Текст и детские фото Евгения Баюрина.
Моим самым главным наставником в грибном деле, несомненно, был отец. С малых лет помню, как он приезжал с «тихой охоты» на мотороллере.
Обычно в выходной день с утра проснувшись, спрашиваю у мамы:
- А папка где?
И если получаю ответ о том, что он уехал в лес, то настроение заметно улучшается, и с нетерпением жду появления во дворе «Вятки-Электрон» салатового цвета. Торчу возле окна на кухне, и тем самым мешаю маме с домашними делами. Наконец, терпение её не выдерживает, и она даёт мне куртку и оправляет на балкон. «Вооружившись» какой-нибудь интересной книжкой, я коротаю время на балконном стуле. И наконец, в один прекрасный момент, слышится звук отцовского мотороллера. И с радостными криками я бегу на кухню:
- Мам, мам, папка приехал!
И каждый раз происходили новые открытия и познания лесных даров. Когда отец приносил рюкзак или сумку с грибами, я с нетерпением ждал нового чуда. То, это были отборные подосиновики, у которых ножки были отделены от шляпок ещё в лесу, и всё это великолепие было заботливо уложено в фанерный короб, который потом помещался в рюкзак для транспортировки на двухколёсном транспорте. Или скользкие маслята, с налипшими травинками и иголками на шляпках. И весь остаток дня посвящался таинству – переборки и переработки грибов. И я с большой охотой принимал участие в этом. И вдруг, если среди подосиновиков или маслят попадался другой гриб, явно отличающийся от остальных, отец охотно объяснял, что это такое и как его зовут.
Иногда были опята. И их всегда было очень много. Пара холщовых объёмных сумок, перевязанных верёвкой за ручки, свисали по бокам заднего сидения «Вятки». Огромный рюкзак, ведра на три, не меньше, покоился за плечами отца. А иногда было и ведро, огромное такое, алюминиевое, литров на пятнадцать, которое стояло на площадке мотороллера между ног отца. И удивительно было вообще, как он с таким грузом проезжал многие километры…
Опята мне нравились. Светлые такие, срезанные целыми сростками, и ещё не раскрывшиеся. Но вот в их переборке я участвовал весьма неохотно. Ведь папка настаивал на том, чтобы у каждого грибочка была отделена бахрома из-под шляпки, и на тщательном осмотре даже самого крошечного грибочка, на предмет насекомых и червячков. Поэтому, мне очень быстро наскучивало это муторное занятие, и разбаловавшегося меня отправляли в свою комнату. Потом был ужин, и после я шёл спать. А родители ещё долго занимались переработкой и заготовками грибов.
А на следующий день, в детском саду я лепил из пластилина те грибы, которые приносил отец. И некоторые мои поделки особо отмечались воспитателями в саду.
Но это всё про городскую жизнь. Ведь тогда папка ездил один по лесам, и иногда его путь составлял километров 80. И это только в одну сторону. Ведь такие грибы, как грузди, у нас встречались крайне редко. И «плантации» этих дикоросов были обильны лишь в самом сердце соседней Калужской области. Помню, как эти мохнатые белые шляпки, с кремовым оттенком на срезе, отмокали в большом корыте от мусора на балконе.
Как часто отец заходил туда, руками переворачивал грибы, очищая их от посторонних листочков и песчинок. Менял воду. И к вечеру большой сорокалитровый бак с грибами стоял на плите. Никому отец не доверял это «священнодействие». Когда шапка пены доставала краёв бака, он убавлял газ, удалял пену, и через минут десять вычерпывал грибы дуршлагом. Промыв под краном, оправлял их в эмалированный таз. Пересыпал солью и оставлял в этом тазу до утра. А утром собственноручно закладывал грибы в трёхлитровые банки. Сверху венчик укропа и смородиновый лист. Затем всё аккуратно укладывал в рюкзак, перекладывая банки различными тряпками, и отвозил на мотороллере в деревню, в погреб. Вкуса тех груздей я почему-то не помню. Хотя, ведь в детстве я к грибам в тарелке особо не тяготел. Кушал, конечно, но с неохотой. А вот сам вид грибов меня просто завораживал.
Лучшие времена были тогда, когда отец брал меня с собой в лес. И конечно же всё это случалось в деревне Чебуново, где жила бабушка Поля, мама отца. Наверное, каждый такой поход в лес я помню до сих пор. Это всегда было что-то новое и интересное. Все сведения о грибах я схватывал на лету. А вот с растениями, всякими там травами-цветочками, у меня почему-то не сложилось. И вот что удивительно – папка все эти травы знал, и рассказывал о них по многу и интересно, и названия, как научные, так и «простые» у него отлетали от зубов.
К слову будет сказано, что отец мой был обычным работягой с образованием восемь классов. Но очень любил читать. Как художественную литературу, так и научную. До сих пор храню стопки отцовских журналов «Наука и Жизнь» с 1973, по 1990 года. Кстати в этом журнале было очень много статей о грибах. И конечно же, все эти журналы мною были прочитаны. И если не «от корки до корки», то пара статей из каждого из журналов я одолел. Да и художественной литературы в квартире всегда было много. Поэтому, и я с детства приучился к чтению, и научился читать довольно рано. Как говорит мама, я в пять лет уже читал младшим двоюродным братьям «Винни – Пуха». Может быть и так, но я это помню смутно.
Но суть в том, что все знания о грибах мне передались от отца. И о травах он много чего рассказывал, но…
Вот пишу сейчас, и как наяву вижу всё, и слышу голос отца:
- Видишь, вон те жёлтые «зонтики» – это Пижма. А вот те, что с синенькими лепестками – Мышиный горошек. А мелкие беленькие цветочки – Звездчатка дубравная…
И таких названий было много. И я всегда удивлялся – как вообще возможно столько всего знать. Поэтому, отец для меня был всегда авторитетом в любом деле. Не было такого вопроса у меня, на который он не смог бы ответить. А если вдруг что-то его ставило в тупик, то он шёл в городскую библиотеку и находил практически любые сведения обо всём. И через пару дней охотно отвечал на мой давний вопрос.
Всё-таки, о грибах. Отец всегда говорил, что знать грибы, и собирать их, это совсем не одно и тоже. Много в лесах съедобных грибов, но ведь не все их нужно тащить в дом. Можно просто полюбоваться на них в лесу, и оставить расти дальше. Типа, нам и хороших грибов достанется. А вот названий грибов он много знал. И мог подолгу объяснять, как места их произрастания, так и пищевую ценность. Однажды, к примеру:
- Вот, дождевик-головач. Съедобный и неплохой на вкус гриб. Если бы в лесу ничего кроме них не росло, то и их считали бы за счастье. Но ведь вот чуть подальше выглядывает красная шапка подосиновика. Лучше его взять. И наряднее в корзине смотрится, и в заготовках на зиму неплох. Посушить такой, и отменный супчик среди морозной зимы получится. А сыроежки зелёные ты зря не берёшь. Вот те, которые ещё с круглыми шляпками – вполне малосольными пойдут. Их и так пожарить с лучком неплохо…
А какие красивые места там были. И берёзовые рощи, чистые, через которые видно на километр. В них по осени «чернушек» было – косой коси. И розовые волнушки там встречались довольно неплохо. А чуть дальше, где на старой вырубке повырастали молодые ёлочки, в июне-июле, зеленоватыми шляпками в траве выгладывали сочные рыжики. И столько их там было, что брали не все подряд. Выбирали покрепче и помельче. С закруглёнными шляпками. Бабуля их очень вкусно солила. И хоть вид у них был непрезентабельный, но в тарелке с отварной картошкой всегда шли «на ура». Вот вкус этих «бабушкиных» рыжиков я помню до сих пор.
Вот точно помню, все лесные тропки и полянки, на которых бывали с отцом. Одно место было, довольно далеко от деревни, километров семь - восемь, но очень интересное. Глубокая колея от лесовозов уходила вглубь леса. Справа, чуть на возвышении, была настоящая дубовая роща. А по левую сторону стояли коричневые стволы сосен. Макушки их терялись где-то высоко в небе, и чтобы разглядеть их, приходилось задирать голову. И вот, как сейчас помню, именно по краю соснового леса попадались настоящие боровики.
Были там и обычные эдулисы, и отец их просто называл – Белый гриб. Но встречались и с бархатными красно-коричневыми шляпками. Они и были главным объектом «тихой охоты». За всё время, что мы ходили с отцом в тот биотоп, наверное, десятка два всего попалось «настоящих боровиков». Позже уже, когда я стал самостоятельно и осознано собирать грибы, я пытался найти то место, но безуспешно. Отца к тому времени уже не стало, и я спросил у бабули. Она вспомнила ту дубраву и сосновый лес. И приблизительно, на словах, показала путь - дорогу. И я нашёл…
… Дачный посёлок на том самом месте, где был этот прекрасный лес.
Отца не стало в самом конце 1990 года. Онкология забрала. Перенеся две сложные операции, он не собирался сдаваться и держался до последнего. И ушёл буквально на своих ногах…
А в августе того года, когда он лежал ещё в больнице в Балашихе, я, навещая его, делился своими походами в лес. Рассказывал о том, сколько и где набрал подосиновиков, и о том, что белых почти не попалось. И вот он, прикрыв глаза, говорит мне:
- Знаешь куда сходи?.. Вот прям по левому краю «Решетихи», туда к просеке, есть там ельник с берёзкой и траншеи, что ещё с войны остались. Вот там по этим окопам всегда много белых было. А потом за «Дубками», через высоковольтку перейдёшь, там смешанный лес будет, а за ним вторая просека. Вот по этой просеке примерно с километр и влево. Там молодая еловая лесопосадка. В позапрошлом году всего пять белых попалось. В этом году, судя по всему, должно быть больше…
И ведь правда, еду я в Чебуново, пробегаю по указанным местам и набираю целую корзину отборных белых. И приезжая к отцу в больницу, радостно сообщаю ему о хорошем улове. И видно, что ему становится легче. На губах появляется улыбка. И разговор о лесе и грибах продолжается около двух часов…
Давно я не посещал тех лесов, в которых ходили с отцом. Да и с друзьями часто бегали по тем местам. А сейчас там делать нечего. Всюду вырубки и дачные посёлки. Хоть местные по старой памяти всё также называют те леса былыми именами, но я ведь помню прекрасно, как они выглядели в то время. И нет ничего общего с тем, что есть на данный момент. И те леса остались лишь в воспоминаниях.
-------------------------------------------------------------------------------------------------
Канал Евгения Баюрина -
