Если мне снится детство, то сон чаще связан с террасой на нашей даче - даче моего детства из далекого советского прошлого.
Дачный домик построили дедушка с бабушкой, когда в 50-х годах получили шесть соток в степи на берегу Волги. Здесь мы с братьями проводили каждое лето.
Во сне я стою перед дверью террасы, собираясь выйти в сад. «Терраса» — громко сказано. Это застекленная пристройка к дому шириной метр-полтора. А дом — одна комната в придачу к террасе и крыльцу.
Пара шагов от комнаты по шершавому полу — и ты у двери, за которой начинается мир яблонь, груш, смородины и винограда.
Терраса застекленная и обращена на восток. Поэтому утром, как только выходишь из комнаты, видишь, что солнце уже высоко и скоро окажется в зените и начнет жарить в полную силу экстремального волгоградского климата. Дверь в сад — тоже наполовину застекленная, тонкая, с деревянными филенками — кажется мне сейчас немного ненадежной.
Окна террасы — от стены — до стены, поделенные на квадратики деревянной рамой, в которых как мозаика собирается панорама сада. С порога комнаты можно рассматривать деревья, посаженные дедушкой Лешей, рано ушедшим из жизни. Он успел попрощаться со своим любимым садом, посетив его, уже смертельно больным, и умер на скамейке под цветущим жасмином.
Прямо перед крыльцом - одна из яблонь. Все яблони в саду специально подобраны и созревают в разное время. Та, которая напротив входа — самая поздняя, антоновка, привитая каким-то еще более зимним сортом. Левее — бельфлёр-китайка, которая для нас была просто бифлером — с яблоками по 800 граммов и больше. Дальше - пепин шафран, который мы называли пепель, за ним — груша с прививками пяти разных сортов. А ещё белый налив и яндыковка и …
Утром, выходя на террасу, можно было увидеть трехлитровые стеклянные банки, наполненные черной смородиной, малиной или вишней. Бабушка вставала рано и собирала урожай до того, как ягоды осыпятся от жары. Банок было по количеству детей бабы Маши - одна для моей мамы и две - для маминых братьев. Если был период варки варенья, то к подъему детей терраса уже заполнялась сладким запахом. Рядом с большим эмалированным тазом, в котором ягоды в сиропе булькали на огне керосинки, стояло блюдце с розовой пенкой. Пенку можно было намазывать на оладьи или блины, ну или просто на кусочек хлеба, соскребая ее со дна блюдца алюминиевой ложкой.
Террасы хватало только для готовки, хранения продуктов и разной утвари. Ели за столом в саду. Стол помещался точно в тени большого абрикоса. Когда накрывали на стол к обеду, дверь на террасу постоянно хлопала. Или оставалась открытой, но тогда приходилось путаться в марлевых занавесках, защищающих дом от мух и комаров.
Больше всего я любила террасу свежеубранной, когда столешница вдоль окна, покрытая облупившейся клеенкой и большая тумба с дверцами освобождались от всего, что копилось на них в течение дня. Убирались яблоки без червоточинки, бережно снятые с дерева. Высохшие на газете абрикосы. Сорванный для засолки огурцов укроп. Дозревающие груши, раньше времени сбитые ветром. Банки с кусками черного хлеба, превращающегося в квас. Молодая только что выкопанная картошка с запахом земли. Простерилизованные банки и крышки для варенья. Завалявшиеся в страницах газеты "Известия" сушеные рыбешки и недоеденные консервы с завтраком туриста. Номер журнала “Огонек” с оторванной обложкой. Кастрюля с еще горячим свежесваренным компотом из яблок и смородины. Чей-то стакан с недопитым чаем с подавленной вишней на дне...
Клеенку на столах мыли, оттирая пятна от фруктов и круги от кастрюль, поставленных мимо подставки. Потом отмывали деревянные полы с уже потрескавшейся краской.
И на террасе на короткое время воцарялся порядок, и этот миг я любила больше всего.
Проходило пару часов. Бабушка приносила нарезанные для сушки яблоки. Родители привозили продукты и заставляли столы матерчатыми сумками и авоськами. Кто-то стоял у электрической плитки и жарил свежепойманных бычков. Или начинал варить суп из осетрины, доставленной на дачу местными рыбаками. На бечевке у окна подвешивался золотистый кусок рыбы. И кто-то открывал и закрывал ящики, чтобы найти марлю и прикрыть будущий балык от мух.
Терраса вновь становилась узким проходом между столешницей вдоль окна и тумбой у стены, в который из сада вливалась энергия жизни.
Во сне я вижу террасу утром, когда здесь ещё не толпятся родные и не свалены вперемешку груши, помидоры, заморские, но выращенные на нашей грядке перцы и зелень. Когда за дверью сад, в котором еще остался последний грамм ночной прохлады, а поспевшие яблоки то тут, то там падают с дерева и разбиваются о траву. И еще есть время замереть на крыльце, пока не начался новый день моего детства.