Книга Джона Теннера «Тридцать лет среди индейцев», вышедшая в Нью-Йорке в 1830 г. это уникальный документ о жизни индейцев племен шауни, оттава и оджибве из группы алгонкингских племен, населявших берега Великих озер. Джон Теннер, сын сельского священника, выходца из Виргинии, поселившегося в Кентукки на берегу Огайо, девятилетним мальчиком был похищен индейцами шауни. Это случилось, как пишет сам Теннер, «по-видимому, около 1789 г.».Он был формально усыновлен индейской семьей, но приемный отец и другие члены семьи, кроме матери, его ненавидели, поэтому через два года его продали женщине из племени оттава, которая и стала его настоящей матерью. Теннер прожил среди индейцев около 30 лет. Большую часть этого времени Теннер провел среди оджибвеев, племени мужа своей приемной матери. О них он и рассказывает больше всего, вряд ли жизнь других племен северо-востока и среднего запада сильно отличалась. В 20- годы 19 века жизнь индейцев сильно изменилась - дичи и пушного зверя стало меньше, колонисты начали вытеснять индейцев с исконных земель, и Теннер задумался о возвращении в родную семью. Шотландский филантроп, 5-й граф Селкирк, основавший колонию на Красной реке в Канаде, нанял Теннера как проводника и переводчика и помог ему разыскать родных. Однако, никто не горел желанием воссоединиться с братом, который и выглядел, и вел себя как настоящий индеец. Оставив надежду вернуться в белое общество, Теннер с женой и детьми поселился в Мичигане и продолжал сотрудничать с белыми американцами. Мы никогда бы не узнали о его жизни и приключениях, если бы не Эдвин Джеймс, исследователь, ботаник и врач, который записал драматическую историю Теннера. Он была опубликована в 1830 году и произвела настоящий фурор в Европе. В России Пушкин назвал эту книгу "документом «драгоценным во всех отношениях». Но популярность записок не принесла ни благосостояния, ни душевного спокойствия автору. Он умер при загадочных обстоятельствах в нищете и забвении в 1846 году, оказавшись между двумя мирами.
Примерно в 160 километрах к северу от Миннеаполиса находится резервация племени Оджибве Миль Лакс (Тысяча озер), а всего резерваций этого племени в Миннесоте шесть. Еще у нас проживают лакота, дакота и кри. Оджибвеев здесь примерно четыре с половиной тысячи, и почти 70 тысяч проживают в Канаде. На сегодняшний день это самая многочисленная Первая Нация - так официально называют северо-американских индейцев. Резервация названа по названию озера, с которым она граничит. Миль Лакс - второе по величине озеро в Миннесоте, славящееся отличной рыбалкой, особенно на сига - воллая, и зарослями дикого риса. Озеро находится под охраной штата и всем, кроме индейцев нужно специальное разрешение на сбор риса и рыбалку. "Следующей осенью, когда мне уже минул 21 год, мы вместе с Ва-ме-гон-э-бью и многими другими индейскими семьями перекочевали в район, где изобиловал дикий рис" - это было суровой необходимостью - ведь эти племена жили охотой, рыболовством и собирательством. Кроме дикого риса в пищу употребляли и другие дикоросы: корни рогоза, желуди, всевозможные ягоды и орехи, но, как ни странно, не ели грибы.
На территории резервации находится казино - благодаря тому, что в резервациях действует другое законодательство, индейские казино пользуются значительными налоговыми льготами, и приносят огромные доходы владельцам. За это им стоит благодарить Рональда Рейгана. В 1988 году он подписал закон о деятельности индейских казино. В законе подтверждалось право племён открывать казино и выделялось три вида игр. К первому относились традиционные индейские церемониальные игры; ко второму — лото, бинго, моментальные лотереи, карточные игры (кроме блэкджека и баккара); третий вид относился к традиционным для казино играм — рулетка, игровые автоматы, карточные игры с высокими ставками и игры на скачках . Первые два вида не лицензируются, прибыль от них полностью поступает в распоряжение племён, однако может расходоваться только на социальные или благотворительные цели. На эти деньги, например, посылают молодежь учиться. Для организации третьего вида игр племя должно заключить договор со штатом, условия которого могут быть различными.
Недалеко от резервации находится музей и торговый пост - на месте исторического поста построили новое здание, сравнительно недавно. В музее разместили коллекцию индейских артефактов, которые много лет собирали супруги Гарри и Жанетт Айер, которые управляли рыбацким курортом и торговым постом на этом месте с 1918 по 1958 год. Среди цыновок, корзин, деревянных блюд и тарелок, я нашла предметы, которые использовались в индейских азартных играх, в частности в игре "в мокасины". Вот как ее описывает Теннер: " Здесь я вместе с Ва-ме-гон-э-бью и другими индейцами впервые увлекся азартными играми – почти таким же роковым для индейцев пороком, как пьянство. Играли мы преимущественно в «мокасины». В этой игре может принять участие любое количество игроков, но обычно ограничиваются небольшими группами. Для игры нужно иметь четыре мокасина; в один из них партия игроков прячет сучок или кусочек материи. Мокасины ставят в ряд на землю, и один из участников противной партии пальцем или палкой дотрагивается до двух мокасин. Если спрятанный предмет находится в первом мокасине, до которого дотронулся игрок, он проигрывает восемь очков, а если этого предмета нет во втором мокасине – два очка. Если же спрятанный предмет обнаруживается во втором мокасине, выигрывается восемь очков. Стоимость одного очка предварительно обусловлена участниками игры. Так, например, можно условиться, что бобровая шкурка или одеяло пойдут за десять очков, а лошадь – за сто. С чужаками играют на очень высокие ставки, и даже лошадь часто идет тогда за десять очков." http://collections.mnhs.org/cms/display.php?irn=10258415.
Оджибве не пользовались керамическими сосудами. В ходу была деревянная или плетеная посуда. Причем плетение могло быть таким плотным, что сосуд почти не пропускал воду. Интересны были обычаи, связанные с посудой в военном походе: "Посуда, из которой едят и пьют воины, обычно делается из дерева или древесной коры, а посередине проводится особая отметка. Идя в поход, пользуются одной стороной посуды, возвращаясь – другой. К концу военного похода, когда до дома уже остается не более одного дня пути, посуду вешают на дерево или бросают в прерии."
В музее много плетеных изделий - из тростника, рогоза, тонких корней ели, травы, и крапивных волокон. Некоторые вещи, например куклы, удивительно напоминают ритуальные куклы русских крестьян, с тем отличием, что на них имеются вышитые глаза и рот, а русские куклы всегда без лица. Корзинки и коробочки из бересты тоже напоминают наши северные туеса и короба. Но самое удивительное, что бисерные налобные повязки и ожерелья один в один с орловскими и воронежскими гайтанами и ожерелками. Любопытно и необычно было видеть вышивки из игл дикобраза. Из рассказов Теннера я знала, что ловить этих , по его отзывам, глуповатых зверьков было легко:"Когда дикобраз пасется ночью у берега реки, к нему можно спокойно подплыть на лодке, и, если протянуть ему на весле любимую пищу, он будет спокойно есть, не замечая человека. Когда его поймаешь, дикобраз не кусается и не царапается: ведь у него нет никаких средств защиты, кроме опасных, усаженных крючочками иголок."