"— Мама, а как вы жили в древности? — спросили меня дети за несколько дней до моего 60 летия.
Сейчас я и сама не могу точно сказать, как я жила в этой глубокой древности без сотовой связи, планшетов, компьютеров, посудомойки, автомобиля или олинклюзива.
Я не вспомню, какой телефон у меня был до нынешнего, но я хорошо помню деревянный бревенчатый дом моей прабабушки в Брянской области Суземского района, куда меня привозили на зиму.
Я помню, как пугалась часов с кукушкой, как громко они тикали и как каждый день бабушка перетягивала цепочку с гирьками.
Я помню как хорошо было согреваться на русской печи, нагулявшись по сугробам во дворе. Я помню какие яркие снегири слетались на рябину. Я помню холщовый мешок с тыквенными семечками, который лежал на печи, чтоб они не отсырели.
Из других лакомств я помню моченые яблоки. Антоновку. Бочка с яблоками стояла на входе в подвал. Бабушка приносила их в эмалированной миске с отбитым краем. Холодные, какие-то солено-кислые, и как будто немного газированные. Самое вкусное лакомство!
Я не помню, какой фирмы у меня ноутбук или телевизор или посудомойка, которыми я пользуюсь каждый день. Но и спустя столько лет я помню запах овечьей шерсти. Его невозможно с чем-либо перепутать. Грязная шерсть была связана в узел старого покрывала и хранилась в холодных сенях. Вечером этот тюк вносили в дом, брали понемногу и «скубали», перебирая от мусора и засохших овечьих экскрементов. Мне очень хотелось участвовать в этом увлекательном взрослом процессе. Пальцы моментально становились грязными и жирными. Но «выскубанная» шерсть выглядела совершенно иначе, как большое облако.
Я помню, как ловко пожилая бабушка нажимала на педаль прялки и ощущение чуда, когда деревянное колесо начинало вращаться. Я помню большие мотки выбеленной и выстиранной шерсти со стекающей в большое оцинкованное корыто водой.
Я не помню название последнего отеля, в котором я останавливалась, но я помню жарко натопленную печь и себя сидящую в корыте у печи, как мне мыли голову яйцом, как заворачивали в большие жесткие отрезы самотканной конопляной ткани.
Я не помню ни одного номера телефона, кроме номеров своих дочерей, но я помню, как весной из-под снега появлялась жирная черная земля, как прилетали ласточки, как из гнезд жадно открывая клювы кричали птенцы, в которые несчастные родители не успевали приносить червячков.
Я не знаю, как жить без стиральной машины, но знаю, как красиво и причудливо растекается по воде белье, которое бабушка возила на велосипеде полоскать с полноводном ледяном весеннем ручье.
Я не помню, что было вчера, но помню так много из «древности», что не могу понять живу я сейчас или по-настоящему я жила тогда…"
Мария Волкова 2
Уходящая натура. Разучились люди слышать тишину, звуки леса, пение птиц. Все заменяет виртуальная реальность. Шум и грохот мегаполиса милее природы... Помню, как ранней весной папа снимал скворечник. Чистил его. И мы ждали скворцов...
Ах, как было у бабушки интересно! Лепили вареники, сажали огород, редис, клубнику, помидоры, лук, чеснок, картошку. Потом собирали урожай, а какая пастила сушилась на табуретке на солнышке... А арбузные бахчи... Это не передать словами, арбузный сок по локтям течёт... Ах бабушка, спасибо за детство! А полы как меня учила мыть, чтоб все углы захватила, а если нет? Перемывать!!! И уважала я её, не боялась... Строгая, но справедливая. Вечная память.
Зимой увидела воробышка замерзшего (такие были морозы!) Сколько было слез! Бабушка успокаивала, на печку его положила, а утром сказала, что улетел... А снегири жили на рябине... И еще скворцы прилетали в скворечник, и папа говорил всегда, что это снова те же самые... Домой прилетели..
В сенокос оставались спать прямо в поле. Спали в шалаше, а утром папа варил кулеш. Потом шли по покосу и выбирали коневник и грубые травины. Босые! Сандали берегли... А вечером на берегу реки слушали папины рассказы и ели уже суп с перепелами...
На Пасху в доме вымывался каждый уголочек. С дресвой. Знаете, что такое дресва? Это дробленый кирпич. Каждая тряпочка отстирывалась до дыр. В доме пахло чистотой, свежестью и праздником. И было счастье...
Все мы родом из детства. С какой радостью вспоминаем тёплые руки бабушки, шумные домашние праздники, застольные песни и старых друзей… Нас умиляют, казалось бы, обычные вещи…У каждого своя судьба, но история у нас общая, одна большая и дружная страна…
Николай Некрасов "Есть женщины в русских селеньях..."
(из поэмы «Мороз, Красный нос»)
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, —
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдёт — словно солнце осветит!
Посмотрит — рублём подарит!»
Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идёт,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветёт
Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.
И голод, и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна...
Я видывал, как она косит:
Что взмах — то готова копна!
Платок у ней на ухо сбился,
Того гляди косы падут.
Какой-то парнёк изловчился
И кверху подбросил их, шут!
Тяжёлые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки босы,
Мешают крестьянке взглянуть.
Она отвела их руками,
На парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит...
По будням не любит безделья.
Зато вам её не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.
Такого сердечного смеха,
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!» —
Твердят мужики меж собой.
В игре её конный не словит,
В беде не сробеет — спасёт:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт!
Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы у ней,
Но строго румяные губы
Хранят их красу от людей —
Она улыбается редко...
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить;
Не жалок ей нищий убогой —
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.
В ней ясно и крепко сознанье,
Что всё их спасенье в труде,
И труд ей несёт воздаянье:
Семейство не бьётся в нужде,
Всегда у них тёплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
Здоровы и сыты ребята,
На праздник есть лишний кусок.
Идёт эта баба к обедни
Пред всею семьёй впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребёнок у ней на груди,
Рядком шестилетнего сына
Нарядная матка ведёт...
И по сердцу эта картина
Всем любящим русский народ!"
1862—1863
Статья составлена на основании воспоминаний более старшего поколения.
Друзья, сейчас Дзен меняет всю свою политику и новый ее вариант никому особо пока не понятен. Однозначно одно - теперь статьи показывают только подписчикам. И это очень печально для меня, как и для любого автора канала. Потому очень прошу вас делится понравившимися статьями в своих соц.сетях. Так их увидят больше людей. Заранее всем благодарна!
Ну а если вы все еще не подписаны на мой канал и все же (каким-то чудом) увидели эту статью... Добро пожаловать! У нас много интересного! Подписывайтесь!