- Экая у тебя, Вася, шайтан-арба вышла! – библиотекарша опасливо потрогала высовывающуюся из бойницы чугунную трубу. – Знала я, что ты у меня талант, но чтоб настолько…
Тракторист довольно ухмыльнулся. Гордиться, и правда, было чем: «пердунок» за последние три дня преобразился его стараниями до неузнаваемости. В кузове выросло что-то типа низкого каземата из деревянных шпал – целый штабель их обнаружился на заднем дворе ДК. Покойный муж тёти Даши разжился ими лет десять назад, имея в виду пустить на фундамент для сарайчика – пропитанное креозотом дерево почти не подвержено гниению. Но не сложилось, и шпалы, прикрытые листом рубероида, врастали в землю, пока не наткнулся на них дядя Вася в поисках материалов для своего «бронепердунка».
Бруствер из шпал возвышался над бортом примерно на полметра; в дереве продолбили узкие амбразуры для стрельбы из мушкетов. Лобовая же часть такой защиты не имела – вместо неё тракторист с помощью бобрищевского кузнеца поставил броневой лист, вырубленный и склёпанный из трёх слоёв котельного железа, так же обнаружившегося в запасах партизана-директора. Похожие листы, только в один слой железа, были навешены на боковые дверки трактора и на ветровое стекло; при необходимости их можно было откинуть вниз. Лобовая броня, самая толстая, тоже была сделана подвижной – в «боевом» положении лист закреплялся под углом около пятидесяти градусов, а в «походном» - его поднимали на деревянных козлах в горизонтальное положение, чтобы не мешать обзору вперёд.
Куски железа на импровизированных петлях прикрывали так же и колёса. Конечно, далеко не всякая пул, пущенная из кремнёвого ружья, способна пробить толстенную рубчатую резину тракторных скатов, но рисковать не стоило – замены взять было неоткуда, а залатать простреленные шины и покрышки в нынешних условиях было ох, как непросто. Кроме защиты колёс, склёпанный из железа короб прикрывал ещё и установленный сзади тракторный движок.
В лобовом бронелисте тоже прорезали две узкие амбразуры для стрельбы из ружей – всего в кузове при необходимости могло разместиться до шести стрелков. Но главным ударным средством шайтан-арбы было изобретение, которое дядя Вася и намеревался опробовать прямо сейчас.
- Ванятка, как ты там, готов? – крикнул тракторист. Над бруствером возникла вихрастая голова.
- Все сделал, как велено, дяденька! – отозвался мальчуган. – Орудия верёвками закреплены, заряд я проковырял протравкою, а дырья покамест пробкой кожаной заткнул. А трубки запальные – вот, они батяня сладил из пороха и камышинок! Попробовал вставить – подходят!
И продемонстрировал трофейную, с латунным егерским рожком на крышке, лядунку. Тракторист кивнул – без помощи Ваняткиного бати, бобрищевского кузнеца, из проекта шайтан-арбы и уж, тем более, из установленного в кузове «вундерваффе» ничего бы не вышло.
- Ну что, ж тогда двинулись, с богом? – дядя Вася широко перекрестился - успел уже набраться от местных крестьян! – и полез в кабину. «Бронепендунок» плюнул струёй чёрного солярового дыма, затрясся, затарахтел, задребезжал навешенными броневыми листами и неторопливо покатил к воротам. Вслед за механическим чудом в тянулась толпа крестьян, среди которых мелькали синие суконные шапки донцов. Казачки спешились – «лошади смердежу да треска от ентого железного страшилища пужаются, так уж пусть постоят пока в сторонке…» - и теперь, смешавшись с мужичками, изнемогали от любопытства.
- Дядька Антип, а дядька Антип! Конные на дороге! Близко уже, с полверсты будет!
Дядя Вася нажал на педаль тормоза, «бронепердунок» встал – двигатель мерно тарахтел на холостом ходу. От дальней опушки скакал в сторону процессии крестьянский мальчонка верхом на крестьянской, кобыле – за неимением седла, он сидел охлюпкой, на брошенном на животины лошади старом тулупе, и отчаянно колотил ту по впалым бокам чёрными босыми пятками. Его вместе с двумя ровесниками Антип послал послали караулить на дороге, выдав в качестве транспортного средства вот эту лошадёнку.
Крестьяне попятились, по толпе пробежал тревожный ропот. Казачки во главе с хорунжим наоборот, протиснулись вперёд. Один из донцов, повинуясь знаку хорунжего, придерживая на боку саблю, кинулся назад, к ДК, на бегу размахивая на бегу руками и что-то крича.
- Кто там, хранцузы? – осведомился Антип у подлетевшего мальчишки. Дядя Вася узнал в нём старшего сына бобрищевского кузнеца, того самого, кого беглый поляк заставил служить проводником – что вышло поляку боком…
Парнишка отчаянно замотал головой.
- Ни, дядь Антип, не хранцузы, не бывает таких хранцузов! У их вереди едут такие… - он замялся, подыскивая подходящие слова. – …навроде татар. Лошади низкорослые, косматые, что наша собачонка Жучка. Сами в шароварах с красными полосами и шапках остроконечных, из войлока, А у одного, ей-ей, сам видел! – панцирь кольчужный под кафтан поддет! У кажинного сабля, копьё, да лук со стрелами на боку, за спиной ружжо. А ишшо у сёдел арканы верёвочные висят, кольцами смотанные. Как есть татаре, батя про таких сказывал! Следом за ними наши, русския гусары - в точности те, что к нам, в Бобрищи, с молодым барином Никитой Андреичем, заезжали. Много их насчитал, дюжин пять, не меньше. Медленно едут, шагом, с бережением…
- Наши, русские¸ говоришь? – недоверчиво спросил хорунжий. –Как ты их вообще разглядел-то, коли идут с бережением? Ты, часом, не обознался, паря?
- Как можно? – обиделся мальчишка. – Я, дяденька, к им близко подполз, всё разглядел – мундиры серые со снурками серебряными, знак анператорский на сумках… плоские такие, на поясах у их висят, на ремешках с пряжками. Наши это, вот те крест! А Прошка с Игнаткой и посейчас там – кустами пробираются, следят смотрят за дорогой!
- Серые с серебром, императорский вензель на ташках – сумские гусары, не иначе. - Хорунжий поскрёб затылок, козырёк шапки при этом сдвинулся вниз, прикрыв кустистые угольно-чёрные брови. – Непременно это команда ихнего благородия поручика Ростовцева. Сулился же он, что вернётся, вот, значить, и сполнил обещанное - не зря я к нему Тёмку с депешей посылал…
- И то верно… - подтвердил Антип. - Хоть прошло времечко, почти две седмицы, но выходит, не обманули, возвернулись!
- А которые с луками и в шапках остроконечных, - продолжал рассуждать урядник, – так энто, наверное, башкиры. Я их встречал, ишшо на границе, когда война с Бонапартием тока зачалась. Уральцы да оренбуржцы – они и есть, к тётке не ходи!
Сзади ударил слитный конский топот – от ДК намётом неслись пятеро казаков. Подъехали, остановились шагах в десяти от «бронепердунка» - лошади храпели, фыркали, испуганно косились на смердящий соляром агрегат. Один из казаков, державший поперёк седла длинное турецкое ружьё с ложей, выложенной перламутром и бисером, вёл в поводу засёдланного коня. Хорунжий, не медля ни секунды, взлетел в седло.
- Ты, вот что, Василь Степаныч… - крикнул он, обращаюсь к трактористу. – Я поеду, наших встречу, предупрежу, кабы чего не вышло. А вы пока ползите себе, куды было намечено. Только уж пальбы без нас не разводите, очень хочется посмотреть, как ваши огневые трубы сработают!
Грохнуло так, что у меня заложило уши. Шагах в ста, возле самой опушки леса, вспух клуб грязно-жёлтого дыма, полетели комья земли. Крестьян, наблюдавших за испытаниями с почтительно расстояния, словно ветром сдуло.
- Что ты, дядьВася, туда намешал? – осведомился, ковыряя пальцем в ухе – словно так можно было избавиться от низкого, протяжного звона.
- Известно что… - ухмыльнулся тракторист. – Удобрений азотных пять кило, литровую банку соляры и порошка алюминиевого на глазок. Такой, знаешь, из него ещё краску-серебрянку смешивают…
- И где ты всё это добро раздобыл?
- А у тётки твоей, в подвале Дома Культуры. Порошок люминевый от ремонта остался, полмешка – серебрянкой крышку красили и забор. Ещё калийных удобрений пять бумажных мешков, по сорок кэгэ для огорода припасено – Дарья Георгиевна каждый год картошку сажала, а я ей грядки пахал…. А соляра своя - полная бочка этого добра, двести литров. Уж и не знаю, что делать будем, когда она закончится…
- Да, это ресурс по нынешним временам невосполнимый. – кивнул я. – Однако ж ты и химик-террорист, дядьВася, вот уж никогда бы не подумал…
- Какой ещё террорист? – непонимающе нахмурился он. – Это которые самолёты захватывают? Так где самолёты, а где я…
Я смолчал – не объяснять же героическому механизатору, что ровно такой вот смесью удобрений на основе аммиачной селитры, алюминиевой пудры и солярки террористы взрывали в Москве, Волгодонске и других городах многоэтажные жилые дома – так, что те складывались, словно карточные домики, хороня под обломками десятки людей. Семьдесят девятый год, из которого прибыл сюда мой собеседник, в этом смысле совершенно вегетарианский…
- А запал-то из чего сделал? Амоннал и прочие смеси на основе аммиачной селитры просто так, бикфордовым шнуром ведь не запалишь, тут капсюль нужен!
- Так есть капсюли! – кивнул дядя Вася. - От Дашуткиного мужа тётки твоей всякого охотничьего припаса осталось – и патроны снаряжённые, и капсюли, и порох «Сокол» в банках. Делов-то на рыбью ногу – взрыватель соорудить! Да она и сама справится – партизанская молодость, понимаешь! Другой вопрос, что неясно куда его тут применять – рельсов нет, взрывать толком нечего…
- Можно фугасы закладывать по обочинам дорог. – подумав, посоветовал я. – И не простые а направленные, с картечным действием. Я читал, что негры в Конго такие устраивали – канава, укупорка из земли и досок с несколькими толовыми шашками, а поверх них – гравий, щебень, мелкие камни. Если правильно выбрать момент – целую пехотную снести можно! Негры их ещё называли как то так… смачно. «Омбунигви», кажется. Здесь, кстати, такие тоже известны, называются «мальтийские фугасы».
- А по мне хоть мальтийский, хоть ому… как ты сказал, Никита?
- Омбунигви.
- …по мне хоть омбунигава эта – всё одно, лишь бы сработало. А насчёт обочин мысль толковая, надо будет Антипу подсказать. Обозы-то тут плотными колоннами движутся, должно сработать…
Сумцы подъехали к ДК полчаса назад – и попали к самому шапочному разбору. В смысле – в разгар испытаний взрывчатых и зажигательных новинок, которые наизобретал в наше отсутствие деятельный ум механизатора. Повосхищавшись «бронепердунком» – в самом деле, агрегат получился грозный, французов, и особенно, их лошадей один его вид, не говоря уж о тарахтении дизеля и соляровой вони, должен перепугать до колик, - мы для начала, стали свидетелями испытаний кустарного аммонала. Теперь же дошла очередь до более устрашающего средства.
В сущности, это было нечто вроде одноразового фугасного огнемёта. Дядя Вася выудил из того же подвала обрезки чугунных водопроводных труб, укупорил их с одного конца дубовыми пробками на клиньях, провертел запальные отверстия. Получившиеся примитивные «пушки» предполагалось начинять поверх слабого вышибного заряда чёрного пороха изрядной порцией огнесмеси, сбодяженной из солярки, керосина и мыльной стружки; последние два компонента в достаточном количестве нашлись в кладовых ДК. Дядя Вася уже опробовал горючие и липучие свойства самодельного напалма, и остался вполне доволен. Теперь осталось испытать баллистические свойства ещё новинки.
Всего в кузове «бронепердунка», на старательно обтёсанной колоде, помещалось сразу три таких «шайтан-трубы». Система наведения не подразумевалась – нацеливать орудия на цель следовало поворотом корпуса. В качестве мишеней бобрищевские мужики поставили на поляне дощатый щит и дюжину соломенных чучел на шестах. Дядя Вася подвёл «бронепердунок» шагов на сто, заглушил движок, вылез из кабины, отошёл и махнул рукой малолетнему «канониру», сидевшему в кузове с коптящей масляной лампадкой. Мальчишка поплевал зачем-то на пальцы, вытащил кожаную заглушку из запального отверстия. Потом поджёг от лампадки один конец «огнепроводной трубки», вставил в запальное отверстие, кубарем скатился с трактора и кинулся прочь.
Ждать пришлось около полуминуты – кузнец явно перестарался с длиной «огнепроводной трубки». Дядя Вася успел высказать предположение, что самодельный запал погас, и совсем было собрался идти проверять, когда «шайтан-труба» наконец, выпалила. Длинный, коптящий язык пламени вылетел из ствола, описал в воздухе пологую дугу и воткнулся в мишень, сразу занявшуюся коптящим пламенем. Месте с мишенью весело вспыхнули три соломенные пугала, попавшие под огненные брызги. Наблюдавшие издали крестьяне с казаками заохали, заголосили, и даже Ростовцев, стоящий тут же, вместе с нами, восхищённо присвистнул.
Дядю Васю, однако, результаты «стрельб» не устроили.
- Далековато! – объявил он. – Почти всё огнесмесь в воздухе выгорела да по земле размазалась, а до цели долетело всего ничего. Надо либо пороху в вышибной заряд добавить, либо подъехать поближе. Ну и клин под станок подбить, что ли, возвышение выставить…
Действительно, от «бронепердунка» к щиту-мишени протянулась прерывистая огненная дорожка.
Второй выстрел произвели с расстояния в пятьдесят шагов. На это раз террорист-механизатор был полностью удовлетворён – густой огненный плевок влип в центр мишени, окутав его огненным, с густыми прожилками дыма, облаком, и воспламенив заодно все чучела. Мы с Ростовцевым переглянулись. Похоже, у отряда появилось новое, весьма эффективное оружие, и теперь надо было подумать, как его использовать. И кое-какие идеи на этот счёт имелись: перед тем, как отправляться в Бобрищи, Сеславин передал поручику полученные из Смоленска, от тамошних лазутчиков, сведения, о большом обозе с огнеприпасами, который вот-вот должен был двинуться в Можайск и дальше, на Москву.