Вертыхаев знал, что за ним гонятся черти, но на данный момент у него были проблемы и посерьёзнее. Через салон автобуса уверенно пробирались двое контролёров. Суровость их лиц и голосов оставляла мало шансов на то, что в этот раз от своей безбилетности Вертыхаеву удастся отделаться вялой руганью или трусливым ожиданием ближайшей остановки.
Впрочем, не имея других вариантов, примерно этим Вертыхаев и занимался. Вцепившись в поручень, он всеми силами делал вид, что ему совершенно всё равно на контролёров, светофоры и граждан, с раздражённой гордостью предъявляющих свои бумажные основания на неспешный и тесный проезд.
К тому же небольшой шанс безнаказанно смыться из автобуса у Вертыхаева действительно был: контролёры весьма кстати задержались у крепкого мужичка, совершенно не похожего на инвалида, но зато готового отстаивать свою безбилетную правду решительно и агрессивно.
Вертыхаев прикинул, что если этот гражданин ещё хотя бы несколько минут продолжит называть контролёров козлами, ловко увязывая их работу с общим положением дел в стране («А что тебе ещё показать?! Лишь бы не работать! До чего страну довели!»), то автобус как раз успеет проскочить перекрёсток Варвашени и Кацедальной, сразу за которым и располагалась спасительная остановка.
Сейчас было особенно важно не проявить активных признаков волнения. Намётанный взгляд контролёров вполне мог заметить безбилетный дискомфорт пассажира и переключить своё внимание с невоспитанного крепыша на скромного и щуплого Вертыхаева, интеллигентность которого бросалась в глаза с той же очевидностью, что и его неумение называть кого-нибудь козлами.
К счастью, расчёт и выдержка Вертыхаева не подвели. Стоило контролёрам подобраться ближе, как автобус заботливо распахнул свои двери и Вертыхаев пулей выскочил наружу.
Но расслабляться времени не было. Теперь он находился на открытом пространстве и проблема чертей снова выходила на первый план.
Вертыхаев не сомневался, что трюк с автобусом (в который он заскочил неожиданно не только для чертей, но и для самого себя) позволил ему выиграть лишь немного времени. В лучшем случае в его распоряжении был десяток минут. Достаточно, чтобы отдышаться и выбрать наиболее безопасный маршрут домой. Но в том, что решающая битва с нечистью ещё впереди, Вертыхаев не сомневался.
С маршрутом всё было более или менее понятно. Парк Пятидесятилетия Октября, выпиравший торжественными рёбрами лип и тополей вплотную к Кацедальной, тянулся почти до микрорайона Запад-4, в котором проживал Вертыхаев. Лучшего варианта пути просто не было: прогулочные дорожки парка прекрасно годились для бега, тогда как черти лишались возможности осуществлять скрытные манёвры. Проблемой было порядочное расстояние, но тут уж выбора попросту не оставалось. Вертыхаев не сомневался, что после прокола с автобусом черти наверняка организуют надёжные засады у ближайших к дому остановок. Вариант с транспортом отпадал. Рассчитывать можно было только на собственные ноги и смекалку.
Но пока Вертыхаев не спешил переходить к действию. Вместо этого, ещё раз внимательно осмотрев ближайшие столбы, деревья и козырьки зданий, он направился в противоположном направлении, к торговому центру «Рига», угловатый фасад которого уверенно выпирал между скромных хрущёвок.
Посещение магазина в разгар чёртовой погони на первый взгляд выглядело делом безрассудным, но у самого Вертыхаева на этот счёт имелись иные соображения. Он прекрасно знал, во что превращаются люди, направившие все свои усилия исключительно на бегство от чертей. Загнанные, отрешённые, вглядывающиеся во все закоулки и перестающие со временем замечать что-либо кроме этих закоулков, эти бедолаги представляли из себя жалкое зрелище. И Вертыхаев давно поклялся, что ни за что на свете не превратится в одного из них.
Поэтому сейчас он твёрдо намеревался использовать краткую передышку, чтобы отоварить весь список продуктов, который утром ему вручила жена.
«Сколько бы вокруг тебя ни скакало чертей, важно самому оставаться человеком!» — торжественно повторил про себя Вертыхаев, с трудом открывая массивную дверь гипермаркета.
Схватив корзину и углубившись в продовольственные дебри, Вертыхаев попытался вспомнить, что именно за черти преследовали его сегодня.
Первого чёрта он заметил утром, по пути на работу, у самой проходной завода. Чёрт неумело прятался за клумбой, натужно пытался слиться с гортензиями, исходил слюной, бросал в сторону Вертыхаева колючие, голодные взгляды.
Нападать этот чёрт, естественно, не собирался. Черти вообще старались не вредить производственной деятельности человека и предпочитали атаковать своих жертв на исходе трудового дня. Поэтому, заметив рогатого, Вертыхаев не испытал страха и даже издевательски помахал чёрту рукой. Он сразу понял, что это была всего лишь разведка.
Выбирая продукты, Вертыхаев не без гордости отметил, что у чертей он наверняка считается особенно неудобной целью. И то, что в качестве наблюдателя за ним отрядили опытного и полного сил чёрта (обычно на эту роль отряжались особи помоложе), свидетельствовало в пользу подобного предположения.
Действительно, Вертыхаев бегал от чертей уже не первый год, и вспомнить, когда в погоню за ним отряжалось менее десятка рогатых тварей, он не мог. Это всегда были хорошо обученные, проворные и особенно голодные черти.
И хотя после работы за ним увязалось всего пятеро хвостатых, их тактика и поведение не оставляли сомнений — где-то параллельным курсом следовало как минимум ещё такое же количество нечисти. А тот факт, что черти старательно пытались оттеснить его от станции метро, но при этом совершенно не перекрывали путь к трамвайной остановке, говорил о том, что там была заранее подготовлена основательная засада.
Теперь, проанализировав всё в спокойной обстановке, Вертыхаев ощутил, как его удовлетворение от трюка с автобусом стремительно уступает место вполне обоснованной тревоге. Облава выглядела скоординированной и продуманной. Наверняка у чертей имелся резерв, готовый поддержать темп и в решающий момент выступить в роли клыкастого авангарда. Всё указывало на то, что сегодня попасть домой целым и невредимым будет сложнее обычного. И очередь в мясном отделе лишь подтверждала эти опасения.
Двигалась очередь предательски медленно. Вертыхаев как мог пытался её ускорить, подпирая впереди стоящих граждан и отпуская недовольный вздох каждый раз, когда кто-нибудь из покупателей выражал желание внимательнее осмотреть тот или иной кусок не самых свежеразделанных туш.
— Мужчина, вы чего по ногам топчетесь?! — не выдержала наконец дама лет пятидесяти, стоявшая перед Вертыхаевым. — Куда вы так прёте? За вами что, черти гонятся?
— Да, — ответил Вертыхаев, не слишком рассчитывая на сочувствие.
— Ну так и за всеми гонятся, — раздражённо ответила женщина.
В то, что за ней регулярно гоняются черти, Вертыхаеву не верилось. Слишком уж привычной наполненностью выделялась тележка, которую женщина не без труда толкала перед собой. Если бы черти решили, что именно она должна быть отправлена в ад, подобное предприятие им наверняка удалось бы без особого труда.
Наконец подошла очередь Вертыхаева. Схватив пакет куриного филе, он быстро заглянул в молочный отдел, после чего направился к кассам. Жизненный опыт и неприятный холодок в районе затылка подсказывали, что черти уже совсем рядом. Следовало торопиться.
Выбрав кассу, очередь к которой выглядела самой перспективной (всего лишь молодая женщина с далеко не самой полной корзиной и парочка студенток, привычно утоляющих голод пачкой картофельных чипсов), Вертыхаев и вправду краем глаза заметил чёрта. Тот промелькнул у дальнего входа в гипермаркет, нервно осмотрелся и тут же скрылся в хитросплетениях вентиляций и вывесок.
Получил ли он сигнал от своры, преследовавшей Вертыхаева, или заглянул в универмаг случайно, разобрать было сложно.
Учитывая скопление народа и молодость рогатого (чёрная шерсть и пушистая кисточка хвоста не ускользнули от опытного взгляда), Вертыхаев прикинул, что у него неплохие шансы расплатиться и выйти из магазина незамеченным.
Получив сдачу в обмен на хрустящую купюру, он быстро упаковал продукты и направился к выходу, на мгновение задержавшись у цветочного ларька. Приближался день рождения жены, и Вертыхаеву хотелось освежить свои представления о стоимости букетов.
К парку он решил пройти напрямую, срезав путь через дворы. Решение это было спорное и даже рискованное. Продвижение по незнакомой территории, заставленной автомобилями, гаражами и гимнастическими снарядами не совсем понятного назначения, могло обернуться серьёзными проблемами. Но возвращаться к перекрёстку Вертыхаеву совершенно не хотелось. Увесистый пакет и лишняя сотня метров заставляли задуматься о благородной подоплёке риска.
Фатальную глубину своей ошибки Вертыхаев осознал сразу же, не успев миновать и четверти дворового колодца. Двое бывалых чертей гордо восседали на крыше старой голубятни и напряжёнными взглядами прочёсывали всё его пространство.
На этот раз сомнений возникнуть не могло — это был дозор.
Заметив свою жертву, рогатые сразу же принялись пускать слюни и бешено колотить хвостами по жестяной крыше, посылая отчаянные сигналы остальным вертыхаевским преследователям. Те наверняка были уже где-то совсем рядом.
«Заметили!» — мелькнуло в голове Вертыхаева.
Теперь он уже мчался бегом, на ходу перескакивая через детские песочницы и отчаянно ругая себя за глупое желание выглядеть надёжным и добропорядочным семьянином. Поступись Вертыхаев своими принципами, он мог бы относительно спокойно добраться до дому, а не лететь вот так, сломя голову, через незнакомые задворки, полагаясь не на холодный расчёт, а на удачу — не самую надёжную союзницу, если дело касается чертей.
Впрочем, тратить время на самобичевание сейчас также было непозволительной роскошью. Следовало как можно скорее оказаться на открытом, хорошо просматриваемом пространстве.
Заметив уныло-осенние кроны парковых каштанов в проходе между двумя ближайшими хрущёвками, Вертыхаев рванул в этом направлении.
Но и здесь его поджидал неприятный и опасный сюрприз.
Из-за кучи картонных коробок, сваленных в кучу возле одного из домов, прямо ему под ноги вывалился чёрт.
Чёрт этот был немолодой. Точнее, даже старый. Заметив несущегося Вертыхаева, он растерянно застыл на месте и открыл от удивления пасть. Этот чёрт не принимал участия в облаве и, скорее всего, даже не был в курсе происходящего. Как и большинство чертей преклонного возраста, он наверняка давно отошёл от дел и теперь вёл оседлую, почти человеческую жизнь. Даже мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять: эта жизнь с ним не слишком церемонилась. Шерсть чёрта зияла проплешинами, хвост болтался беспомощной тряпкой, а в глазах читалась особая, почти трагическая грусть. Вот только времени на сантименты у Вертыхаева не было. Будь этот чёрт даже трижды разнесчастным, именно он стоял на пути к спасению, и возможности увернуться от столкновения Вертыхаев не видел. Хотя уворачиваться он как раз и не планировал. В этот момент в его голове родилось странное и пугающее решение, которое Вертыхаев тут же воплотил в жизнь: прямо с разбегу он со всей силы ударил чёрта ногой в рыло, сопроводив всё это сдавленным, но вполне воинственным возгласом.
Получив болезненное ускорение, пожилая нечисть громко взвизгнула, пролетела несколько метров и растянулась на асфальте. Вертыхаеву оставалось только перемахнуть через нее, и уже через мгновение он мчался по парковой дорожке в направлении дома. Но успокаивало это не сильно. Вертыхаев прекрасно осознавал, что только что с ним произошло нечто непонятное и даже фатальное. Страшно было представить, как всполошатся черти, когда узнают, что кто-то из людей осмелился заехать заслуженному чёрту по зубам. А самым страшным было именно то, что представить это было очень даже легко.
Оглянувшись, Вертыхаев увидел то, что и ожидал увидеть: за ним гналось десятка два рогатых.
Среди них были как те, что «вели» его от самой проходной, так и много других, совершенно не знакомых Вертыхаеву особей. Шерсть на их спинах была вздыблена, хвосты судорожно колотили воздух, а злые и целеустремлённые взгляды все как один были направлены на Вертыхаева.
Похоже, он стал приоритетной жертвой для всех чертей района, а может быть, и всего города.
Но пока черти отставали. К счастью для людей, они бегали не так уж быстро и не могли долгое время выдерживать темп отчаянно испуганного человека. Обычно этот недостаток черти старались компенсировать тактическими хитростями. Они прибегали к отвлекающим манёврам, ловко пускались наперерез и умело использовали любое промедление своей жертвы. Но в случае с Вертыхаевым рассчитывать на подобные трюки они, конечно же, не могли. После досадного промаха с незнакомым двором сворачивать с прямой дорожки Вертыхаев не собирался. А уж о том, чтобы сбавить темп, попытаться спрятаться или обратиться за помощью к прохожим, речи не было вовсе. За столько лет всевозможных погонь Вертыхаев прекрасно уяснил одну очень важную вещь: самый надёжный способ угодить чертям в лапы — это рассчитывать на помощь окружающих.
Несколько лет назад он и сам наведывался в отделение помощи гражданам, преследуемым чертями. Черти в то время начали донимать сильнее, и слабая надежда, внешне неотличимая от отчаяния, заставила Вертыхаева переступить порог районной администрации, а вместе с ним и чувство собственного достоинства.
Морально Вертыхаев был готов к тому, что его станут подозревать в алкоголизме или сумасшествии. Но, поблуждав по десятку кабинетов, он вынужден был признать, что здесь от него требовали доказательств не только душевного здоровья и безразличия к хмельному дурману. Здесь от него требовали доказательств самого факта преследования чертями. И доказывать это нужно было перед людьми, которые едва ли сталкивались с чертями и, судя по всему, даже не очень верили в их существование.
«А чем мотивируют подобное поведение сами черти?» — недоверчиво расспрашивал Вертыхаева начальник бюро регистрации граждан, преследуемых чертями. Фамилию чиновника Вертыхаев запомнил только благодаря её исчерпывающей образности — Шишев.
«Они ничего мне не говорят. Просто пытаются затащить меня в ад!» — был предельно честен Вертыхаев.
«Ну как это так? — скрестив руки на груди, сомневался Шишев. — Должны же они что-то говорить! Вот перед вами приходил мужчина, ему черти много чего говорят, даже песни поют».
«По-моему, черти вообще не разговаривают, — поделился своими наблюдениями Вертыхаев. — По крайней мере с нами, людьми».
«Так, давайте не будем торопиться! — издевательски зевнул Шишев, после чего достал из стола одну из своих бумажек. — Это руководство по постановке граждан на учёт. Читаем пункт номер три — для постановки на учёт необходимо выяснить точное количество преследующих гражданина чертей, указать их отличительные особенности, окрас, мотивы преследования, а также их имена. Видите, я действую строго по инструкции. Вы интересовались у ваших чертей, как их зовут?»
«Не представляю, как можно интересоваться у чертей, как их зовут!» —раздражённо ответил Вертыхаев, понимая, что он только что столкнулся с той самой чёртовой бюрократией, к которой сами черти едва ли имели какое-нибудь отношение.
«Ну, закон составляли не мы с вами, — наигранно, но в должной степени профессионально вздохнул Шишев. — Может, вы пока ещё не так близко столкнулись с чертями, раз даже не знаете их имён?»
Помогать Шишев не собирался, и спорить с ним Вертыхаев счёл делом бессмысленным. Единственное, чем он удосужился поинтересоваться напоследок, так это на что может рассчитывать человек, который знает всех своих чертей по именам и которому посчастливится склонить государство на свою сторону.
«Льготный проезд в общественном транспорте, скидки в государственных парикмахерских, — с трудом припоминал Шишев. — Если человек живёт в частном доме, можем забор ему надёжный построить со скидкой. Оздоровительные поездки в санатории...»
В настоящий момент Вертыхаев был далёк от мыслей о санаториях. Да и мысли о Шишеве возникли не к месту. Единственное, о чём подумалось Вертыхаеву: рискнул бы сам Шишев, окажись он прямо здесь и сейчас, остановиться и попытаться справиться у истекающих голодной слюной чертей, как их зовут?
Черти всё тяжелее выдерживали заданный Вертыхаевым темп. А попытку обойти его с фланга и вовсе можно было рассматривать как некий акт голодного отчаяния. Если бы не спонтанная зуботычина пожилому чёрту, Вертыхаев мог бы чувствовать себя гораздо спокойнее. Ему оставалось пробежать ещё метров восемьсот до канала, перебравшись через который, Вертыхаев оказывался всего в минутах десяти бега от дома. В районе, застройку которого знал очень хорошо и мог планировать маршрут без риска оказаться в глухих, непроходных дворах.
Но в том, что его зуботычина старому чёрту не останется без возмездия, Вертыхаев не сомневался.
Стоило ему выскочить к набережной, как его беспокойство обрело самые конкретные очертания.
Перебраться через канал он мог только через неширокие прогулочные мостики, живописно обложенные камнями. И черти теперь полностью контролировали все переправы. Они мохнатыми гроздьями висели на перилах мостов, хищно принюхивались, возбуждённо повизгивали.
Такого скопления нечисти Вертыхаев в своей жизни ещё не видел. Помимо своры, несущейся вслед, возле канала его поджидало по меньшей мере такое же количество рогатых. Другими словами, он был окружён нечистью и путей отхода у него просто не было.
Можно было повернуть и бежать вдоль канала, в сторону проспекта, но этот вариант Вертыхаев отбросил сразу. Он понимал, что любая переправа наверняка будет надёжно занята чертями. А силы самого Вертыхаева были уже на исходе.
Поэтому, как и в случае с престарелым чёртом, Вертыхаев просто поддался импульсивному порыву и прямо с разбега сиганул в воду.
К счастью, в этом месте канал оказался неглубоким — вода не доходила даже до пояса, а под ногами ощущалось надёжное, каменистое дно. Ощутив эту щедрость случая, Вертыхаев что было сил бросился к противоположному берегу.
Черти, не ожидавшие подобной решительности со стороны своей жертвы, дружно взвизгнули и бросились по набережной наперерез.
Счёт шел на секунды. Наступала та самая решающая фаза погони, когда в свои законные права должна была вступить удача. Вертыхаев молил её о благосклонности, но сегодня удача решила выступить на стороне рогатых.
Как только Вертыхаев вскарабкался на бетонную набережную, косматые лапы вожделенно вцепились в его брюки. Вертыхаев тут же ощутил несколько болезненных укусов, а прямо у лица возникла перекошенная физиономия с прыщавым свиным пятаком. Фактурный молодой чёрт повис у Вертыхаева на шее и отчаянно пытался свалить его на землю.
«Всё! — мелькнуло в голове у Вертыхаева. — Конец!»
Вырваться шансов не было. Оставалось только проститься с жизнью и использовать последние её секунды с максимальным уроном для чертей. Собрав последние силы, Вертыхаев ухватился за космы чёртовой рожи и впился зубами прямо в поросячье рыло.
А вот что произошло дальше, Вертыхаев понял не сразу.
Истошный визг рогатого оглушил самого Вертыхаева, но ещё более неожиданное действие он оказал на остальных чертей. Забыв о своей неминуемой победе, черти бросились врассыпную, освободив Вертыхаева от своей косматой хватки. Всё, что успел заметить Вертыхаев, — это дрожащие лапы, хвосты, сморщенные рожи и узкую асфальтовую дорожку, которая вела от канала к ближайшим девятиэтажкам.
Дальнейшие события Вертыхаев осознавал уже смутно. Это начал действовать чертиный яд, окутавший сознание неприятным, визжащим туманом. У Вертыхаева заплетались ноги, временами возникало ощущение свиного пятака на собственном лице, но он бежал. Вокруг по-прежнему мелькали копыта, хвосты, кусты, заборы детских садов, через которые скакал не то сам Вертыхаев, не то его рогатые преследователи. Туман отчаянной борьбы скрыл от сознания многие моменты погони, но, кажется, это было и к лучшему. В подобные моменты сознание человека всегда играет на руку чертям.
И лишь действуя инстинктивно, подобно загнанному животному, можно было выжить и не дать загнать себя в безвыходный угол.
В любом случае победителем из жестокой погони вышел именно Вертыхаев. Покусанный, вымокший, с разодранной одеждой, он залетел в подъезд своего дома, тяжело хлопнул дверью и рухнул прямо на заплёванный семечками пол.
Теперь он был в безопасности. Черти, что бы про них ни выдумывали, не преследовали людей внутри их жилищ. Сам Вертыхаев объяснял это тем, что в коммунальных мышеловках люди могли устроить друг другу кромешный ад и без посторонней помощи. Но сейчас ему было не до иронии.
Пролежав пару минут неподвижно, Вертыхаев тяжело поднялся, осмотрел чудом уцелевший пакет и поплёлся по лестнице на четвёртый этаж. Задержавшись на лестничной клетке, выглянул в окно. Черти толклись у подъезда, потирали ушибленные места, с бессильной злобой смотрели на окна. Молодые особи пытались опрокинуть мусорный контейнер, чтобы хоть чем-то досадить людям.
Показав рогатым уверенный кукиш, Вертыхаев продолжил свой путь. Теперь можно было успокоиться и детально осмыслить всё произошедшее. На сколько черти оставят его в покое, Вертыхаев предположить не мог, но даже по самым скромным прикидкам пару относительно спокойных недель у него было. Это осознание ложилось приятным бальзамом на мысли, всё ещё разгорячённые страхом и обречённостью. Руки Вертыхаева дрожали, и в замочную скважину он попал далеко не с первого раза.
«Увидел бы меня сейчас Шишев, сразу решил бы, что я алкоголик!» —грустно усмехнулся Вертыхаев.
В родных стенах к нему быстро вернулись бодрость и настроение. Сбросив изодранный плащ, Вертыхаев разложил продукты по полкам холодильника, принял душ и обильно смазал йодом места укусов чертей.
К этому времени с работы вернулась жена. Хлопнув дверью, она опустилась на танкетку, бросила сумочку прямо на пол и, уперев голову в стену, закрыла глаза. Потрёпанный вид супруги не оставлял сомнений — за ней тоже гнались черти, и причём в количестве не менее пяти особей.
— Привет! — сказал Вертыхаев, беззаботно вытирая голову полотенцем. —Как делишки?
— Да никак, — тяжело вздохнула жена. — Как всегда.
О чертях Вертыхаев с супругой давно не говорили. Именно черти раньше частенько становились причиной их семейных раздоров. Несколько раз жена и вовсе заявляла, что черти начали гоняться за ней именно из-за Вертыхаева. Вспоминала, что до женитьбы она даже не знала, как на самом деле выглядят черти. Разумеется, это были лишь эмоции, и Вертыхаев не обижался на супругу за подобные слова. Она не хуже его понимала, что интерес к ней возник у рогатых не из-за супруга, а из множества обстоятельств, объяснить которые было ничуть не легче, чем исключить их из самой жизни.
Во всяком случае, не говорить о чертях было в семейном быту гораздо удобнее, чем обсуждать их.
— Толь, ты в магазин заходил?
— Угу.
— Слушай, я молоко тебе в список утром забыла добавить. А хотела сегодня приготовить печень. Теперь кому-то придётся в магазин переть.
— Да купил я молока, не беспокойся!
— Хорошо, что хоть у кого-то голова на плечах есть, — устало сказала жена и, прихватив пузырёк с йодом, скрылась в ванной.
А Вертыхаев, усевшись на диван и углубившись в передовицы нескольких вчерашних газет, почесал саднящие укусы и подумал, что выбор всё-таки следует остановить на огромном букете роз. Может, это было слишком банально и слишком дорого, но в своём выборе Вертыхаев не сомневался. На правах человека, вышедшего победителем из схватки со сворой голодных чертей, он мог доверять своим импульсивным решениям и не стесняться проявления самых нежных и искренних чувств.
Редактор Виктория Безгина
Другая современная литература: chtivo.spb.ru