Заключительная часть "сериала" Виктора Терехова о жизни коммунальной квартиры в Мерзляковском переулке, 15, а также сравнение некоторых деталей её быта с коммунальной жизнью фильма "Покровские ворота". Предыдущие части можно прочесть по тегу "виктор терехов" (внизу) или переходя (опять же внизу) по ссылкам.
Если внимательно смотреть фильм «Покровские ворота», обращаешь внимание на детали. В коридоре, рядом с Алисой Витальевной, расположены сразу три одинаковых светильника и несколько выключателей. Такая же история и в ванной комнате, на фото с Велюровым. Это, как говорят электрики, «паутина». Смысл её в том, чтобы каждый жилец квартиры пользовался только собственным светильником и выключателем и расходуемая электроэнергия считалась по своему счётчику.
Я такую «паутину» видел несколько раз и даже раз монтировал, но не в Москве. Понятно, что интерьер квартиры Михаил Козаков воспроизвёл в павильоне, только удивительно, зачем интеллигентным и небедным обитателям квартиры у Покровских ворот было такое городить? В моей коммуналке до такого крохоборства не опускались. В конце каждого месяца рассчитывали расход электроэнергии (обычно моя мама) на общие нужды, вычитая из показаний общеквартирного счётчика показания персональных счётчиков. Разница делилась на количество жильцов.
Такого бардака у телефона в коридоре, как в фильме, я тоже не припомню. Никаких надписей на стенах и обоях! У телефона стоял стул, висел блокнот и карандаш, список нужных телефонов (поликлиника, ЖЭК, участковый и т.д.). Когда звонил телефон, трубку должен был снимать последний позвонивший. Свой номер помню до сих пор – Б-3-46-24, позже 291-11-17. Запоминался он моими знакомыми легко, так как тогда вышел фильм о наших разведчиках по повести Ардаматского «Я 11-17».
Горячая вода была только в ванной комнате, где стояла газовая колонка. Когда я был маленький, мне строго-настрого запрещали самому её разжигать. На кухне горячая вода появилась, когда дом в 1970 году перевели на центральное водоснабжение.
В советский период электроснабжение дома осуществлялось напряжением 127 В, что порождало кучу неудобств. Если в телевизоре или магнитофоне был переключатель напряжения, то на холодильник нужно было ставить трансформатор. На 220 В квартиру перевели только уже в постсоветское время.
Уборка квартиры производилась строго по графику, неделя на каждого члена семьи - ежедневная протирка туалета, ванны и кухни. Раз в неделю мыли длиннющий коридор. Позже, в 70-е, пол покрыли лаком. В мои обязанности входил вынос мусора на помойку. Сейчас за день у меня в семье больше отходов, чем было тогда во всей квартире из 8 комнат. Выносить мусор надо было строго через чёрный ход. Пищевые отходы «для поросят» собирали в бачки, стоящие там же. Потом отходы централизованно собирали для кормления животных сотрудники ЖЭКа.
Соседка Наташа Волконская, артистка Театра на Малой Бронной, часто просила маму убираться в квартире за неё. За это она платила маме десять рублей. Летом Наташа ездила с концертами от филармонии, зарабатывала деньги на кооперативную квартиру. Делался так называемый «чёс»: администратор сколачивал бригаду артистов, и всё лето они ездили по нашей необъятной родине. Наташа была там ведущей концертов и еще читала стихи. Поскольку моя комната находилась напротив телефона, я поневоле знал все подробности.
Во время Наташиного отсутствия в её комнате иногда жил её знакомый, певец-бас из Полтавы - Гриша. С ним приезжала его мать, Оксана Ивановна, добродушная тётка с украинским говором. Гриша пытался пройти конкурс в Большой театр. Когда был день прослушивания, он просил соседей прийти с цветами, им заблаговременно купленными, чтобы они «в восторге» ему их дарили после пения. Но и это не помогло, и после нескольких безуспешных попыток Гриша оставил затею.
До 1970 года дом наш отапливался из котельной, находившейся в подвале. Перед зимой грузовик привозил кучу угля во внутренние дворики-колодцы, потом его через специальную дверку по трапу сгружали в подвал.
Во внутренний двор можно было попасть не только с черного хода, но и из парадных подъездов, с площадки первого этажа шла лестница в полуподвал и к выходу во двор.
В полуподвале жило немало моих знакомых, еще там была библиотека-«передвижка» от Библиотеки им. Некрасова, в которой я перечитал весь набор приключенческой литературы. В конце 60-х полуподвалы расселили, туда заехала какая-то контора и выход во двор из подъезда перекрыли. Сейчас там кафе и небольшой кинотеатр (на фото в левом углу). Окно моей комнаты помечено стрелкой.
Конечно, были разные коммуналки, даже в одном нашем подъезде. Может быть, просто повезло, но никаких проблем с соседями у меня никогда не было. Я не слышал в квартире ссор, скандалов, крика. Правда, однажды сосед Изя запил и стал буянить, но его быстро участковый оформил на 15 суток. Соседи помогали друг другу в самых разных жизненных ситуациях. Напоследок скажу, что встречаются комментарии, вроде «Опять потекли сопли по коммуналке...». Да не по коммуналке печаль, а по людям, по тем отношениям, какие были между ними в те годы. Об этом написал прекрасное стихотворение Евтушенко «Плач по коммунальной квартире».
В 70-е центр Москвы стали расселять, большинство моих школьных друзей разъехалось кто куда: Беляево, Чертаново, Тушино, Речной вокзал и т.д. Но их по-прежнему тянуло в родные места, поэтому они часто приходили ко мне. Иногда мои двадцатилетние приятели беспокоили соседей. Помню, однажды один из друзей по пьянке неудачно опёрся на бачок унитаза, да так, что треснул фаянс и пришлось перекрывать воду. Пока мы купили и установили новый бачок, вся квартира ходила в общественный туалет на Тверском бульваре.
В 70-е в квартире народа поубавилось, и днём казалось, что квартира вообще пустая, редко кого можно было встретить из соседей.
Жить в доме постройки 1903 года было очень комфортно: потолки 3.80, дубовый паркет «в шашечку», вентиляция была и в полу, и в стенах: на высоте 3 метров располагалась решётка вытяжной вентиляции, с подвижными жалюзи, которые регулировались с помощью палки и крюка. Кирпичные стены были толщиной почти метр, я подоконник раньше использовал вместо письменного стола. В комнатах зимой было всегда тепло, а летом прохладно. В углу комнаты стоял здоровенный радиатор отопления, высотой больше метра, бабушка любила сидеть рядом и греть спину. Прекрасная звукоизоляция, широкие и высокие двустворчатые филёнчатые двери.
Если бы хватило денег, с удовольствием бы выкупил в 90-е свою квартиру в 210 кв. м. у соседей. Тогда ее расселение обошлось риэлторам всего в 180 тысяч долларов.
«И это был последний из рассказов о Маугли», в смысле - о моих соседях по коммунальной квартире, с которыми я вместе прожил не один десяток лет. #виктор терехов