окном остался солнечный в обрамлении пальм Джанкой.
Из Симферополя в Ялту ехал на такси, приоткрыв окно и принюхиваясь к запахам — вбирал их в себя и сохранял в памяти…
Крым прекрасен! И в миллионный раз я радуюсь тому, что он у нас есть...
Гостиница располагалась на Екатеринской, недалеко от моря. Заселился быстро, и номер порадовал прохладой и комфортом. А так как близился вечер, перекусить решил на набережной.
…Мне нравится готовиться к поездке на полуостров, нравится быть соучастником переплетения времен, представляя узнавание в прогуливающихся по набережной прохожих Чехова, Куприна или даже Есенина… А так как мои фантазии подобные встречи подразумевают, то и наряды для них я всегда выбираю соответствующие. Чтобы стыдно не было, если, не дай бог, меня в шортах увидят… В этот раз я взял с собой белые льняные брюки, белого же цвета рубашку и плетёную с неширокими полями шляпу. Тоже, разумеется, белую.
К вечеру стало немного прохладно, но последние ускользающие за морской горизонт лучи солнца ласковым теплом откликнулись на мою приветственную улыбку. Прохожих было не много — в основном пожилые пары и семьи с детьми.
Для ужина я выбрал уличное полупустое кафе внизу Черноморского переулка. Есть, в общем-то, не хотелось, поэтому заказал только два эклера и кофе. Присев за столик, из-за которого было видно море, я, наконец, выдохнул: вот оно, ощущение счастья отпуска, предполагающего беззаботность и праздность, которая, между прочим, подразумевает и беззастенчивое разглядывание прогуливающихся по набережной отдыхающих.
— Вам, наверное, скучно? — именно в тот момент, когда я откусил сразу половину пирожного, спросил меня девичий голос за спиной. Это оказалась совсем ещё юная девушка, расположившаяся за соседним столиком. На вид ей было лет семнадцать, а детскости внешнему облику добавляли изображения кота Тома в обнимку с мышонком Джерри на толстовке розового цвета. И ещё глаза… Огромные, ярко-синего цвета, распахнутые с любознательностью только что появившегося на свет человечка.
Пока я подбирал ответ, пытаясь проглотить эклер, девушка сказала:
— А я вас узнала. Хотя вы в очках и даже в шляпе…
И улыбнулась…
— Да? Странно… Ведь я самый обычный человек и узнавать меня не за что…
При этом я вспомнил своих попутчиц в купе, восхитившихся моими «красивыми ступнями», и спрятал ноги под плетёное кресло. В остальном, собственно, ничем особенным из миллионов других людей на планете я не выделяюсь.
Дело в том, что я — врач хирургического отделения в своей областной детской больнице. И узнать любого из нас, моих коллег, в принципе затруднительно — ведь пациенты видят нас в основном в масках и медицинских халатах…
— Ага, понимаю — хотите остаться инкогнито… — девушка взяла свою чашку с кофе и, не спрашивая разрешения, села за мой столик. — Понимаю, налетят зеваки, автографы будут выпрашивать, фотографии делать, на шею начнут вешаться. Маскируетесь, значит. Понимаю. — И уже шёпотом:
— Не бойтесь, я никому не скажу…
Ладно, думаю, это, наверное, игра такая — буду соответствовать. Тем более что почувствовать себя «звездой» хотя бы с десяток минут — ну очень приятно.
— Хорошо, — говорю, — раскусила ты меня: я он и есть. Только ты на самом деле не говори об этом никому, уж очень я устал от всей этой славы и почестей…
И вздохнул для убедительности.
— Договорились! — Девушка даже в ладоши хлопнула и спросила неожиданно: — А можно я с вами по набережной погуляю?
И видя мое смущение, добавила:
— Вы не бойтесь, вы сейчас так одеты, что вас узнать почти невозможно. Если я не скажу… А я не скажу — обещала же! Чтобы вас узнать, вас любить надо. Как я…
И глаза спрятала, покраснев.
Вот тут уже интересно стало — что же «я» такого хорошего сделал, что «меня» подростки заочно любить начали. Ведь моя внешность далеко не выдающаяся — по крайней мере, на Брэда или Криштиану я даже издали в сумерках не похож.
Поэтому спросил об этом у своей собеседницы:
— Интересно, за что же ты меня любишь?
Прежде, чем ответить, она встала и потянула меня за руку — пришлось подчиниться, и уже через несколько секунд мы оказались в слабом потоке гуляющих курортников.
— Хм, — она еще раз пристально посмотрела на меня, — сложно сказать… Вы какой-то родной. Как будто я с вами всю жизнь вместе прожила. И глаза у вас очень добрые и…
— Что «и»?
— Я вас именно вот таким в своих мечтах представляла… Бывает, обниму подушку, прижмусь что есть сил и мечтаю о настоящей, как сейчас, встрече с вами…
Остановилась. И вдруг порывисто так, неожиданно обняла меня и щекой к груди прижалась.
— И вот, — продолжает, — меня небо услышало: смотрю на вас и глазам своим не верю. Значит, правда это, что мечты сбываются.
…Да уж… Теперь точно нельзя говорить о том, что я не тот, о ком она во снах грезила — со сбывшимися мечтами, как с хрусталём, очень аккуратным надо быть.
Так и стояли в тени часовни Новомучеников: она — прижавшись ко мне; я — опустив руки и не понимая, что делать дальше, — глядя на исчезающее где-то за Ливадией солнце…
…Чуть позже пошли просто гулять по Ялте — не торопясь, наслаждаясь прохладой вечера. Девушка говорила без умолку и за время прогулки рассказала мне, наверное, всю свою жизнь.
Зовут её Ирина. Ей восемнадцать. В Крым, к бабушке, которая живёт здесь постоянно, из Саратова переехала десять лет назад. После гибели родителей в автомобильной аварии… Говорит, только недавно снова жить начала, радоваться дневному свету и морю.
— Я ведь в один момент подумала, что говорить разучилась… И испугалась! Так же вся жизнь может в темноте и тишине пройти. Да и страшно это — с призраками жить. Вот и пошла снова учиться — ничего, догнала сверстников, смогла. Летом в медицинский институт поступлю. Что потом будет, не знаю, не загадывала, время покажет…
Пока шли по Пушкинской, Иринка рассказала и о бабушке, и о родителях. Меня при этом ни о чём не спрашивала — иногда просто остановится на секунду, посмотрит внимательно, будто одобрения своим словам спрашивает, улыбнётся и дальше рассказывать продолжает.
Только один раз про мою семью спросила:
— Что я всё о себе да о себе! Вот, например, о вас я почти ничегошеньки не знаю…
— Так и знать нечего… С женой вот недавно расстался… Сейчас даже не общаемся совсем, — зачем-то добавил.
Девчонка в очередной раз остановилась, за ладонь меня своими тёплыми пальцами взяла и очень искренне тихо произнесла:
— Вы только не расстраивайтесь, не переживайте — значит, не родной она вам человек была. Значит, скоро нового, своего человека встретите…
И погладила по руке, успокаивая…
Конечно, встречу, как без этого. Только вот почему-то тоска пришла — от того, что один в отпуск приехал. А это, как известно, самая верхняя ступень на лестнице одиночества. Потому как на курорте даже чайки парами летают…
Наверное, Иринка что-то такое почувствовала во мне, потому что вдруг снова прижалась и своими пальцами мои переплела.
— Знаете, что я подумала? А давайте-ка я вас с бабушкой познакомлю! Тем более, что я живу здесь рядом.
Нет, наверное, это будет уже лишним, подумал я. Но вслух сказал другое:
— Я тебя всё-таки просто провожу до дома — если и правда не далеко. Ну а завтра, если захочешь, вечером на том же месте и в тот же час?
— Ох, обманете вы юную девушку… — и посмотрела с улыбкой. — Ну да ладно, что с вами поделаешь… — вздохнула понарошку.
Оказалось, что жили они на самом деле близко — в Крутом переулке недалеко от Цветочного рынка. Это был двухэтажный дом со свежепокрашенным желтого цвета фасадом. До окон второго этажа от земли вился плющ с огромными тёмно-зелеными листьями. Даже ставни были — как полагается, деревянные резные и с сердечком посередине.
— Вот здесь я и живу, — сказала Иринка, показав рукой на два крайних справа окна второго этажа. В одном из них появилась седая в кудряшках голова женщины, которая уже через секунду громко произнесла:
— Ирка! Шалопутная! Где тебя носит? Я уже второй раз ужин грею! — И тут как будто только заметила меня: — Здравствуйте! Спасибо, что привели! — И снова к внучке: — Видишь, тебя уже милиционеры домой возвращают…
— Ба! — Ирка залилась смехом, — какой же это милиционер?! Посмотри получше! Это, ну вспомни, ба! Тот самый, о ком я тебе тыщу раз рассказывала! А ты мне не верила, что я его когда-нибудь встречу! Вот!
И вперёд меня легонько подтолкнула — мол, вот «он», самый настоящий.
Бабушка из окна голову чуть ниже опустила.
— Вы простите меня, слепую, я без очков не вижу ничего… — и глаза прищурила. — Значит, и правда вы. Нашла, значит… Вы уж не серчайте на неё — как вобьёт себе что-то, в век не отстанет! Да чего же вы внизу-то? Давайте, поднимайтесь, ужином кормить буду.
— Спасибо, — отвечаю, голову задрав. — Я сыт уже. Да и неудобно. Давайте, на другой день как-нибудь договоримся — я же только сегодня приехал, впереди еще целый отпуск, успеется… — и к Иринке повернулся: — Ты не обижайся и не грусти, я с дороги устал очень, выспаться надо — глаза слипаются уже. А завтра как договорились, там же и увидимся.
Она задумалась на секунду:
— А вы мне, чтобы наверняка, свою вещь какую-нибудь оставьте. В залог, так сказать… — и осмотрела очень внимательно. — Вот хотя бы шляпу. Если не жалко, конечно…
Нет, чего её жалеть.
— Бери. — Снял свой головной убор и ей протянул. — Только не потеряй.
Ирка шляпу тут же на себя надела и бегом к подъезду! И уже со ступенек донеслось:
— До завтра… Увидимся…
Я помахал рукой улыбающейся бабушке и обратно пошёл, через набережную и в гостиницу.
…Да, чего только в жизни не случается! Первый день как в отпуске, а уже вон какое приключение… Удивительное и странное… По дороге попробовал в себе разобраться — чего же испытываю. Вроде бы и жалко девчонку, но радости и жизни от неё столько, что дух захватывает! А наивности в ней — на полмира хватит. Нельзя такую обижать…
В общем, решил, что приду в то кафе завтра, как обещал. А там — будь что будет! Жизнь-то одна.
…Но не случилось.
Проснулся я от звонка телефона…
— Слушаю, — сказал в аппарат, потягиваясь под одеялом.
— Старик, доброго утра тебе! — это оказался Сергей Сергеевич, заведующий хирургическим отделением в больнице. Звонил он мне крайне редко и по самым экстренным случаям. Ну а в отпуске он вообще вряд ли бы решился меня потревожить. Только если вопрос касается буквально чьей-то жизни…
— Ты прости меня, пожалуйста, что как снег на голову, всё понимаю: отпуск и так далее… Ты здесь очень нужен.
Оказалось, что у одной из моих очень маленьких пациенток случился послеоперационный рецидив и если еще одну экстренную операцию не провести… В общем, нельзя откладывать. Поэтому, завершив разговор, сразу собираться в дорогу начал.
Самолет из Симферополя после обеда, и несколько часов у меня еще было. Иринка вспомнилась — получится, что обману я её… Нехорошо это! Быстро оделся и бегом на улицу — всё рассказать и объяснить успею ещё!
Через пятнадцать минут я уже был под окнами её дома.
К подъездной двери подошел и… испугался. Ну чего я ей скажу? Кто она вообще мне? Никто. Так, случайная знакомая. Которая, к тому же, влюблена непонятно в кого. Не в меня уж точно! Развернулся и обратно пошагал. Но, пройдя три дома, остановился. Чего я как маленький! Чего боюсь-то? Сейчас приду и расскажу, что я не тот, за кого она меня приняла. Скажу, что уезжаю сегодня и вечером пусть не ждёт.
Ну, конечно же, пусть не ждёт… Что за глупость в голову лезет! Как она меня ждать-то будет, если я скажу, что уезжаю! Совсем растерялся что-то…
Но снова развернулся и уже быстрым шагом к Иринкиному дому подошёл. В этот раз даже до второго этажа поднялся… И только руку к звонку потянул, как снова испугался и бегом из подъезда. Как мальчишка! Уже поворачивая за угол, услышал:
— Стойте! Стойте же! Куда вы? — это была бабушка, которая со второго этажа, вероятно, наблюдала за всеми моими метаниями. Пришлось остановиться — куда денешься! — поздоровался:
— Здравствуйте! А я вот думал зайти, Иринку предупредить, чтобы не ждала сегодня…
— Случилось чего?
— Да, по работе домой возвращаюсь, не могу иначе. Вот сказать об этом хотел… Дома она?
— Нет, только к обеду вернётся. Жалко, расстроится теперь… Ну ничего, дело молодое. Переживёт. Но вы, может, сами еще зайдёте попрощаться?
— Не успею, у меня с автовокзала автобус в два... Привет ей, в общем, от меня.
И ушёл. На этот раз окончательно…
К половине второго, как запланировал, приехал на ялтинский автовокзал.
Здесь, наверное, круглый год кутерьма — кто-то приезжает, уезжает, кому-то о чём-то громко рассказывает, по телефону о впечатлениях хвалится… Как нигде здесь жизнь ключом бьёт.
Мой автобус, Севастопольский проходящий, приехал по расписанию и уже ждал пассажиров на нижней платформе. Водителя я попросил свою сумку в багажное отделение положить, а сам у окна устроился.
Вот и всё… Быстро мой отпуск прошёл, глазом моргнуть не успел. Но, может быть, получится потом ещё приехать?
И вдруг увидел Иринку…
Она была в голубом платье с какой-то разноцветной косынкой на шее. В руках держала мою белую шляпу… И глазами осматривала окна стоящих на платформе автобусов.
Меня искала.
Первым порывом было встать, выбежать ей навстречу и… Что «и»? Ну что бы я сделал? Обнял и сказал чего-то? Мол, вернусь как-нибудь потом?.. Что буду помнить о ней?.. Зачем? Для чего я её мучить стану! Обнадёживать! И себя тоже…
Поэтому отвернулся от окна и голову в плечи вжал. Струсил. Испугался…Ну скорей уже трогайся! Поехали!!!
Наконец, автобус как бы выдохнул, закрывающаяся дверь скрипнула. И только в эту секунду я снова решился посмотреть в окно… Иринка всё также стояла на платформе и кулаком размазывала текущие по щекам слёзы. Второй рукой она баюкала мою шляпу, прижимая ее к сердцу. И такая грусть была в её нежном облике!
Именно в это мгновение её глаза встретились с моими… Тут же в них вспыхнуло счастье узнавания. Которое за секунду превратилось в невыразимое горе… Уезжает…
А я?.. Я робко улыбнулся и пожал плечами.
Всё.
И уже не повороте снова увидел ее силуэт: Иринка так и стояла в толстом слое привокзальной дорожной пыли… Заливаясь горькими слезами и уткнувшись в мою белую плетёную шляпу…
Ругать себя я перестал примерно около Алушты — решил, что смысла в этом больше нет никакого. Не изменить уже ничего. Поэтому просто сидел, посматривая на мелькающие пейзажи Южного берега. Почему-то представилась наша новая встреча с Иринкой — когда я снова приеду в Ялту, то обязательно навещу её. Если осмелюсь, конечно…
И в эту секунду за окном что-то засвистело, какая-то машина вильнула, ударилась в отбойник справа вдоль обрыва, перевернулась, и только после этого я услышал крики…
Автобус, утрамбовывая пассажиров резким торможением, подался всем весом вперёд и остановился. Первым на дорогу выскочил наш водитель, подбежал к перевёрнутым «жигулям» с шашечками, сам что-то начал делать, дверцу пробовал открыть, но все без толку. Женщина, сидевшая через ряд от меня, закричала:
— Чего же вы сидите? Не видите — ему помощь нужна!
Сбросив оцепенение, я тоже вышел на улицу и первое, что увидел — свою белую шляпу, которая лежала на дороге рядом с попавшим в аварию автомобилем…
Только сейчас она была испачкана кровью… А на заднем сиденье — скомканное, какое-то неестественно поломанное, голубое Иринкино платье…
Господи, откуда она здесь?! Или совпадение?
И никак не могу лицо разглядеть — слёзы мешают. Вцепился в покорёженный металл дверцы, тяну — ну давай же! Скорее! Ну!..
Откуда-то ещё люди прибежали — кто с монтировкой, кто с огнетушителем. Орут:
— Берегись! Сейчас взорвётся!
Кто-то в меня вцепился:
— Брось! — Оказалась та женщина из автобуса. — Сам спасайся!..
Оттолкнул её и снова за ручку. Из багажника вдруг пламя под ноги выплеснулось, по асфальту потекло.
— Сейчас, сейчас, потерпи, — наконец-то дверца с невероятным скрежетом отошла от кузова и Иринка буквально выпала мне на руки.
Её лицо было залито кровью — только глаза смотрели на меня с невыносимой печалью. И болью. Но были в них и счастье, и нежность, и надежда… А когда я положил её на асфальт, то понял, что смотрела Иринка не на меня, а в апрельское небо…
И именно в эту секунду рвануло…
На мгновение мы оказались в коконе из огня и жара. А затем вдруг стало очень тихо. И темно…
…В Крым я вернулся спустя почти полгода, в конце сентября.
Мы сидели на лавочке недалеко от той самой часовни и смотрели на вечернее море.
— Знаешь, Ирина, если бы я не стал тогда тебя обманывать, то ничего бы этого и не было, ничего бы тогда не случилось…
Иринка посмотрела на меня очень внимательно —на её коже кое-где были видны следы ожогов, а причёска еще оставалась короткой, как у мальчика — и вдруг улыбнулась:
— Нет, не ошиблась я…
И всё рассказала.
Честно говоря, до сих пор, вспоминая её историю, у меня мурашки по коже. Но каждое слово в ней — правда. Теперь-то я это знаю…
— В то лето я собиралась в первый класс пойти — страшно было, жуть! Не знаю почему… Наверное, первая самостоятельность всегда пугает. Но было и любопытно: что и как в школе будет. Нет, учиться я никогда не боялась. Но новые друзья, новые педагоги — ведь никто не скажет заранее, какими они будут. Мама с папой, конечно, настраивали как могли, говорили, что всё хорошо будет, получится всё. Ох и хитрющая я у них девчонка была! В общем, согласилась больше не переживать, если первого сентября у меня самое красивое из всех первоклассниц платье будет. Представляете, родители согласились мне его у хорошего портного сшить! Я была буквально на седьмом небе от счастья! И вот мы выбрали в день, чтобы в соседнюю область — в Пензу — в какое-то швейное ателье поехать…
— Постой, Ирка, я же в Пензе как раз живу…
— Знаю…
…Так вот, это был замечательный субботний день начала августа. Всю дорогу из Саратова в Пензу мы строили планы — не только на первый класс и вообще учёбу в школе, но и на всю мою дальнейшую жизнь. Ох, кем я только не мечтала быть в детстве: то гимнасткой, то воспитательницей в садике, затем — водителем большой машины. Папа постоянно смеялся, что, мол, институтов для дальнобойщиков ещё не придумали. А мама спорила, что к тому времени, как я вырасту, их уже пруд пруди будет.
За несколько километров от вашего города всё и произошло.
В ту секунду я чувствовала, что я самый счастливый ребёнок на свете. И была готова поделиться этим своим ощущением со всем миром — открыла окошко на заднем сиденье и ладошкой приветствовала все встречные машины. Ветер подхватывал и раздувал мои волосы прямо как у амазонки, оседлавшей жеребца.
В начале я услышала оглушающий рёв клаксона. Затем скрежет. А потом наступила невероятная тишина. Я всё также продолжала скакать на своей лошадке по полю с ромашками, но голоса птиц и стрекот кузнечиков куда-то делись…
— Господи, я вспомнил… — эту секунду поднявшийся из самой глубины моей души холод сковал всё тело льдом. — Иринка, господи, я же помню…
— …А через несколько мгновений стало темно. Я продолжала скакать — или лететь — уже с сумасшедшей скоростью. Наверное, кричала, не помню. Только вокруг всё равно не было ни звука. И вдруг в один момент я почувствовала на себе взгляд.
Это были только глаза. И ничего больше. Только большие и добрые глаза. Которые плакали. Слёзы падали прямо на меня, и с каждой слезинкой я как бы оживала — они были как живая вода что ли, потому что туда, куда они попадали, там я начинала чувствовать тепло. Я сразу поняла, что это мой ангел-хранитель, который пришёл спасти меня. И вот уже я стала различать мелкие чёрточки на его лице, свет вокруг его головы и потом увидела огромные белые крылья за его плечами…
— Ирка, это был всего лишь мой белый халат…
— Нет, в ту секунду это были белые крылья ангела… Я запомнила вас на всю жизнь и верила, что когда-нибудь обязательно встречу своего ангела-хранителя ещё раз…
Я уже не мог остановить слёзы… Иринка прижалась ко мне, погладила по руке — мол, не плачь, не надо, ведь сейчас, в данную секунду, всё хорошо. И только солнце, грустно улыбнувшись закатным лучом, спряталось где-то за Ливадией…
Редактор Анна Волкова
Другая современная литература: chtivo.spb.ru