«Большой художник, друг» – под таким названием башкирский писатель Баязит Бикбай (1909–1968) в свое время написал воспоминания к годовщине со дня кончины Степана Злобина. Они сохранились среди материалов семейного архива С. Злобина (датированы 20 января 1966 года) и должны были войти в сборник воспоминаний о писателе, который интенсивно формировался усилиями друзей семьи Злобиных – Розы Григорьевны Захаровой, проживавшей в Уфе почтенной пенсионерки, и московского литератора Александра Лазаревича Лесса. Но сборник не состоялся: составители-энтузиасты вскоре, к сожалению, умерли, а вдова писателя Виктория Васильевна Злобина одна не смогла «пробить» это издание.
Вот они, эти воспоминания…
* * *
В сентябре прошлого года рухнул могучий дуб русской советской литературы – от рака крови безвременно скончался Степан Павлович Злобин, крупный художник, мастер исторических романов. Эта потеря русской литературы явилась и для нас, башкир, невосполнимой утратой. Ибо он был нашим любимым писателем, большим другом.
Когда я впервые познакомился со Степаном Павловичем, он уже был известным писателем, в расцвете своего яркого таланта. Он, в очках в массивной оправе, пристально глядевший на меня голубыми глазами, показался мне каким-то строгим человеком. Но это было только первое впечатление. Когда я его узнал поближе, начал вместе работать, внутренняя красота души человека раскрылась передо мной со всей полнотой. А внешний вид, строгость взгляда говорили о постоянной сосредоточенности, серьезности писателя. Он ко всем, а особенно к себе, был очень требовательным. Принципиальность, прямота в спорах и суждениях являлись основной чертой его характера. В эту пору шла подготовка к съемке кинофильма по его роману «Салават». Я тогда был одним из его консультантов. Писателя, не знавшего покоя, при каждой встрече я находил за работой. Эту замечательную черту характера наш друг сохранил на всю жизнь. Даже находясь в Боткинской больнице Москвы, зная, что вот-вот оборвется нить жизни, он не переставал работать.
Степан Павлович свою литературную деятельность начал в 1924 году, будучи преподавателем литературы и русского языка в уфимских школах. Позднее об этом он сам писал так: «Живя и работая в Уфе, я находил время и для работы в исторических архивах. Нашел интересные материалы о башкирских восстаниях и задумал написать “Салавата”». Первые попытки писать его были, конечно, в стихах (незначительные стилистические шероховатости мы решили не редактировать, “не причесывать” Баязита Бикбая, одного из самых талантливых башкирских писателей – М. Р.). Видимо, эпичность материала, поэтический характер избранного героя и божественная красота башкирской природы побудили в писателе такое желание. Но потом, в процессе работы над произведением, Степан Злобин отклонил свой первоначальный замысел и написал «Салавата Юлаева» прозой. Но и проза его получилась проникнутой поэтичностью, певучестью, близкой к народным песням.
Автор, по своей скромности, первую книгу назвал «повестью». А на самом деле – это многоплановый роман по содержанию и историчности. В нем речь идет не только о судьбе Салавата, но и о доле башкирского народа той эпохи, о его нравах, самобытных обычаях и помыслах.
Если «Салават Юлаев», изданный отдельной книгой, возвестил о приходе в русскую советскую литературу талантливого, смелого писателя, то нам, молодым башкирским писателям (Баязиту Бикбаю было в ту пору 20 лет – М. Р.), его автор показал хороший пример того, как создавать большие полотна из жизни исторического прошлого своего народа.
Талантливый поэт и драматург, активный общественный деятель того времени Даут Юлтый (1893–1937; погиб в период репрессий – М. Р.), как мне кажется, многому научился у Степана Злобина при создании своей драмы о Салавате. Да и сам я позднее, в 1938–1939 годах, когда начал работу на эту тему, не раз обращался к опыту большого русского писателя Степана Злобина.
Тогда я был еще новичком в драматургии, на сцене Башкирского академического театра шла моя первая пьеса «Карлугас». Образ народного героя Салавата давно волновал меня, но знал я о нем еще очень мало. Начал изучать архивные материалы, народные сказания о батыре, перечитал многие произведения русской исторической литературы. В этом деле наряду с «Капитанской дочкой» и «Историей Пугачева» Пушкина «Салават Юлаев» Степана Злобина был для меня бесценным сокровищем.
После такой предварительной подготовки я отправился по следам героя в его родные места. В деревнях старики охотно рассказывали мне о любимом батыре. Один аксакал убежденно говорил, что в районе у кого-то есть книга о Салавате на русском языке, но только она не имеет ни начала, ни конца: переходя от одного человека к другому, многие ее страницы растерялись. Подумал: странно, что это за книга, которую я не знаю. В каждой деревне, у каждого встречного старожила я начал расспрашивать об этой загадочной книге. Наконец, в селе Аркаул ее показал мне дед Сураманов. Я с жадностью начал листать страницы книги. Да это же «Салават Юлаев» Степана Павловича! Об этом я сказал деду Сураманову. Вначале он как-то помрачнел, задумался. Лишь после долгого молчания, легко вздохнув, дед радостно воскликнул: «Ну что же, все равно это наша книга и ее написал наш писатель!» Верно сказал дед Сураманов, подумал я, на самом деле, Злобин был нашим, башкирским, писателем. Мне так полюбились слова и упорство этого деда Сураманова, что впоследствии я включил его имя в свою драму как имя одного из положительных персонажей.
Степан Злобин – писатель, прошедший тяжелый жизненный путь и накопивший большой опыт, весь свой талант отдал на создание исторических романов, на вдохновенное описание богатырского духа народа. Как известно, историю делают не отдельные выдающиеся личности, а сам народ. Поэтому в романах Степана Злобина народные массы всегда выдвигались на первый план и изображались как движущая сила исторического процесса. Судьба самого писателя также глубоко и неразрывно связана с судьбой народной. Все свои радости и горести он разделял с народом. Когда гитлеровские полчища набросились на нашу родную землю, маститый писатель с оружием в руках встал на защиту Родины. Но, к сожалению, он был ранен и попал в фашистский плен... Даже фашистский плен не сломил духовную силу и мужество Степана Злобина. Он и в условиях лагеря военнопленных продолжал борьбу...
Если писатель и в лагере не прекращал кипучей деятельности, то и герои его произведений были всегда с народом. Приведу лишь один примечательный факт. В сорок втором году «с большой земли» партизанам Украины были переброшены на самолетах несколько ящиков кинокартин. В числе таких героических фильмов, как «Чапаев», «Александр Невский», был и «Салават Юлаев». Стало быть, мужественные образы и героя, и автора сражались вместе с народом, были в строю.
Несмотря на физические недомогания, Степан Злобин сохранил силу духа, безмерный порыв к творческому труду. Два лета провел он в Уфе и Башкирии, укрепил здоровье. Работал он в то время над последними страницами романа «Остров Буян» и одновременно над романом «Пропавшие без вести». Но находил время помочь молодым литераторам Башкирии. Написал для Управления по делам искусств много рецензий на пьесы, консультировал драматургов.
Кроме того, им было переведено на русский язык несколько башкирских былин для Института истории, языка и литературы. Мое личное знакомство с писателем в этот период стало более близким. Мы с ним часто встречались – то у него в гостинице, то у меня дома. Встречи эти всегда носили непринужденный характер. Мы вдоволь смеялись над разными мелочами. Он, кажется, при встречах с другими собратьями по перу не чувствовал себя так свободно. Как там ни говори, ведь он был все же человеком, побывавшем «там» – в плену, и это обстоятельство настораживало некоторых «перестраховщиков» того времени. Чуткий писатель улавливал, конечно, излишнюю осторожность в общении с ним отдельных башкирских коллег по перу, но не очень-то обращал на это внимание: думал прежде всего о главном деле своей жизни – о литературе.
Вообще Степан Павлович не любил жаловаться ни на жизнь, ни на свои недуги. Даже тогда, когда Степан Павлович изредка говорил о своих переживаниях в фашистском лагере, всегда находил какие-то курьезные детали, рассказывал полушутя. Гораздо чаще он говорил о литературе, творческом процессе, подчеркивал, что самое трудное для него – это найти начало задуманного произведения. Даже над коротеньким отзывом на рукопись какой-либо пьесы он долго задумывался, подыскивая нужный «ключ». Но зато стоило ему найти этот «ключ», как его мысли текли рекой, успевай только писать: страницы, заполненные то размашистым, то мелким почерком, словно слетали одна за другой из-под его неравнодушного пера. Мы, башкирские писатели, полюбили его за прямоту, честность, деловитость.
Своей личной жизнью, поведением, отношением к людям он не давал никакого повода для кривотолков. Даже «перестраховщики» постепенно перестали чуждаться его. Впрочем, хорошо помню, что это было уже после того, как Степан Злобин был удостоен Государственной премии СССР первой степени.
Три года тому назад башкирский народ с большим торжеством отметил шестидесятилетие автора романа «Салават Юлаев». Все республиканские газеты Башкирии поместили много материалов, посвященных юбиляру, а отрывки из его романа о Салавате передавались по радио. Газета «Совет Башкортостаны» (ныне «Башкортостан» – М. Р.) дала целую полосу, там была помещена и моя статья. Я эту газету отправил Степану Павловичу, сопроводив ее поздравлением, на что он ответил теплым письмецом. Это была открытка, на обратной стороне которой рисунок французского художника Жана Эффеля, где Бог сидит и создает Адама; он почти уже закончил работу, осталось лишь вложить мозг в черепную коробку, а рядом стоит Сатана и предупреждает Бога: «Ты об этом пожалеешь!» Вот что написал Степан Павлович в письме:
«С новым годом, дорогой Баязит! Спасибо за добрую память и внимание, которым меня нынче балуют. Никак не могу приделать к этой коробке (см. на обороте) двойное дно. Кроме того, никак не соберусь заменить ее содержимое граммофонным механизмом. А ведь о том же, о чем Сатана предупреждал Бога, жалеют и досадуют многие, кроме уважаемого Аллаха. Легче людям жить с двойным дном или граммофонным аппаратом в голове и сердце. Лично Вы таким никогда не были. Очень рад.
Желаю Вам в Новом году всего самого лучшего, здоровья и радости. Целую руку Амины, обнимаю Вас.
Ваш Степан Злобин».
Письмо по случаю Нового года написано в шутливом тоне. Однако в нем скрыты глубокий смысл и жизненная правда. Степан Злобин бичует двуликих людей и подхалимов, тех, кто, как граммофонный аппарат, повторяет готовые фразы, не имея собственных суждений. В то же время он говорит, что подхалимам легче живется... Таких людей Степан Павлович ненавидел всей душой. В моей памяти Степан Павлович навсегда – останется настоящим гражданином, большим художником. В своих произведениях он воспел родной российский народ. Его герои – бессмертны. Имя самого писателя навсегда сохранится в сердцах людей, знавших его.
Мурат РАХИМКУЛОВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!