Сергеев покачал головой, прошел к заведующему мехдвором.
- Ну что, Алексеич, когда закончишь ремонт?
- С такими вот закончишь! – он кивнул в сторону ремонтирующих трактор. – С вечера нальются, а потом целый день ходят воду пьют! Вон, видишь, опять на перекур пошли. Работнички!
Сергеев покачал головой.
- Так надо наказать один раз, рублем наказать – больше не будут так филонить!
- Да говорил я им...
- Не надо говорить – надо делать!
Сергеев собрался уходить, когда Митрофанов спросил:
- Как дела у тебя, Юрий Николаевич? Как семья? Наследника еще не смастерил?
Сергеев расплылся в улыбке:
- Все нормально, Алексеич! И наследник будет!
- Скоро?
- Ну, еще не так скоро, в мае. Только ты не сильно распространяй это, знаешь, Наташа говорит, чтоб не сглазил никто.
- Так ведь это не скроешь! Значит, все в порядке, если ребенок будет. Это хорошо – мужик без семьи, без детей – не совсем мужик.
- Ну, ты скажешь тоже!
- Я знаю, что говорю, а ты слушай.
- Ладно, пойду я, еще на ферму нужно доехать.
Сергеев отъехал от мастерской, но повернул в сторону дома. Он заезжал домой часто – несколько раз в день, чтоб увидеть Наташу, ее радостные глаза, улыбку. Когда она сказала, смущаясь, что, может быть, у них будет ребенок, Сергеев чуть не задохнулся от радости. Он даже не предполагал, что в тридцать семь лет будет так радоваться известию о том, что скоро станет отцом! Ему хотелось оградить Наташу от всего, чтобы что-нибудь ей не повредило. Он настоял на том, чтобы она ушла с фермы.
- Я что, не прокормлю вас с Антошкой?
Теща робко вставляла свое слово:
- Так дело ж не только в том, что прокормишь, ей ведь пенсию надо зарабатывать!
- Пенсию?! Да ей до нее еще как до луны! Успеет еще заработать! А работы и дома хватит.
У него замирало сердце, когда она прижималась к нему, заглядывая в лицо. Иногда он удивлялся самому себе: так влюбиться! В девчонку! В деревне! Когда-то он менял их, как перчатки, не задумываясь о том, что они чувствуют. А теперь все его мысли заняты только Наташей.
Он вошел во двор, быстро открыл дверь в дом. Наташа стояла у стола, гладила белье. От него в комнате пахло морозным воздухом. Увидев Юрия, Наташа поставила утюг, быстро пошла к нему.
- Ты приехал? Что-то забыл?
- Да, забыл тебя поцеловать.
- Ты целовал, - улыбаясь, ответила Наташа.
- Ну вот, у меня, оказывается, склероз развивается! Видишь, что бывает у нас, у старичков!
- Ты совсем не старый, - говорила Наташа, подставляя губы мужу.
Она после замужества расцвела, глаза ее сияли, она не ходила, а летала. В селе по-разному говорили об этом. Кто-то, пытаясь скрыть зависть, говорил, что это ненадолго – он скоро состарится, и Наташа найдет молодого. Другие не верили в то, что Сергеев образумился:
- Кобель, он и в старости кобель! Наплачется с ним Наташка!
Однако были и такие, кто искренне радовался за них:
- Вот нашли же люди друг друга! И ничего, что разница в возрасте, мало ли таких браков!
Декабрь начался с небольших морозов, которые подсушивали асфальт, выпадали кружевным инеем на траве, и пожухлой, и зеленой, выросшей после осенних дождей. По утрам под лучами солнца, неуверенно встающего из-за горизонта, асфальт сверкал яркими блестками. Та красота мало радовала водителей, особенно тех, кто не успел «переобуть» свое авто. Не радовали эти морозы и хлеборобов: озимые поднялись хорошо, но если их не укроет снег, то под морозами посевы могут погибнуть. Года три назад так уже было, и весной пришлось перепахивать поля и засевать яровыми. Ирина объезжала поля, рассматривала всходы, проводила анализы.
- Олежа, если в ближайшее время не выпадет снег или не потеплеет, мы можем остаться без урожая в следующем году, - говорила она после объезда полей.
Олег молчал. Человек не может спорить с природой, даже если он умный, образованный. Он каждый день звонил синоптикам, говорил с ними иногда резко, будто они делали погоду, а не предсказывали ее.
Сегодня Ирина позвонила в больницу узнать, когда собираются выписывать Андрея. Врач сказал, что дня через три можно будет забирать. После операции прошло десять дней, она прошла удачно, и Андрей поправлялся быстро. Лена приезжала по выходным, но звонила каждый день. Они договорились, что как только его выпишут, они подадут заявление.
Следствие по делу об аварии шло не быстро, а скорее медленно. Следователь был недоволен тем, что подозреваемый Ещенко вдруг представил свидетеля, который утверждал, что довел Виктора до дома и вернуться к машине Андрея он не мог, потому что был не в состоянии это сделать. Другие же, бывшие с ними, отказывались, и улик против них не было.
Виктор решил, что сам выяснит, кто это сделал, потому что подозрений с него никто не снимал, он оставался главным подозреваемым. Времени было немного, Виктор все так же ходил в Дом культуры, но мить с дружками отказывался, хотя они были настойчивы. Особенно старался Гришка, пытаясь завести его:
- Что, трезвенником стал? Думаешь, Ленка на тебя посмотрит? И не мечтай! Пойдем лучше выпьем!
Виктор отмалчивался, но внутри него закипало. Ему так хотелось броситься на Гришку, отметелить его так, чтобы мать родная не узнала, но он сдерживался, понимая, что все может обернуться против него. Он решился наконец съездить к Андрею, чтобы спросить, не было ли у Гришки причины так поступить.
Андрей очень удивился, увидев в дверях Виктора. Он нерешительно прошел к кровати, проговорил:
- Привет! Поговорить надо.
- Садись, - предложил Андрей, показывая на стул.
- Андрюха, я пришел, сказать, что это не я. Ну, подрались мы тогда, но я не трогал машину. Леха Попов подтвердит.
Он помолчал. Андрей тоже молчал.
- Ты мне веришь, Андрей?
В голосе была и надежда,и отчаяние.
- Я верю тебе, - сказал Андрей, - но следователь говорит, что все против тебя.
- А Гришка Молодченко с тобой никаких дел не имел? Я имею в виду – не было у него причины так с тобой...
- Да вроде нет. Правда, когда-то он приставал ко мне, чтобы я убедил отца взять его на склад ГСМ сторожем. Он тогда пришел из армии, трактористом не хотел работать. Я сказал, что не буду отца просить.
Андрей вспомнил тот разговор с Гришкой.
- Конечно, ты весь чистенький, с высшим образованием будешь, где уж нам с тобой тягаться! Нам только в мазуте ковыряться можно.
- А ты тоже поступай в институт, кто тебе запрещает?
- Куда уж нам! У меня аттестат не такой, как у тебя, кто ж меня возьмет с тройками? Да и папаша мой всю жизнь на комбайнах да на тракторах, а не директор совхоза.
- А при чем тут папаша? Я сам учусь. Голову нужно иметь, а не пить, как вы пьете тут.
- Ты еще и воспитывать будешь? Смотри, чтоб тебя не воспитали!
Вспомнив это, Андрей не мог подумать, что из-за этого можно убить.