В каждом вагоне нашего метро есть табличка с некими правилами.
Однажды я увидел ее с небольшой припиской, сделанной каким-то хулиганом (она в п. 2 выделена курсивом).
С тех пор привычный текст внутри себя я читаю именно в такой редакции.
ПЕТЕРБУРГСКИЙ МЕТРОПОЛИТЕН
ПРАВИЛА БЕЗОПАСНОСТИ
ПАССАЖИР:
При экстренной ситуации в вагоне:
1. Сообщите машинисту по связи «пассажир – машинист»:
«В вагоне 7777...
- задымление, возгорание…;
- нарушение общественного порядка;
- посторонний механический звук (стук, скрежет, гул…)»
2. Получите ответ от машиниста: ПОШЛИ НА Х…!
3. Действуйте согласно указаниям машиниста.
Так хулиганство? А как же! Еще бы!
Но для меня в подобной приписке (если абстрагироваться от присутствия обсценной лексики) вся квинтэссенция литературы.
Что было до внесения процитированной небольшой правки? Унылый, сухой, пресный текст. Кто такое читает? Ну хорошо, приезжий прочитал разок из любопытства...
Короткая фраза - и текст заиграл живыми красками.
Так и представляешь себе мечущегося по вагону, не знающего, что делать, пассажира.
Вагон полон дыма, где-то в конце пожар.
Воспользовавшись стихийным бедствием, к нему подступают с ножичком три небритых типа и с требованием поделиться наличными нарушают общественный порядок .
Их слова он не слышит, а лишь угадывает через чудовищный стук снизу чем-то железным, сопровождаемый ужасным скрежетом вставших поперек колес и оглушительным гулом раскрученных до последней точки подшипников.
В панике пассажир жмет на кнопку переговорного устройства и перечисляет все наличествующие неблагоприятные факторы.
В ответ - приведенный выше текст (то же, что "услышал он речь машиниста" в знаменитой песне). Веско и ледяным голосом. Так обычно говорят люди, отвечающие за выполнение важных задач и не желающие размениваться на мелочи.
Потерянный, ограбленный, оглушенный и уничтоженный, пассажир послушно выполняет указание пункта 3.
Финита ля комедия. Все встают и аплодируют. Кто-то поет Интернационал. Занавес падает.
Вот так создается правильная литература. Попаданием в точку.