«Гардеробные мужчины и женщины устраивают по-разному. Женщины — чтобы больше вошло и приятнее доставать. Мужчины — чтобы доставать быстро и очень быстро. Я бывала в жилье, где удобством и красотами занимался мужчина. И где комфортом и лоском занималась женщина. Скажу честно — мне не понравилось ни там, ни сям! То есть, подход сугубо гендерный мне не интересен. Эргономично, ёмко и не уродливо — да! Но этого мало.
Гардеробная размером со штат Айдахо — не смысл моей жизни. Что мне в ней — такой! — делать. Я закомплексую, расстроюсь и потеряюсь. Ищи — свищи..
Если «под пыткой», я вообще не люблю гардеробные. Такая непонятная — небольшая — комнатка. Где по стенам полки и штанги. Ну, ещё зеркало напольное. Ну, картинки по периметру, светильники дизайнерские. И что? Жить в ней всё равно нельзя! Я привыкла, есть пространство — живи. Нет, вычёркивай из плана! Шкаф — четыре секции, пятая зеркальная — вполне заменит всё.
Мужчина в спецовке фирменной оглядел нишу, потёр затылок стриженый седоватый и бросил напарнику: «Бедааа..» Тот — вот, что значит «на одной волне»! — согласно кивнул. И смолчал, от нечего сказать!. Я ждала судьбоносного мига. Когда трое в кепках однотонных, с логотипом явятся и оборудуют мне «гардеробную». Как люди ждут полёта на Марс! Марс мне — ни на фиг. А вот вещи складировать некуда. И монотонно протянутое «беда» меня не вдохновило. Ну, совсем!
Мужчины замерли, будто в настройках появился не учтённый виток. Силятся выдумать что-то — но мысль, как замороженная. Я стою ветрилом в поле и жду. Когда меня разорвёт. От возмущения. Они не знают об этом и пока надеются встретить — и провести — сытую щастливую старость. Набрав побольше воздуха, начинаю задушевно: «В чём беда, товарищи? Вы обмеряли эту нишу два месяца назад. Тогда я заканчивала ремонт. Тогда же, и заказ сделала — сейчас и договор покажу. Что изменилось в мире и нише, за шестьдесят дней?!»
«Хозяйка..» — торжественно вступает, кто постарше, — «мы и не против посмотреть в договор. Но от обозрения бумажки ширина проёма не изменится. А у нас — «нарезка». Именно под ширину!»
«Ё-моё!» — думаю, пока, я — «или лыжи не едут!..» И вслух: «Кто из вас обмеры сотворял?» И ещё строже: «Кто — под пристальным оком прораба — стоял и ходил с рулеткой?»
Обмениваются многозначительно взглядами — «баба, што с неё!.» — и сообщают, хором. «Так Николай!»
«Кто из вас, граждане, Николай?» — беседа со слабоумными даётся не легко. Они опять таращатся друг на друга и представляются, по очереди: «Иван Максимыч.. Сергей..» Я, оторопело: «А Коля где? Куда Колю дели?» Понимая, что вот сейчас-то карусель и замутится! Вспоминаю Райкина и присный, пошитый артелью, пиджак.
Трижды глубоко — как учат в айкидо, хорошо мужики не в курсе — вдыхаю-выдыхаю. Хочу — вусмерть! — подпрыгнуть. И с кровожадным криком «Ияйяя!» пнуть ногой в глаз. Серёже, Максимычу и особливо неизвестному Николаю.
После прочистки праной несвежих мозгов: «Пойдём сначала. Николя мерил нишу. Так? Так.. Я подписала бумажку. Так? Так.. В ней «форс-мажором» прописано. Если припрутся два м**ака и скажут, что-то про беду. Я имею право отправить их на Соловки. Так? Так..»
Смотрю, в глазах просветлело. Инженерная соображалка заработала. Оба изъяли из необъятных карманов по рулетке. Заторопились мерить и вычислять.
«Всё!..» — одышливо резюмирую я, — «заработало..» Напоследок, из арки в гостиную, сообщаю: «И да. У меня муж — адвокат. Если за указанные четыре часа, вся эта халабуда не встанет, как влитая в эту дыру в стенке. Будете снег убирать, на Колыме. Весь!»
Скрываюсь на кухне — залить эспрессо печаль и гнев. Печаль, потому что адвокат занимался договором. И учёл всё, кроме «замерщика Коли». Гнев, потому что я не перепроверила!»