Начало тут
А испытание, которое Илье Семеновичу предстояло выдержать, Георгий Полонский дал ему, чтобы вывести из депрессии, жестко встряхнуть и вернуть к жизни.
Диспут о лейтенанте Шмидте прервался появлением директора и Светланы Михайловны. Милейший Николай Борисович очень спокойно сообщил, что кто-то сжег сочинения. Генка Шестопал честно признался в содеянном и был уведен с вещами под конвоем директора и Светланы Михайловны из класса. А Илье Семеновичу предстояло решить, что делать дальше. Он застыл в размышлениях
А Мельников, похоже, совсем забыл об уроке, - его утянули за собой те ушедшие трое, явно же не разобрался он с ними, не закончил. Вот и нечем пока ответить на вопрошающие взгляды ребят и Наташи; если и слышит он, как нарастает в классе гул, то для него это ропот возмущения против его невмешательства в ЧП, рассказанное директором.
А чем возмущаться? Да, невмешательство - но просвещенное же, высоколобое, рассеянное, не успевающее просто переключиться с горящего "Очакова" на пепел от каких-то полуграмотных сочинений… А что, должна быть непременно охота переключаться туда? Он историк. Сам предмет - неужто не ограждает его? Безоговорочная любовь к предмету? Мысленное пребывание на месте П.П.Шмидта - нешто не освобождает от скандальчиков сугубо местного и сиюминутного значения?
Да, пафосно рассказывать о своем любимом лейтенанте Шмидте, рассуждать о не бумажных душах легко и приятно для собственного самолюбия. Но вот надо совершить поступок. И Мельников застыл. Но его вернула в реальность Рита Черкасова, напомнив, что он говорил о пятнадцати строчках и это немало. И Мельников, вспомнив, что он только что говорил с таким вдохновением о Шмидте
Но главный его талант - это дар ощущать чужое страдание острее, чем собственное. Именно из такого теста делались праведники на Руси… И поэты. И бунтари.
ринулся на защиту Генки.
И опять авторы не показывают нам какими аргументами Мельников переубедил директора, намеревавшегося немедленно отчислить хулигана Генку из школы, добившись заседания педсовета. То есть вместо немедленного расстрела на месте взбунтовавшийся лейтенант Шмидт, он же Генка Шестопал, будет предан законной процедуре военного трибунал, т.е. педсовета, на котором Илья Семенович надеется своим красноречием смягчить наказание. Не губите юного поэта, он же стихи пишет.
И опять Светлану Михайловну выставляют бессердечной дурой. Вот хочется авторам фильма что-то выразить, а слов для убедительных аргументов не хватает. Сам Мельников не может объяснить Светлане Михайловне свое кредо. Но ведь надо же показать правоту Мельникова, хотя и непонятно в чем. Помогает авторам фильма сама Светлана Михайловна, признаваясь, что у нее нет сердца.
Вот так и приходится воздействовать не на ум, а на эмоции зрителей. Вдохновенный и пафосный красавчик Тихонов, конечно же смотрится более выигрышно, чем мымра в изображении Меньшиковой.
А Илья Семенович снова герой для своих учеников. Вырвал местного "революционера" - поэта и честного парня Генку Шестопала, из лап школьных "сатрапов", без, казалось бы, всяких шансов на успех. Настоящий лейтенант Шмидт. Все. Справедливость восторжествовала? Хэппи-энд?
Но авторам фильма этого показалось мало. Они решили пощекотать зрителям нервы острой мелодрамой. Ходивший среди учеников слух, что Илья Семенович уходит из школы, находит, казалось бы, свое подтверждение. На вершине успеха, одержав победу в безнадежной борьбе, по законам жестокой мелодрамы главный герой должен погибнуть, т.е. Мельников должен уйти из школы.
И сам Мельников начинает прощаться с классом. Тут идет пронзительная сцена под почти трагическую музыку Кирилла Молчанова переглядок Мельникова с учениками. Он осознает, что не вправе бросить тех, кого приручил и остается. Все счастливы. Ребята получили наслаждение от только что совершившегося акта справедливости и быстро покидают класс, оставляя Наталью Сергеевну и Илью Семеновича наедине.
И вновь красивая и обаятельная Ирина Печерникова так смотрит на Вячеслава Васильевича Тихонова, что после этого фильма народная молва накрепко поженила их. Так зрителю хотелось, чтобы у их героев все было хорошо.
Финальная сцена очень напоминает финал из другой культовой советской мелодрамы 50-х годов "Весна на Заречной улице", где в конце ставится многоточие, обещающее много чего впереди. Вот и здесь, вроде как, между Наташей и Ильей Семеновичем начинает что-то реальное завязываться. По крайней мере, у зрителей появляется надежда.
И звучит простенький, сентиментальный вальсок Кирилла Молчанова, на фоне которого идет общеклассная фотография, которую обычно делали на выпуск. Где все они вместе - и герои и их антиподы. И Мельников, и Светлана Михайловна, и Наташа и весь класс. В 1972 г. Полонский напишет стихи на эту музыку и появится очень популярная в исполнении детских хоров "Журавлиная песня".
Вот так, заявленная в сценарии социальная драма в фильме превратилась в одну из лучших советских мелодрам, такую же культовую, как и "Весна на Заречной улице".
Так нередко бывает. Снимают одно, а получается другое. Те же "Неподдающиеся" или "Семь нянек" снимались, как "производственные" фильмы, а в итоге получились замечательные комедии.
Но все равно осталось что-то недосказанное, мотивы поведения Мельникова не прояснены, многие узелки не развязаны. Все-таки это был первый сценарий Полонского. Много написано наспех, легкими штрихами, эскизно. А народу требовалась полная ясность.
И в 1982 г. Георгий Полонский написал пьесу, про которую мало кто знает - "Подсвечник Чаадаева". Это третий вариант, первые два сценария и фильм, трех дней из жизни учителя истории Ильи Семеновича Мельникова. Этот, более расширенный вариант, дает ответы на многие вопросы, которые у нас возникли здесь при обсуждении фильма. Поэтому нельзя не рассказать об этой пьесе. Но об этом в шестой части. Продолжение тут.
Пишите комментарии. Ставьте лайки. Подписывайтесь на наш канал.