Рассказ ( Окончание. Начало - здесь).
Когда в палату зашла детская медсестра и назвала номер сорок три, Женя растерялась. Она за это время о чем только не передумала, вчера передала с Наташей, подружкой, письмо для Валеры, сообщила о себе. И ждала. Ждала. О мальчишке Женя не то, чтобы совсем не думала, старалась не думать.
На ребенке была распашонка с широкими рукавами, иногда он взмахивал ими, как пингвиненок, и снова прижимал к телу. Женя неумело взяла его на руки. С оранжевого личика на нее смотрели темные валеркины глаза. Беззубыми деснами, как тисками, мальчишка так сжал сосок, что Женя ойкнула. Он сосал сосредоточенно, строго сдвинув белесые брови. На носу Женя брезгливо заметила какие-то белые пупырышки. В уголке губ пузырилось молоко, иногда капли скатывались по щеке в складку короткой шеи и пухлого плечика. Работу он закончил быстро, сосок выпал из ослабевших десен. Мальчишка уснул, личико его подергивалось: то открывались и бегали глаза, то появлялась улыбка, то обиженно подбиралась нижняя губа — непонятная смена самых разных чувств. Женя напряженно смотрела на него.
- — Не спи, дурачок мой, — выговаривала Зина, та самая женщина, которая всех подбадривала. Она трогала за нос, тормошила, целовала сына, но тот, презрительно выпятив нижнюю губу, спал.- Опять не кормленного унесут. Будет орать там, голодный!
- -Зина-а-а, — зычно раздалось за окном.
- -Мужчина высокий, видный, — сказала Лида.
- -Муж.
- Зина, согнувшись, едва передвигая ноги, подошла, навалилась на подоконник. В палату доносились обрывки фраз.
- -Просит показать.
- -Тебе — нельзя еще. — сказала Лида. — Давай я.
- Поднесла ребенка к окну. Снизу раздался смех и выкрик:
- -…хож…меня!
- -Поймешь на кого похож! — засмеялась Лида. — Они похожими к трем годам становятся.
- Муж Зины, прежде он угрожал написать в жалобную книгу, на радостях завалил ее передачами.
- -Девоньки, угощайтесь , — уговаривала она.- Не отказывайтесь. Женя, вот — возьми. Ну чего ты! Знаете, мы пришли однажды в гости. Угощенья там наготовлено было! А народу пришло неожиданно мало. Хозяин забылся и говорит: «Ешьте, ешьте, а то столько добра пропадет, выбрасывать придется.» И я, как тот хозяин, угощаю: чем в таз, лучше в нас.
- Она шутила, рассказывала смешные истории, делилась опытом воспитания детей и мужа. И во всем была откровенная, ликующая радость: сын!
- -Миленок мой так ждал! Так надеялся. Вы, девоньки, и представить себе не можете… Хороший он. Выпива5т иногда, но в меру. Меру он знает.
- «Знает, ха-ха,» — подумала Женя, вспоминая, как Зинин муж приходил вчера, долго выкрикивал под окном, ох и надоел. Когда же она в коридоре пристроилась к угловому окну, то вскоре увидела этого пьющего в меру мужчину. До ворот он дошел, как по струнке, а дальше — чуть ли не ползком.
- И сегодня, когда унесли детей, Женя пристроилась на облюбованном месте. Было видно, как от ворот и к воротам шли люди. Подружку Женя увидела, когда только приблизилась к решетчатой ограде, махнула несколько раз. Ждала с нетерпением, стиснув в карманах халата кулаки с побелевшими костяшками.
- Вот она — плетеная корзина, доверху наполненная мешочками с молочными бутылками, булочками, шоколадками. Пыхтя и переваливаясь, ее внесла тетя Гутя, санитарка, стала выкрикивать фамилии.
- -Иванова? Из четвертой палаты.
- — Это — мне.
- Два яблока, шоколадка и — записка. «Женечка, как твое здоровье? Как мальчик? Ты решила, как назовешь? Назови Максимом, ужасно красивое имя. В классе никто не знает, куда ты пропала. Сегодня Борисова спросила, я сказала, не знаю. Валеру встретила, отдала письмо. Он прочитал, поздравил тебя и сказал, что очень-очень занят. У них на работе ужасная авария, без него никак. Ты не переживай. Он придет обязательно. Напиши, что принести в другой раз. А то я не знаю, что ты хочешь.» Женя перечитала записку, словно круглые буквы, небрежно и торопливо разбежавшиеся по листу тетради, могли переместиться и получить другой смысл. «Все, — тупо сказала она себе. — Все кончено».
- Несколько раз она прошла по коридору. До последнего момента она надеялась, что все будет иначе. Надо самой принимать решение. «Что делать? Куда идти? Домой… Почему никто не пришел? Никто!» Женя представила оскорбленное лицо матери, гнетущее молчание отца. Она была поздним единственным ребенком, и на нее возлагали особенные надежды. «Куда мне иди? Даже и вещей никаких нет. Я думала, мама меня простит… Авария! Меня не проведешь, знаю я, какая авария!… Если бы кто-то пожалел ее, если б понял, как невыносимо тяжело ей было все эти долгие, как годы, бесконечные месяцы, когда она, как раненное животное, пряталась от людей, сжималась, как от удара, при любой фразе. Если бы кто-то побывал на ее месте хоть час, попробовал звонить Валерке, и каждый раз узнавать: абонент недоступен. А расспросы матери? Вначале не верящие, потом — допросы, выворачивающие наизнанку, крики. И — молчание, тяжелое, осуждающее.
- Женя медленно ходила по коридору, время шло. «Может, уехать? Куда? У меня и денег нет. А потом его заберу. Какой же нехороший человек — Валерка! Я так надеялась на него… Ненавижу! Лучше уйти сейчас одной… Мамка все уши прожужжала, что никто не будет знать. Уйти. Я могу забрать его когда-нибудь. Устроюсь на работу и — заберу.»
- Она зашла в палату. Лида читала журнал, зрачки ее глаз бегали по строчкам. Зина смотрела в маленькое зеркала и протирала лицо ваткой, смоченной в молоке. Женю обидело, что никто не заметил ни ее отсутствия, ни ее прихода. «Уродина! Не помогут тебе никакие маски, толстуха!- мстительно подумала Женя. — Кончено! Не хочу никого видеть. Ни на минуту. Не хочу видеть чужие цветы. Слушать сюсюканье этих дур.
- Она постояла возле кровати, раскрыла тумбочку и вынула мешочек с зубной пастой, мылом и расческой.
- В санпропускнике ее пытались удержать уговорами. После, матерясь вполголоса и не глядя на нее, санитарка выдала вещи. Платье повисло, как балахон. «А! Какая разница!»
- На выходе Женя чуть не сбила с ног щуплого мужчину. С большими пакетами, видимо, с одеждой для жены и ребенка, с цветами и коробкой конфет, он шел с такой ошалелой улыбкой, что у Жени навернулись слезы на глаза и вдруг заняла и нагрубла от прилива молока грудь. Она стремительно отпрянула и, почти не видя под ногами ступеней, стала спускаться.
- Женщины из палат второго этажа — уже донеслась весть — облепили окна коридора и видели, как она легко скользнула к воротам решетчатой ограды. И ушла.
- — Своими бы руками задушила!- сквозь зубы сказала Зина. Нагуляла и бросила…
- — Кто знает? — задумчиво сказала Лида. — Может, не было выхода… Совсем девчонка. А мать ни разу не пришла… Бывает такая жизнь, что и не знаешь, как быть!
Высказывайте свое мнение. Буду вам признательна.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации.