Глава 2. Коммунары.
… Лешка Круглов вышел из дверей больницы, остановился под бетонным козырьком навеса. Радостно улыбнулся весенней просини неба, вдохнул свежий, остро пахнущий сыростью леса, воздух. Неторопливо ступил на усыпанную хвоей аллею: залюбовался игравшими на дорожке пятнышками солнечного света. Ветер тихо шумел в косматых вершинах елей. «Хорошо!» - облегченно выдохнул Лешка. Впрочем, пейзаж для него был уже привычным: две полных недели, сокрушаясь над своей немощью, Леша разглядывал этот, затерявшийся почти в самом центре города, уютный уголок природы. Правда, через окна палаты хирургического отделения. Больница утомила его больше чем сама болезнь, и он был очень рад, что наконец-то, все плохое, как ему думалось, осталось позади, и жизнь снова, жадно наполняется неприметными радостями, смешанными с привычной суетой.
На улице, кроме ранней весны и суетливо резвых синичек, его никто не встречал: все знакомые были заняты делами. В университете, судя по времени, начиналась третья пара и вряд ли, кто из ребят, рискнет пропускать лекции перед зимней сессией. Но Лешка был даже рад этому. Ему захотелось побыть одному: погулять по городу, потолкаться в вечно чем-то озабоченной толпе. Одним словом, вернуться к обычной жизни, которую он едва не потерял по своей глупости. Можно было зайти куда-нибудь, перекусить чего-то вкусного, после однообразной и несытной больничной кормежки. Клиника была аккуратная, чистая. Персонал, по - разному: кто озабоченно деловит, кто приветлив, и, даже через чур. При этом воспоминании Лешка поежился как от озноба, и оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то проникнет в его потайные мысли. Ему снова, четко и ясно, привиделась старушка сиделка, в поношенном халате и с большим красным крестом на косынке.
- Круглов! Лешка, подожди! – радостно закричал звонкий голос.
Обернувшись, парень увидел Светланку. Она торопливо бежала к нему, весело махала руками в цветных рукавичках, скользила по застуженным лужицам талой воды. Подкатила, клюнула Лешку в щеку холодным носом. Он улыбнулся: так, вечно куда-то спешившая подружка, обычно изображала дружеский поцелуй и радость встречи.
- А ты чего тут? Я же просил, не нужно встречать! Занятия пропустила, глупенькая! Потом будешь темы догонять, отрабатывать!
- Ну, их! – девушка беззаботно махнула рукавичкой: - Далеко не убегут, темы эти: догоним, изловим и добьем! Не в первый раз! А ты что, не рад мне?
- Рад! Конечно, рад! – поспешил успокоить подружку Лешка. Легонько обнял ее, прижал к себе и невольно охнул.
- Еще болит? – Светланка озабоченно заглянула ему в глаза: - Бедненький, какой ты стал худющий! Может рано выписали?
- Нормально! – отмахнулся Лешка: - Я живучий! Пробовали уморить врачи, да не вышло. Пройдет. Зажило как на собаке, даже шрама почти не видно.
- А вот пойдем ко мне, и посмотрим, где этот шрам! – девушка лукаво прищурила накрашенные глазки: - Леш, я соскучилась по тебе. Куда идем, к тебе или ко мне? У нас в общаге сейчас никого… Девчонки на занятиях… Идем?
- Свет! – виновато протянул Лешка: - Ты прости, но, чувствую рановато мои боевые увечья рассматривать. Нет, Нет! Все путем! Только голова кружится. Наверное, с непривычки… на воздухе все же… отвык. Весна…
- Это ты прости! Вот я дуреха! – девчонка огорченно шмыгнула носиком: - Тебе отдохнуть надо, а я… Может, ты кушать хочешь? Купить чего?
- Нет! – слабо качнул головой Лешка: - Ты беги в универ! Я сам… домой! Потом созвонимся, хорошо?
- Ладно! – поколебавшись, ответила Светланка: - Только иди осторожно, скользко везде. Не упади. Ну, пока! На связи… Вечером прибегу!
…Лешка поднялся на второй этаж, открыл дверь. В коридоре тускло светила запыленная лампочка, было тихо. Только с кухни доносились запах жареной картошки и тихое позвякивание, кто-то скреб ложкой кастрюлю. Приглушенно бормотал маленький телевизор. Встречаться ни с кем не хотелось, но незаметно пройти мимо кухонной двери не получилось. Дядя Саша, старожил коммуналки, был человеком бдительным, и тотчас, его силуэт возник в дверном проеме. При виде парня широкое лицо соседа покрытое красноватыми прожилками возрастного, и приобретенного долгим питием вина и водки, румянца, расплылось в добродушной улыбке.
- Наконец, выпустили! А я тут один, картошечку жарю, и посуду, дай думаю, перемою. Никого нет, все наши «коммуняки» разбежались. Вовремя ты: садись за стол… А может, по пятьдесят грамм?
Лешка отрицательно замотал головой.
- Ну как пожелаешь! – дядю Сашу, похоже, не очень огорчил его отказ. Несмотря на добродушие, жил он замкнуто, гостей к себе не водил, выпивать предпочитал в одиночку: - А я пообедаю! Ну как ты? Выздоровел?
Лешка скупо отвечал на вопросы соседа. Дядя Саша проворно накрывал на стол, вынул из общего холодильника начатую бутылку водки. В коммуналке кроме него спиртным никто не увлекался, и поэтому пенсионер смело оставлял свои заначки в месте общего пользования. Бережно налив половину стакана, он медленно выцедил сорокоградусную, прищурился, прислушиваясь к самому себе. Наверное, внутри его тела все пошло по плану и мужик одобрительно крякнул.
- Хороша, зараза! Зря отказываешься. Ты хоть поешь. Картошечка с луком, салом, милое дело. Ну как хочешь! – снова повторил он, наливая еще, но в этот раз гораздо меньше: - Норма, Леша! Чего нажираться, какой смысл? А так, ноль пять литра в день и хватит. И отвлекает от забот и спится крепче… Давай я тебе чайку налью!
Глаза захмелевшего мужика подернулись маслянистой пленкой. Он не спеша закусывал. Пил он каждый день, но пьяным его в коммуналке никогда не видели. Характером дядь Саша был прост, ненавязчив. Не лез с пьяным нытьем и откровениями, а тем более, с буйством или скандалами. Напротив, выпив свою дозу, он необычайно добрел и тогда, был готов услужить не только соседям, но как казалось – всему миру, который дядя Саша очень любил. Вот только мир этот, не очень любил самого пьяницу добряка. Потому и забросил его доживать свой век в комнату старой, питерской коммунальной квартиры. Но пенсионер не жаловался, скромно и безропотно принимал все то, что произошло с ним в его непростой жизни.
- Дурак ты, Лешка! Ну чего, скажи мне, добился? Шел мимо и шел бы себе. Тебя вроде как никто и не трогал! Так? Сам встрял?– добродушно допытывался он. Парень угрюмо кивнул, соглашаясь с тем, что тогда, жизнь преподнесла ему очередной урок.
- Так! – разламывая хлеб, удовлетворенно протянул дядь Саша: - Переделывать людей и мир, затея хотя и благородная, но крайне не благодарная! Попы, цари, тыщу лет стараются, а толку нет. Проще нужно жить, Леша, проще! Один мудрец, кажется китаец, сказал: «Если на тебя лает собака, будь выше её. Не уподобляйся ей: не становись на четвереньки, не гавкай в ответ. Пройди мимо.» Во, как завернул! Нет, ты мне скажи: почему китайцы такие умные, а мы – такие дураки? – дядь Саша потряс вилкой с насаженным на нее кусочком сала: - Дураки, но гордые! Считаем себя умными, а сами, в китайских штанах и сланцах ходим.
- Не знаю. Наверное, менталитет разный.
- Менталитет, оно конечно, так! – согласился пенсионер. Ему, вероятно, было скучно одному и он обрадовался случаю поговорить на любимую тему: - Умом Россию не понять! Хорошая отмазка! Головой, головой, Леша, мы от остального мира отличаемся. Куда голова ведет, туда и ноги тянут. Скажи, чем мы против покойного Советского Союза лучше? Нефти, газа - еще больше продаем! То есть, тогда, мы – продавали, а сейчас – они продают. А кто это – они? Вот, вот! Оборонка, правда, ничего не скажешь: в этом Путин молодец, сильна мощь российская! Так она и при советах была не хилой. А вот, порты, что тогда, что сейчас, шить не научились. И впрямь, зачем свои лапти плести, когда нам чужие тапки перепродают. Бизнес…
- Ладно, дядь Саш! Спасибо за чай, пойду я, – не совсем деликатно прервал его Леша, поднялся и пошел к двери. По опыту он знал, что переговорить на подобные темы пенсионера практически невозможно.
- Конечно, конечно! – засуетился мужик, вскочив из-за стола: - Отдохни, вон – бледный какой! Понятно, больница хоть и не тюрьма, а тоже не мед. Особенно сейчас. Наверняка и не кормили ладом?
- Нормально! – поблагодарил его Лешка. Ему стало неловко за дотошную заботу и услужливую суетливость старика. Но он знал: все это было не на показ, не из угодливости. Просто, дядька не мог поступить иначе: он был таким – каким был, всегда готовый прийти на помощь или оказать мелкую услугу кому угодно, хоть последнему бомжу.
- Ты, девкам - чернавкам не говори, что я включаю их телевизор! – уже вдогонку, попросил сосед.
- Они и так знают!
- Знают, да молчат! Борзеть не надо, имущество то чужое. Это я о себе. И еще, Леш! У нас тут перемены. Пока ты болел, молодые съехали. Комнату сдали крутой тетке, сам ее увидишь! – дядь Саша опасливо оглянулся, зябко передернулся: - Щас она на работе, вечером придет. Ты с ней будь осторожнее, похоже, кончилось, наше покойное житье. Зверь баба! А скоро ее дочка из школы придет. Познакомишься.
Лешка кивнул ему в ответ, безразлично пожал плечами. С выбывшей молодой парой он и до этого не общался: занятые делами, они редко бывали в доме. А с чернавками, тут немного по иному. Чернавками, дядь Саша за глаза прозывал двух девушек, снимавших комнату в их коммуналке, расположенной на верхнем этаже старинного особняка. Девушки Лешке нравились: высокие, стройные, и почему-то, всегда в черном, совсем как уже вышедшие из моды готы. Но неформалами девчонки сто пудово не были, вероятно, это была часть их личного имиджа. Не нравилось больше то, что они мало общались с остальными жильцами. Но, возможно, причиной этому было не только их нежелание иметь дела с соседями, но и банальная нехватка времени. Девушки уходили рано. Леша видел, что внизу их поджидала всегда одна и та же машина: черный, похожий на квадратный танк, внедорожник. Он же возвращал девчонок домой, чаще всего по полной темноте. Они уходили в свою комнату, и так изо дня в день, похоже, даже без выходных. Чем они занимались, никто из жильцов толком не знал. Лишь из обрывков их разговоров можно было предположить, что они имели отношение к оптовой торговле какими-то товарами.
…В ходу была легенда, что большой, двухэтажный дом был построен еще в конце восемнадцатого века, для внебрачного сына какого-то графа, влиятельного вельможи времен Екатерины Великой, но исторической ценности собою не представлял: в Питере, таких много. Поэтому, в середине тридцатых годов, когда СССР переживал промышленный бум, и начали переселять в города рабочих из окраин страны, его перепланировали, превратив в то, что прочно вошло в историю советского жилищного вопроса под звучным названием – коммуналка! Разрешая пресловутый вопрос, и люди и само государство, были убеждены, что эти квартиры – явление временное, но, как известно, случается и так что напротив, самым долговечным, является то - что принимается за временное. С коммунальными квартирами все вышло по неписаному закону жизни: они пережили породившее их могучее государства, и плавно перешли в новую формацию общественной жизни и новый век, не меняя при этом - ни своей сущности, ни названия, символизируя быт и нравы ушедшей эпохи.
Сколько людей прожило в этих стенах за два с лишним века, бывших в первоначальном виде одной огромной квартирой, установить было невозможно, да и незачем. Сейчас же, в длинный коридор, из разделенных перегородками комнат, выходило пять дверей. Кухня, туалет и прочие удобства, естественно были общими.
Кроме дядь Саши и чернавок, в коммуналке обосновалась молодая, теперь уже съехавшая, семейная пара без детей и еще - женщина, наверное, лет семидесяти. Дарья Михайловна была под стать дядь Саше, спокойная, рассудительная. Лешка слышал, что у нее в городе жили взрослые дети, но она добровольно ушла от них, заселившись в коммунальную комнату, которая ей осталась от умершей матери. Жила она размеренной жизнью, часто жаловалась на здоровье и регулярно пропадала в церкви. Иногда, когда все, вдруг, собирались вместе на кухне, заводила разговоры о греховности жизни и спасении души. Но ее никто не слушал, и огорченная женщина вздыхала. Утешал ее умудренный жизнью старый алкоголик: тогда они садились за стол и тихонько вели разговоры за жизнь и веру.
Все проживающие, кроме Лешки, чернявых подруг и еще, пока незнакомых ему тетки с дочерью, были собственниками жилья. Этот факт сам по себе означал очень немало: иметь личный угол в северной столице было пределом мечтаний многих, ставших «простыми», но, одновременно - безгранично свободными, граждан России. Конечно, в нынешнее время, основанное на самореализации и успешности каждой отдельно взятой личности, проживание в коммунальной квартире престижу этой личности не добавляло. Напротив: это стало символом не успешности, а для кого и падения, как нравственного, так и материального. Люди стали стыдиться подобного проживания, старательно убеждая себя в том, что эта неизбежность носит временный характер, не желая принимать то, что это могло остаться в их жизни навсегда! Коммуналки цепко держали своих постояльцев, прочно привязывая их к себе тонкими, но одновременно, крепчайшими, финансовыми нитями. Точнее, практически полным отсутствием этих финансов.
Исходя из разности характеров и привычек жильцов, в квартирах случалось всякое, но в этой, соседи подобрались спокойные, жили тихо, друг другу не мешали. Встречались нечасто, чаще всего на кухне, где у каждого были свой шкаф, стол и прочие, необходимые для жизни, вещи и посуда.
Одним из объединительных начал служил еще и график уборки общественных мест. Он висел на кухне, призывая «коммунаров» к неукоснительному соблюдению основных правил санитарии и гигиены. В остальном каждая комната жила своей жизнью, неприметной и не скандальной. На этот момент и делал основной упор Лешкин дядя, когда в его голову пришла мысль заселить племянника в отдельную комнату. Правда, сейчас, в связи с заселением новых людей, дядь Саша предрекал мрачные прогнозы на будущее коммунального проживания, но тогда все было довольно не плохо.
…В молодости Лешкин дядя был буйным молодцем. Внешне добродушный, склонный к полноте, он отличался от сверстников большой физической силой и использовал её по своему усмотрению, чаще всего на простые драки, не имеющих веских причин и оправданий. Поводом к драке могло послужить что угодно, любая мелочь. Особенно много причин к потасовкам было на деревенских дискотеках. Проводились они по субботам, в сельском Доме Культуры и еще не было случая, чтобы она не заканчивалась дракой, которую устраивали упившиеся любители деревенского экстрима. А так, кроме этой странной «слабости», Серега Круглов был обычным симпатичным парнем, обожавшим две вещи: пиво и девчонок.
В город он уехал давно, еще в середине девяностых годов. Освоил профессию сварщика, получил комнату в рабочем общежитии и начал вести размеренную трудовую жизнь. В жены взял девушку из своего окружения. Странная это была пара: сто килограммовый муж и похожая на птичку жена. Его Иринка была маленькая, с мелкими чертами ребячьего личика, вдвое меньше мешковатого увальня супруга. Работала она на том же заводе что и муж, и тоже – сварщиком: мельтешила по цеху, словно случайно забежавший мальчонка в широченной, брезентовой робе. Жили они дружно, завели ребенка. Что их объединяло, трудно сказать. Поначалу молодая жена не одобряла пристрастия мужа к спиртному, но со временем смирилась. Тем более что Круглов, чтобы избежать упреков с ее стороны, постепенно приучил супругу к пивку. К более «тяжелому» алкоголю Ирина со временем перешла сама.
Выходные дни непременно превращались в веселую попойку. Сынишка рос как бы сам по себе, на удивление добрым и отзывчивым мальчиком. Иногда Кругловы наезжали в родную для Сергея деревню, навестить сестру Наталью, Лешкину маму. Жизнь у Натальи Николаевны как то не сложилась: в свое время вышла замуж, родился Леша, но затем она развелась, по причине распространенной деревенской болезни – мужниных запоев. Сына она переписала на свою девичью фамилию, бывший муж, после развода куда-то уехал. Последний раз Лешка видел отца когда ему было лет шесть и все, больше о нем они ничего не знали.
Наталья Николаевна в деревне слыла женщиной благонравной и интеллигентной. Работала бухгалтером в сельской администрации, дома вела посильное деревенское хозяйство. Замуж больше так и не вышла, и вложила всю свою душу и любовь в единственного сына.
Дядя считал себя знатоком городской жизни, и именно с его подачи Лешка решил учиться на инженера строителя. По приезду в город, к дяде он пошел не сразу: устроившись в студенческом общежитии, успешно поступил в университет и только тогда решился навестить кровную родню. Поплутав в сумрачных закоулках блочного общежития, нашел нужную ему дверь.
Хозяева были дома. Сильно располневший дядя полулежал на диване и лениво поругивался с женой. Та, сжавшись в комочек, сидела на краешке стула, виновато пошмыгивала маленьким, остреньким носиком. В комнате пахло винным перегаром. Никитка, семилетний двоюродный братишка Леши, сидел в ногах у отца и щелкал переключателем каналов телевизора. На Лешу он почти не обратил внимания, только кивнул ему и снова вернулся к своему занятию.
- Беда, брат! – проговорил дядя Сережа: - Никак Иринку от выпивки не отучу. Сам то, я бросил, уже почти как год…
- Как же, бросил он! – сердито обронила Иринка. Она ничуть не менялась, словно годы скользили мимо нее. Та же мальчишеская фигурка, только лицо понемногу покрывалось мелкими морщинками и румянцами, и в движениях появилась нервозная суетливость, свойственная часто пьющим, но старательно скрывающих это, женщинам: - Зашился он, на ампуле сидит…
- Ну и что? – лениво протянул Круглов старший и добродушно засмеялся: - Сердечко прихватило, вот и зашился. Ничего, живу! Жаль, что курить, сроду не курил! Говорят, от никотина худеют, а я теперь, вон, другим балУюсь! – он кивнул в сторону большого холодильника: - Апельсинчик, бананчик, колбаска. Диета, брат! Обедать будешь? – Лешка отрицательно махнул головой: - Как скажешь!
- БалУется, он! – снова заговорила хозяйка: - Всю ночь от холодильника не отходит. Всю зарплату проедает, разжирел как боров! Гляди, Сережка! Задавит тебя сало твое!
Говорила она быстро, проговаривая слова мелко и дробно, с ясно уловимым своеобразным акцентом. «Вятская! – как то сказал о ней Сергей: - Все они так говорят, ни с кем не спутаешь!» Лешка слушал ее, смотрел на дядю. Тот, действительно, сильно располнел, превратившись почти в расплывшийся на диване квадрат.
- Задавит, так - задавит! Зато, сытым умру! – равнодушно ответил хозяин и наконец то, поинтересовался целью визита племянника. Выслушав его рассказ, одобрительно кивнул головой.
- Молодец! Рабочая профессия у тебя будет! Со временем – мастером, прорабом станешь! Стройка, она востребована во все времена! А знаешь что? – внезапно оживился он: - На кой ляд тебе общага? Чего хорошего? У нас, вон, всякое случается: и драки и поножовщина. Менты, рейды, проверки! У вас, наверное, потише будет но все равно! Давай я тебе комнату подгоню! Друг у меня в коммуналке держит: она ему не нужна, а сдавать, кому попало, не хочет! Попробуем? – дядя взял в руку сотовый телефон.
…Через несколько часов они осматривали комнату. Встретил их пахнущий водкой пожилой мужик в мятой, растянутой майке. Он назвался дядь Сашей и провел молодому новоселу вводный инструктаж по совместному проживанию. Комната Леше понравилась, слегка пьяненький сосед – тоже: он даже вызвал некую симпатию своим добродушием и ненавязчивостью.
- Вот и сладилось! – радовался Круглов старший. Они вышли на улицу: рыхлый дядя дышал хрипло и натужно: - Давай определимся: какое-то время платить за комнату я буду сам. Есть у меня вариантики на работе: калым, левак! Выкручиваемся, как можем! Да и товарищ с меня много не возьмет, так, символически! Только ты, Иринке моей не проболтайся, гундеть будет! Запилит! А мы с тобой одна кровь… Кругловская!
Свое слово дядя сдержал, с оплатой хозяин комнаты Лешку не беспокоил. Но месяцев через десять Круглов старший умер. Смерть его, по большому счету, была предсказуема. Бросив пить, он старательно заменял образовавшуюся пустоту едой и сном, и совершенно не следил за собой. А за столом он всегда был проворным. Так, однажды отозвалась о нем Лешкина мама, с сожалением глядя на стремительно набирающего вес братца. Умер он от сердечного приступа прямо в цеху, немного не дожив до сорока пяти лет. После его смерти, никем не сдерживаемая вдова пошла в жизненный разнос. Женщиной она было миловидной, и пользовалась успехом у мужчин: при ее миниатюрности, любой воздыхатель выглядел рядом с ней солидным.
Узнав об этом Лешка сразу сообщим своей матери. Наталья Николаевна срочно приехала в Питер. Вечером того же дня, она плакала, рассказывая сыну о том, что увидела в комнате покойного брата.
- Представляешь, сынок, Ирина совсем спилась! Но пока работает! Водит к себе мужчин, оставляет их на ночь. И все это при Никитке! А мальчику уже почти восемь лет, он все понимает. Что вы, говорю, творите? Ира, у тебя же сын! А ей все равно, пьет и смеется. Никита на голову подушки сложит, и тихонько лежит, пока мама с мужиками кувыркается. Как такое возможно? Леша, я поживу у тебя. Попробую ее вылечить…
Наталья Николаевна боролась за бывшую свояченицу почти две недели, и все же сумела убедить ее сходить к наркологу. Ирина закодировалась, но через три дня – сорвалась и запила еще сильнее.
- Бессмысленно все, Леша! – печально говорила мать сыну: - Пропадет она!
- А Никита? Как с ним? В детдом? – с тревогой спросил Леша: - Мам… Что делать будем?
- Какой детдом! – ужаснулась мама: - У него есть мы с тобой! Давай так: недельку другую он потерпит. А я соберу документы на усыновление, и мы заберем его к себе. Вырастим! Тебя подняла и его не брошу!
…Никиту мама забрала в деревню. Ирина пробовала протестовать, даже прекратила пить. Сынишка снова переселился в город в комнату матери, но ненадолго. Ирина мужественно держалась почти три месяца, только тяга к алкоголю пересилила материнский долг, и мальчик снова ушел к своей тете.
…Через несколько месяцев Ирину нашли мертвой: пьяный сожитель недоглядел за ней, и она умерла, захлебнувшись во сне рвотными массами.
- Вот, оно, как бывает! – огорчился дядь Саша, когда Леша рассказал ему печальную историю своей семьи: - Совсем не умеют люди пить. Я половину жизни пью, но с умом! Норму знал всегда. Это я сейчас расслабился, что мне одному? Одинокий я, Леша. Жизнь прошла, словно – мимо.
Иногда, Леша замечал: сосед внезапно трезвел на два, три дня. О чем-то думал, вздыхал, и становился еще внимательнее и добрее к своим «коммунякам». Но жалеть его было некому, люди были поглощены своими делами и заботами. Особенно девки чернавки. Да и молодая пара, вообще, жила своей, скрытой ото всех жизнью.
- Черствеют, Леша, люди душой! – вздыхал дядь Леша: - В наше время они были другими. Добрее, что ли… а сейчас, каждый сам по себе!
В такие редкие дни он чаще уединялся с Дарьей Михайловной и даже ходил с ней в церковь. Возвращался домой, какой-то, просветленный, одухотворенный, тихий и еще более мирный. Но проходило время, депрессия заканчивалась, и жизнь возвращалась, к немалому огорчению набожной соседки, на свои привычные для него круги.
…Обо всем этом, Леша почему то вспомнил когда ушел от огорченного дядь Саши, оставив его скучать на кухне. Лешкина комната была угловая, в конце коридора. Он вошел в нее и удивился непривычному порядку в своем жилище. Потом вспомнил: Светланка! Это она попросила у него ключи, пока он залечивал свои раны.
В голове все еще глухо и болезненно ныло, кружилось. Парень прилег на старую кровать, устало прикрыл глаза, задремал. Разбудил его зуммер телефона. Леша, посмотрел входящий вызов, звонил друг Пашка. Он буднично поздравил его с выпиской из больницы и напрашивался в гости, чтобы воочию, убедиться в выздоровлении закадычного товарища. Но встречаться по прежнему ни с кем не хотелось, и Лешка деликатно отказался. Тем более что с часу на час должна была прийти Светланка. С девчонкой, ему, похоже и впрямь повезло: он это понял уже давно. Встречались они почти год. Тогда, их познакомил только что звонивший Паша, и Лешка сразу заметил, как он, открыто увивается около симпатичной девчонки, но та, особых надежд на взаимность ему не подавала. В дальнейшем вышло так, что она предпочла его Лешке: он понял это из ненавязчивого внимания, которое стала оказывать ему Светланка. Между ними закрутился роман, а Пашке осталось отойти в сторонку и жить надеждой на изменчивость жизни и капризов взбалмошной девушки. Но отношения между Лешкой и Светланкой только крепли, выходило, что они пока еще не надоели друг другу. Особой привязанности у них не было, но тяга к встречам со временем возрастала.
Продолжение:
Автор: vasiliy.shein
Источник: https://litclubbs.ru/articles/37567-bal-v-kommunalnoi-kvartire-glava-2-kommunary.html
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#балл #коммунальная квартира #мистика #старый дом #семья
