Лето давило на город небывалой для средней полосы жарой.
Ошалелые голуби на манер самых обыкновенных деревенских кур валялись в горячей пыли, безвольно раскинув крылья и широко раскрыв клювы.
Лохматые дворняги, в катышках репейника, вырыв под пожухлыми кустами сирени небольшие ямы, блаженно нежили в прохладных отвалах, свои замученные укусами блох, расчесанные в кровь животы.
В жарком воздухе, настоянном на высохшей траве, горелом торфе и прокисшем квасе, тяжело и лениво, словно в вязком глицерине, стараясь не появляться на открытом солнцепеке, шли усталые люди: кто на службу, кто в райсобес по делам своим печальным, пенсионным, кто в ближайшую поликлинику, а кто и в магазин.
Виктор Аркадьевич Вепрев, некогда отважный фронтовик-разведчик, а ныне никому ненужный старикан, лысоватый и седобородый (хотя то, что у него выросло на подбородке: клочковатое и жалкое, только с большой натяжкой можно было назвать бородой), собирался в магазин.
Он всегда ходил в магазин по средам, а сегодня, случилась как раз среда.
Хождение по магазинам было для Вепрева не тяжкой рутинной обязанностью, а чем-то вроде небольшого праздника, и поэтому он всегда с нетерпеньем ожидал прихода этого дня.
Вот и сегодня: старик тщательно, через влажную марлю отутюжил брюки, темно-синего, казенного цвета, зубным порошком, замешанном на плевке, шаркнул несколько раз боевые ордена, с изрядно уже потускневшей и кое где выщербленной эмалью.
Он прикрутил их к сиротскому пиджачку с узким воротником, а домашние тапки в крупную клетку заменил на точно такие же, только более раздолбанные, уличные и вышел из дома.
Возле подъезда, на скамейке, в тени бетонного козырька с растрескавшейся лепниной в виде пятиконечной звезды и ржавыми прутьями арматуры на месте бывших рогов изобилия, как обычно сидело несколько старух, древних и всезнающих.
Виктор Аркадьевич степенно поздоровался с каждой из них по отдельности, за руку, и, прикурив неизменную свою папироску, неторопливо намотав сетчатую авоську на веснушчатый кулак, побрел по мягкому и податливому асфальту.
-Витька-то, небось, опять по магазинам отправился?
Прошамкала беззубым ртом одна из старух, щурясь, разглядывая по-стариковски согбенную спину Вепрева.
- И опять, небось, по большому кругу попрется, хотя сейчас в любом магазине можно купить все, что хочешь. Лишь бы деньги были...
.- Э, не скажи...
Запротестовала ее подружка в распахнутом зеленом, тяжелом пальто на вате.
- За линией недавно магазин сказывают, отгрохали, где ветеранам скидка. А Аркадьевич никогда за просто так лишнюю копейку не отдаст. Он малый бережливый, еще с молодости такой был. Да у них вся фамилия, Вепревых - то, такая. Счет денежкам завсегда вели. Уж я знаю...
-Жалко мужика.
Поигрывая антикварным лорнетом на костяной ручке, бросила третья и заплакала.
- Человек всю войну отшагал, в майорах вернулся, а Лариска, сволочь уже в сорок втором хвостом завертела.
За хлеб с повидлом под снабженца легла, сучка. Ладно бы ради ребенка, так ведь нет. Не было у них детей...
- Не в сорок втором, а в сорок первом...
Поправила ее первая старуха.
- Нет...
Лорнет с сухим щелчком складывался и раскладывался в руках все еще плачущей оппонентки.
- В сорок первом я еще сидела, и блядства Ларискиного видеть уж никак не могла.
- Сидела она, сидела...
«Ватное пальто» закачало головой на худой, старческой шее в темных пигментных пятнах.
-Тоже мне, графиня. Да настоящим графиням пятнашку давали, не глядя. А тут отсидела всего ничего, каких-то семь лет, и уже нос задирает: я, мол, узница лагерей...
Сталин – тиран! Берия - шпион...
Диссидентка вшивая! Да если бы сейчас Иосиф Виссарионович был бы жив, небось, такого бардака бы в стране и не было бы...
- Я не графиня!
- Я из обычных, гражданских дворянок! А ваш усатый...Таракан блядь, рябой…
Спор покатился по накатанной колее, но Вепрев его уже не слышал, да и слышать не мог, так как плотный поток ревущих машин на проспекте, на переходе которого и стоял сейчас майор запаса, заглушал все иные звуки этого большого, распаренного жарой города.
...В овощном магазине Виктор Аркадьевич долго бродил вдоль прилавков заполненных необычного вида фруктами с дикими для русского человека названиями, лишь иногда прикасаясь пальцами к прохладной кожице манго, и шершавым, будто бы замшевым киви. Проблуждав более часа среди этого фруктового изобилия, старик выбрал, наконец, пучок ярко-розовой редиски, парочку луковиц, серебристо-белого цвета и один необычайно длинный и тяжелый банан, решительно вырвав его из самого центра неподъемной грозди.
Он шел по теневой стороне улицы, улыбался редким прохожим, и ел банан, небольшими кусочками откусывая, неторопливо перетирая деснами мучнисто-сладкую его мякоть, и глотал, также неторопливо и аккуратно.
Банановое чудо закончилось до обидного быстро: Вепрев даже хотел, было вернуться и купить еще один, но, обернувшись назад, посмотрел на овощной магазин, облитый горячим солнцем, сплюнул и, закурив, отправился дальше.
Ох... Ошибалась старуха в пальто. Не ради дешевых продуктов, тех, что выделили для ветеранов войны и труда, ходил Вепрев по дальним магазинам.
Отнюдь не ради них.
Их, если честно, продукты эти самые, и есть - то не хочется. Гнусные они, да и просрочены чаще всего… Про упаковку вообще говорить не хочется: такое ощущение, что продуктовые эти наборы, завернутые в жесткую, хрусткую бумагу серого цвета и ветераны – ровесники…
Скорее всего, так, ну или примерно так размышлял Виктор Аркадьевич, обходя стороной магазинчик для участников войны и вышагивая в своих узких, отутюженных брючках по направлению огромного, сияющего рекламой супермаркета.
Все здесь нравилось бывшему фронтовику, и кассовые аппараты с фиолетовой подсветкой для проверки купюр, и молоденькие словоохотливые менеджеры, и сияющие фиолетовыми глазками видеокамеры, установленные везде, где только возможно. Но особенно нравился старику большой аквариум, где в зависимости от завоза, в сплетении ртутных пузырьков воздуха плавали: то широкие как лопаты карпы, то юркая радужная форель, а то и вовсе диковинная рыба с длинным, хрящеватым носом и усиками под ним - стерлядь.
Часами мог стоять перед аквариумом Вепрев, рассматривая рыб, чьи необычайно большие размеры вызывали в нем, как в любом человеке, кто хотя бы раз в жизни брал в руки удочку, чувство элементарной зависти. Ну как же так, ведь есть же где-то, водится все ж таки, а я, что ж я - то ловлю какую-то мелюзгу?
…В этот день, за стеклом аквариума, покрывая дно толстым шевелящимся слоем, ползали крупные раки. Их и без того вытаращенные глаза в аквариуме казались неправдоподобно большими и отчего-то очень наглыми.
Раков он не любил. Не любил еще со Сталинграда.
Однажды тяжелая авиационная бомба, упавшая в реку, подняла со дна тело полуразложившегося красноармейца, погибшего должно быть при переправе и волной прибило его к пологому в этом месте берегу.
По осклизло - лиловому трупу, словно неправдоподобно крупные вши, ошалело ползали точно такие же крупные раки. Они сталкивались друг с другом, и скрежет серо-зеленых панцирей и их зазубренных клешней, как показалось Вепреву, тогда уже капитану, на миг заглушил и глухое кваканье минометов, и кашель тяжелых пулеметов и жалобный мат умирающего где-то в кустах бойца.
Денщик полковника Звонарева, рыжеволосый, женоподобный красноармеец в шинели офицерского сукна, радостно осклабившись, начал обирать их в помятое ведро, в надежде угостить своего офицера. И вот тогда, видавшего виды капитана Вепрева словно заклинило.
Грязно ругаясь, он схватил денщика за воротник и, отбросив красноармейца от утопленника, жестоко избил его, извивающего и причитающего.
Следующее свое утро, Виктор Аркадьевич встретил уже в звании младшего лейтенанта. Могли наказать и более сурово, полковник Звонарев, по крайней мере, требовал как минимум штрафбата для несдержанного офицера, но под Сталинградом в то время и так, катастрофически не хватало толковых офицеров. Так что обошлось...
Нет. Не любил Вепрев раков. Не ел их никогда, да и, наверное, уже и не попробует...
А любил старик мясо. Мясо в любом его виде. Хоть котлеты, хоть шашлык, хоть просто отваренное одним большим куском. Ну, любил, что ж тут поделаешь?
Одно плохо: бюджет пенсионера не очень располагает к мясной пище. Но тем ни менее парочку плоских, пупырчатых куриных ляжек он все ж таки купил. И пачку пельменей, тех самых, в квадратной пачке и гремящих словно камушки...
Возвращался Виктор Аркадьевич домой, уже ближе к полудню: уставшим несколько, но можно сказать даже радостным.
Возле перекрестка, там, где уже более года гортанные, темноволосые предприимчивые люди с Кавказских гор открыли небольшой летний ресторанчик, с несколькими крытыми беседочками при нем, витал плотный запах свежего жареного мяса, молодого вина, пряной зелени и прохлады.
Молодой глухонемой азербайджанец, в растянутой и линялой тельняшке, громко и радостно мыча, поливал перед ресторанчиком асфальт из ярко-зеленого шланга.
Вода поначалу скатывалась пыльными шариками, но уже через мгновенье угольно-черный асфальт, влажный и как будто бы даже прохладный, окружал заведеньице со всех сторон.
Прохожие, наступая на это влажное чудо, непроизвольно замедляли шаг, жадно впитывали в себя чудную смесь запахов испаряющейся воды и национальной кавказской кухни.
«СЕГОДНЯ ГВОЗДЬ СТОЛА-ХАШ!»
Гласила призывно надпись, выполненная желтой гуашью по картонке от коробки из-под вермишели.
Что такое хаш, Вепрев не знал, но, уже вступив на влажный асфальт, совершенно точно для себя понял, что сегодня, сейчас, просто всенепременно, отведает этот самый, хвалебный гвоздь стола.
... Дорогу старику заслонил вышибала, высокий, обросший жирком мужик в строгой черной паре, нахально и до жути обидно посмеиваясь.
- Дед. А ты случаем ничего не перепутал? Это ж тебе не аптека, а ресторан. Здеся клизмы не продают, сам понимать должен. Так что давай, двигай до дому. А то смотри, как бы я тебя по случайности не уронил.
…- Большой и толстый…
Подумал про себя Виктор Аркадьевич.
- Такого в моем отделении сделал бы на раз любой салага-задохлик ...
Он внимательно оглядел вышибалу с головы до ног и грустно, если не сказать задушевно, поинтересовался:
- А что, сынок, может мои деньги как-то не так пахнут? Или, быть может, что-то тебе в моей личности не нравится. А может быть я вообще старый и прокаженный чукча? Так ты скажи, не стесняйся.
Молчишь? Ну тогда пошел прочь, щенок!
Старик не торопясь прошел мимо остолбеневшего верзилы, незаметно, совсем казалось играючи, двинул его острым своим локтем, куда-то в солнечное сплетение, и уже более не обращая внимания на медленно стекающего по стене охранника, прошел в зал.
Повесив авоську с продуктами на спинку свободного стула, он заказал почти сразу же подошедшему официанту – азербайджанцу, сто граммов водки и двойную порцию хаша.
-Одну минуту.
Официант чиркнул что-то в своей книжице.
- Хаш сейчас подогреют. Его нужно есть обязательно огненно горячим...
- Подожди сынок...
Старик, попридержал за локоть, убегающего было молодого человека.
- Ты скажи, пожалуйста, что это такое? И есть- то его, как полагается? Вилкой или ложкой?
Азербайджанец наморщил лоб и, подумав, сказал:
- Отец. Это примерно как ваш холодец, только не застывший. Едят его ложкой с тонким, домашним хлебом...
- Ишь ты, холодец значит.
Буркнул старик и, оглядевшись по сторонам, закурил.
...Ресторан старику неожиданно понравился. Грустная, заунывная музыка негромко звучала откуда-то из-за тяжелых портьер. Полумрак и прохлада.
Уходить отсюда, тем более в эту необычайно мощную для Москвы жару не хотелось абсолютно...
Подали глубокую тарелку с жирным и тягучим бульоном, на отдельном блюдечке- влажная зелень и тонкие лепешки с поджаренным бочком.
...- Вот он сука! Хватайте его, пока не слинял!
Закричал откуда-то сзади громким, охрипшим от ненависти голосом, неожиданно появившийся вышибала.
- Он мне гад ни с того ни с сего по яйцам врезал!
Вепрев обернулся. От двери, к нему очень нехорошо улыбаясь, подходили два милиционера, сержанта.
Так, ребята как ребята. Но уж очень они нехорошо, не по-доброму улыбались. За их спинами энергично, но не так что бы уж очень, зло дергался охранник в черном, порываясь пробиться вперед, но это ему отчего-то никак не удавалось.
- Что ж ты, старый козел, себе позволяешь?
Поинтересовался старший сержант и небрежно двумя пальцами прихватил с блюдца завиток свежего укропчика.
- Тем более на вверенной нам территории...
Подхватил второй.
- Вот-вот ребята,
Радостно заорал вышибала, никем более не сдерживаемый, также приблизился к сидящему старику, но отчего-то с левой руки.
- Вы нас крышуете в конце- то концов, или как?
Старший от милиции, недовольно поморщился и вновь повернулся к ветерану.
- Ну и как будем утрясать нашу проблемку?
Он мило улыбался, глядя прямо в глаза старику, а пальцы его, погрузившись тем временем в несколько уже подостывшый хаш, вышаривали в нем кусочки мяса,
-Да кушайте все. Что же вы товарищ старший сержант только мясо выбираете?
Спросил чуть слышно Вепрев, приподнялся и, прихватив тарелку бульона за донышко, не без элегантности выплеснул ее содержимое в лицо старшему сержанту.
Потом вытер сухопарые руки салфеткой и потянулся за своей авоськой.
.... Часа через два, к своему подъезду, часто останавливаясь и прижимая окровавленные руки к опухшему и избитому лицу, спотыкаясь, подходил Виктор Аркадьевич Вепрев, некогда отважный фронтовик-разведчик, а ныне никому ненужный старикан.
Сквозь крупную, растянутую ячейку его авоськи, легко просматривались большие, расплюснутые истекающие соком луковицы, пупырчатые куриные ляжки без обертки и еще какая-то мятая и пыльная хрень.
...- О. Опять Витька напился.
Бабка в зеленом пальто неодобрительно посмотрела на старика с трудом входящего в подъезд.
-...Я всегда чувствовала, что он тайком жрет.
У него вся фамилия такая - Вепревы. Я знаю...
- Да-да.
Поддержала ее подруга.
- ...Он, припоминаю, когда в сорок пятом, узнал, что жена его не дождалась, дня три не просыхал.... Пил по-черному. Как же, как же…
А та, что с лорнетом, ничего, как ни странно на это не возразила. Она лишь зябко ежилась, спрятав сухонькие, старческие ладони подмышки и беззвучно плакала. Что она могла, в сущности, на это им возразить?
В апреле сорок пятого ее вновь арестовали...уже на долго…
Автор: Господин Борисов
Источник: https://litclubbs.ru/articles/35475-on-nikogda-ne-byl-v-restorane.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#ресторан #старик #тюрьма #алкоголь #жена
