Работаю сейчас над проектом о советских ледоколах Второй мировой войны. Для такого проекта нужны герои – чтобы не просто рассказать о массовом героизме (а он был именно массовым), а на примере конкретного человека. В Арктике таких интересных людей немало – потрясающие капитаны, удивительные судьбы. У БГ есть песня «Капитан Воронин», а в ней слова:
«Капитан Воронин жевал травинку и задумчиво смотрел вокруг.
Он знал, что все видят отраженье в стекле и все слышат неестественный стук.
Но люди верили ему, как отцу, они знали, кто все должен решить.
Он был известен как тот, кто никогда не спешит, когда некуда больше спешить.»
Не знаю, жевал ли травинки Владимир Иванович Воронин (почему бы и нет?), но точно знаю, что он был первым, кто провел пароход Северным морским путем за одну навигацию (65 дней вместо прежних года-полутора) в 1932 году и последним, кто спрыгнул на льдину с умирающего «Челюскина» в 1934-м. Но из тех, о ком я буду рассказывать в этом четырехсерийном документальном фильме про ледоколы, меня больше впечатлила другая судьба – капитана Вячеслава Смирнова. Дворянин из знаменитой семьи (да, той самой, которая дала имя водке), юный кадет, защищавший Зимний дворец в ночь революции, знавший английский и французский, после 1917 года он не уехал из России вместе с остальной семьей. Но не погиб в годы репрессий. Почему? Потому что значительную часть жизни провел в аду. Корабельном – он был кочегаром.
Кочегаром на первый русский ледокол «Ермак» окончившего мореходное училище дворянина Смирнова взял капитан Воронин – помор, в семье которого все были мореходами, он сам ушел в свое первое плавание восьмилетним. Так вот на «Ермаке» у кочегаров была «музыкантская вахта» – в свободное от забрасывания угля в топки время кочегары играли в духовом оркестре. А Смирнов еще и на пианино играл в кают-компании. Это пианино сейчас стоит на превращенном в музей ледоколе «Красин». Знаменитый полярник Иван Папанин (окончивший, между прочим, только четыре класса земской школы) так восхитился почерком Смирнова, что тот получил собственную малюсенькую каюту и задание заполнять судовой журнал. Только после войны вышестоящие инстанции разрешили Вячеславу Смирнову стать штурманом, но чтобы не выше четвертого помощника капитана. Но он все-таки стал капитаном – последним капитаном ледокола «Ермак». Потрясающая история, правда? И там еще столько подробностей! А мы ведь думаем – кочегары, кочегары…
Мы часто судим о людях по профессии: удачник/неудачник, иногда смотрим на кого-то свысока: у нас, мол, высшее образование (хотя в наше время это на самом деле ничего не говорит о человеке), а они где-то там, в корабельном аду... И чаще всего напрасно. Вот, например, моя тренер по фитнесу Аля, гоняющая меня по тренажерам, постоянно увеличивающая вес гантелей, с которыми я работаю, и радующаяся, как ребенок, когда мы первый раз пробуем что-то новое – то французский жим, то приседания с штангой. Иногда мы ходим с ней в театр, потому что все ее детство прошло под музыку Чайковского и другую классику. Ее мама была концертмейстером в консерватории, с детства учила дочку играть на фортепиано и мечтала, что она свяжет жизнь с музыкой. А Аля с детства мечтала поступить в институт физкультуры (хотя играть на фортепиано она, конечно, может), а когда с первого раза не смогла, год работала в бассейне, чтобы на следующий снова попробовать. И поступила, и окончила, и работает всю жизнь по специальности, и очень любит свою работу, а мы – люди, которых она тренирует – любим своего тренера даже когда после всех этих гантелей, жимов и штанг у нас болит даже то, о существовании чего мы не подозревали. А потом мы с Алей ходим на балет. А владелец тренажерки, в которой мы занимаемся, ходит на работу в майке с портретом и цитатами Пушкина. Все не такие, какими кажутся.
Или вот замечательный косметолог Алина, к которой я хожу последние лет 20. Ее папа – народный артист Беларуси, сама она окончила радиотехнический, много лет занималась наладкой телефонных станций, потом преподавала. А в 1990-е сменила профессию. И эту новую любит так же, как любила прежнюю. И по-прежнему может отремонтировать чуть не любой электроприбор. И нам всегда есть о чем поговорить – правда, ровно до того момента, пока я не засыпаю в тот момент, когда она начинает делать массаж лица.
Или вот Марина. Много лет работала журналистом, и была прекрасным репортером – возможно, вы читали ее материалы в СБ. А потом поняла, что на самом деле хочет заниматься… татуажем. Теперь у нее свой салон тату, и она с таким увлечением рассказывает о новой профессии и с такой гордостью показывает фотографии своих работ, что я всерьез задумалась о том, чтобы… Ну, сами понимаете. Муж в шоке, а я говорю, что у меня начинается новая жизнь.
У парикмахера Сергея, который в прошлом году год так меня изменил, что муж до сих пор не может нарадоваться, два высших образования, одно из которых – МВА. Я на такое даже не замахивалась. Пока он меня красит и стрижет, заодно знакомит с экономическими теориями и прогнозами и даже не берет за это денег, хотя мог бы – я ведь узнаю много нового.
Вспоминаю случай на пекинском рынке ЯбаоЛу в 2000-е, пору расцвета «челноков». Сидит одна такая дама и никак не может посчитать что-то, все время сбивается. Вдруг что-то коротнуло, свет погас, китайцы суетливо забегали – «что делать, что делать, как жить, куда бежать». Она молча встала, нашла щиток, в проводах покопалась – электричество снова есть. Села и дальше считает – по-прежнему не получается. Говорит онемевшим от шока китайцам: «Я физику в институте преподавала».
Не судите о людях по профессии. Люди всегда больше и интереснее. И никогда не спешите. Особенно когда некуда больше спешить – вспомните капитана Воронина.