Демократическая республика Афганистан, 302-я отдельная вертолетная эскадрилья, 1987..
Инженер эскадрильи приказал борттехнику временно принять ВКП – вертолет командного пункта вместо выбывшего из строя товарища. Основной задачей ВКП была ретрансляция – поддержание связи с бортами на задании. Набрав высоту 5000 м, вертолет наматывал круги в стороне от аэродрома, и, полетав положенное время, спускался вниз. И так – несколько раз в день.
Первые полеты прошли спокойно. Здесь самым главным было не столкнуться с взлетающими и заходящими на посадку бомбардировщиками, особенно с СУ-7Б, пилотируемыми летчиками дружественной афганской армии. Эти «асы» могли запросто заходить на посадку чуть ли не поперек ВПП.
Однажды командир экипажа прибыл на вертолетную стоянку один. Правого летчика все не было, он опаздывал, а взлет откладывать нельзя – приближалось время выхода на связь с вертолетом командира эскадрильи, улетевшим в высокогорный район. Командир экипажа, еще раз посмотрев на часы, решил взлететь без правака.
– Ты при взлете посиди на его месте, чтоб с КПП не заметили некомплект экипажа, – сказал он борттехнику.
Так и слетали без правого летчика. Борттехник весь полет просидел на месте штурмана. Когда приземлились и зарулили на стоянку, увидели штурмана, сидящего у контейнера на ящиках с ракетами. Он, молча и невозмутимо выслушал все, что думал о нем командир, и они удалились. Этот штурман отличался непоколебимым спокойствием, выдержкой и эти его качества вскоре востребовались в деле.
На следующий день экипаж прибыл на вылет в полном составе и вовремя. Борттехник предложил штурману снова посидеть на стоянке. Тот пожал плечами, выражая согласие, но командир решительно возразил, будто предчувствуя неладное.
Взлетели, отошли от аэродрома в сторону Анардары и начали крутить круги. Борттехник доложил командиру о показаниях приборов и исправной работе САРПП, от монотонного звука работы двигателей и винта задремал. (САРПП - система автоматической регистрации параметров полета, больше известная как «черный ящик», записывал во время полета основные параметры работы вертолета, такие как крен, тангаж, высоту, скорость на специальную пленку. Эти записи проверялись после каждого полета).
Командир установил связь с вертолетами на задании. Через пятнадцать минут полета борттехник, как положено, снова проверил показания приборов и доложил командиру. Его снова начало одолевать дремотное состояние…
При очередном развороте, вертолет вдруг накренился на правый бок, как получивший пробоину корабль. Крен стремительно увеличивался, командир, застигнутый врасплох, попытался выправить борт, но переборщил, и вертолет завалился на другой бок с креном почти в 50 градусов. Командир снова дернул ручку, вертолет опять лег на правый бок. Дальше ситуация еще хуже. Выравнивая машину, командир взял ручку на себя, вертолет задрал нос, двинул ручку вперед и бросил машину в крутое пике. Вертолет, говоря языком пилотов, просто посыпался.
Борттехник смотрел на авиагоризонт, который то белел, то чернел, что означало запредельно крутые углы тангажа и пикирования. Командир уже беспорядочно дергал ручку и двигал педали. Он уже паниковал, из-под шлемофона струился пот. Борттехник, болтаясь в дверном проеме кабины пилотов, зацепился взглядом за высотомер – потеряно уже полторы тысячи! От изменения высоты затрещало в ушах. До острых вершин Анардары оставалось совсем немного. Что же происходит: отказала гидросистема? Манометра уже было не разобрать, вся приборная панель качалась. Но почему так резко, ведь гидроаккумуляторы должны поддерживать давление еще 40 секунд!? В таком случае выход один – покинуть борт, рискуя попасть в несущий винт! Борттехник выхватил из-под сиденья нагрудный парашют и попытался зацепить к подвеске. Карабины срывались в мокрых пальцах, мешала болтанка, и парашют никак не пристегивался.
За свой штурвал схватился штурман - и до него, наконец, дошло, что вертолет падает - с неуправляемым вертолетом продолжили борьбу уже оба летчика. Резкие крены в любом скоростном летательном аппарате обманчивы, кажется, что ты сидишь неподвижно, а перед глазами всего лишь качается горизонт. Невозмутимый штурман, схватив ручку управления, зацепился взглядом за авиагоризонт и по начал выправлять положение вертолета. И пока вертолет, как сухой лист, окончательно не сорвался в штопор, штурману удалось, понемногу вывести его из этого, почти безнадежно неуправляемого состояния.
Когда вертолет окончательно выправился, была уже потеряна более двух тысяч метров высоты. До следующего сеанса связи оставалось совсем мало времени и командир экипажа приступил к восстановлению высоты. Вертолет управлялся, значит, гидроусилители выполняют свои функции исправно, лопасти не оторвались, хвостовая балка тоже не отвалился. Отлегло, все понемногу успокоились.
По завершению сеансов связи вернулись на аэродром, зарулили на стоянку. Почувствовав под колесами бетонную твердь, пилоты понемногу пришли в себя. Двигатели выключились, несущий винт остановился, бортовой техник открыл верхний люк и с заглушками двигателей полез наверх. Обычно, когда он спускался обратно, от летчиков и след остывал, но сейчас командир экипажа сидел на своем месте с застывшим взглядом. Вид у него был потерянный, казалось, что он снова переживал крушение. Надо было как-то объяснить командиру эскадрильи допущенную предпосылку к летному происшествию.
- Слушай,- обратился он к штурману, - я не могу понять, что со мной произошло, почему посыпались. Может, придумаем что-нибудь, мол, во время полета внезапно перед вертолетом появился Су-7Б, пришлось резко сманеврировать - сам же знаешь, как они летают. Свалить все на афганского летчика.
- Сегодня летают только наши СУ-17, их подставлять нельзя. Да и летают наши не нарушая правил,- ответил штурман. А может быть, мы попали в аномальный «треугольник», вроде Бермудского или же в воронку нисходящего потока воздуха?
Командира экипажа надо выручать – еще одно переживание при разборе полетов ему будет уже излишним. У борттехника созрела другая версия, основанная на невероятности случившегося. Никто ведь не видел, как вертолет падал, все произошло за считанные секунды, на сеанс связи успели выйти вовремя. Запись на пленке черного ящика? Там, конечно, все записано: крены, тангажи, и крутое пикирование с углами, потеря высоты…
Борттехник проводил командира, успокоив, что сделает все от него зависящее. Вскоре появился техник по авиационному оборудованию за «черным ящиком». Снятую с вертолета небольшую оранжевую коробку (это и есть «черный ящик») борттехник протянул технику, приговаривая: - «Что-то в одно время, когда уже набрали высоту, табло САРПП немного моргало, не случилось ли с ней что, имейте в виду при расшифровке».
-Понял, проверим и, если что сообщим - ответил техник и ушел.
На сегодня полеты закончились, борттехник решил остаться на стоянке, дожидаясь техника. Он был уверен, что тот еще вернется. И точно, техник по оборудованию снова подошел к вертолету и начал выпрашивать подробности полета.
- Проверили мы вашу коробку, там какие-то сумасшедшие кривые, такие мы никогда раньше не видели на вертолетных пленках, разве что у истребителей, и то при выполнении фигур высшего пилотажа,- начал разговор техник. - Запись показывает, что вертолет летел спокойно и резко начал проваливаться, стремительно теряя высоту, будто совершал противоракетный маневр. Не напал ли на вас пакистанский истребитель F- 16? Говорят, они иногда залетают на афганскую территорию.
- Да ты что, откуда здесь пакистанцы? Нет, конечно, ничего с нами не произошло, весь полет прошел нормально, я никаких вражеских истребителей не видел, и вообще, почти весь полет дремал, как-то все время невольно ко сну клонило. Разве что во сне такое приснится! Я же сказал, что табло немного моргало.
- Тогда, возможно, с САРПП что-то не в порядке, хотя эта система – самая надежная часть вертолета, должна работать при любых обстоятельствах, но, техника есть техника, все может быть, - сделал заключение «дознаватель» и удалился.
Борттехник почувствовал расслабленность во всем теле, от чего-то голова кружилась, он сел передохнуть. «Может, и вправду это был всего лишь страшный сон, я уснул в полете, и мне только приснилось падение. Бывают иногда такие сны, будто падаешь с большой высоты. Но запись на пленке? Откуда она тогда появилась? Может быть, действительно, «черный ящик» неисправен?» Он уже сам, кажется, готов был поверить в свою версию.
Эта предпосылка к летному происшествию осталась тайной, известной только членам экипажа. Вскоре борттехника перевели на обычный, боевой вертолет.
***
… Прошли годы, все осталось далеко за синевой высоких гор. Но память, как машина времени, начала вдруг возвращать бывших вертолетчиков обратно в те далекие времена. Забытые друзья по сети нашли друг друга. Борттехник тоже нашел своего боевого товарища. Пошли воспоминания о полетах, записали они их и выложили на интернетовский сайт. В этих воспоминаниях был сюжет и о том падении вертолета. Сайт посетили альпинисты и, прочитав, написали свои отзывы и комментарии. По ним вертолетчик М. понял, почему тогда командир экипажа мог потерять управление вертолетом.
Вот отрывки из отзывов, выловленные из сети (стилистика альпинистов сохранена).
- «А Ми-8 вообще способен на 5000м забраться? И как они там без кислородных масок кружить будут, если после 3000м без кислорода уже хреново? Если регулярно так летать, то пилотов через неделю из-за "горянки" спишут».
- «Работал я в 93-94-х в горах на леднике. Там нас, правда, возил Ми-8МТВ. Так вот, на 5200 м он, упираясь только передней стойкой (то есть почти висел) забирал помороженных альпинистов. А наш лагерь находился на 4000 м и туда он просто садился, правда, винты не выключал…. Кстати, болезнь зовут - "горняшка".
Итак, при резком наборе большой высоты и длительного там пребывания, по утверждению альпинистов, возникает болезнь «горняшка» - результат кислородного голодания. Скачет давление, начинает кружиться голова, человека одолевает сон. Это и могла быть вероятной причиной внезапной потери летчиком управления и последовавшего за этим провала вертолета. Ведь тогда, обеспечивая связь, на высоте 5000 метров летчикам ВКП приходилось находиться очень много времени. Поэтому первый борттехник и заболел, примерно через неделю симптомы начали появляться и у других. А кислородные баллоны на вертолетах МИ-8 не применяли из-за взрыва при попадании в них пули или осколка. В итоге «горняшка» превратила высоту из обычного союзника летчиков в вероятного противника.