Вырвавшись из забытья, зыбкого и мутного, полного неясных образов, я почувствовал холод каменного пола, на котором я, к своему удивлению, лежал. От поиска ответа на вопрос, как я оказался в таком положении, меня отвлекла ужасная боль, начинавшаяся где-то на затылке и оттуда импульсами расходившаяся по всей голове.
Забавно, что это ощущение мне показалось новым. Впрочем, не каждый день, наверное, такое почувствуешь. Рука сама собой потянулась к точке, из которой, как мне казалось, исходила боль. Кончики пальцев сразу почувствовали какую-то вязкую теплую жидкость. Когда я взглянул на свою руку, то обнаружил, что эта жидкость, как оказалось – красного цвета, покрыла руку.
— Хмм, похоже до крови расшиб, - заключил я и попытался напрячься, чтобы понять, что таких случаях делать.
Очевидная же мысль о том, что кровь нужно как-то остановить, пришла сразу. Я взял какую-то первую попавшуюся под руку тряпку и еле как повязал её на голову.
— Теперь можно, наверное, и осмотреться…
Медленно, опираясь на стену, чтобы не упасть, я поднялся и стал, напрягая зрение, рассматривать комнату, в которой очнулся. Серая, темная и угрюмая. Пол из крупных каменных плит, стены из каменных блоков, низкий потолок и маленький луч света, пробивающийся из крохотного окошка под самым потолком. Из мебели здесь были лишь полки с деревянными палками и какая-то жуткая металлическая конструкция, от которой пахло гарью и дымом.
В одной из стен виднелось смутное очертание двери. Небольшой, деревянной и слегка приоткрытой. Я вышел в неё. И обомлел.
Не вспомню, чтобы когда-нибудь видел что-нибудь более красивое: широкая, темная водная гладь простиралась до самого горизонта во все стороны, волны бились о резкие каменные берега острова, слегка поросшего низкой травой. Обжигающе-холодный воздух, насыщенный морской солью обдувал, казалось, со всех сторон.
В центре острова расположился скромный и строгий дом, который, очевидно, видал и лучшие времена. Кровля выцвела, кирпич начал крошиться, а стен почти не видно из-за сплошных зарослей мха. Но всё это добавляло некоторый шарм, хотя состояние дома и вгоняло в некоторую тоску.
По поросшей, едва различимой дорожке я, ежась от холода, медленно направился к дому. Было такое ощущение, как будто что-то связывает меня с ним, тянет внутрь. Деревянная дверь, уже более внушительная и приятная на ощупь и глаз, чем предыдущая, поприветствовала меня протяжным скрипом.
Солнце, затянутое плотными серыми тучами, лишь слегка освещало небольшую комнату, служившую, по-видимому, одновременно и прихожей и гостиной. Небольшая вешалка, на которой висели плотная, тяжелая куртка и ярко-желтый дождевик, который мгновенное привлекал к себе внимание в таких тусклых декорациях.
В центре комнаты расположился небольшой полинявший синий диван с большим клетчатым пледом, который частично упал на пол, и низкий столик, на котором стоял небольшой стакан и бутылка с узким горлышком и наполненная темно-желтой жидкостью.
Я откупорил бутылку и сразу же почувствовал ужасный тошнотворный запах. На этикетке красивыми расписными буквами было выведено «Скотч-виски».
— Мерзость какая, - сделал я вывод для самого себя.
Из этой комнаты виднелись два подхода. Один вел в небольшую кухню, заставленную шкафчиками и полками. Полки были заставлены стеклянными баночками с какими-то порошками и засушенными травами. Выделялся на фоне всей остальной кухне большой железный шкаф, от которого веяло прохладой. Внутри него было ещё холоднее, но зато в нём я нашел немало овощей и фруктов, а также другой, наверняка очень питательной всячины. Здесь же в двери стояло несколько бутылок с обнаруженным ранее «Виски».
От вида бутылки с противной жидкостью я поморщился и, закрыв, шкаф, направился в другую комнату. Здесь стояла небольшая железная кровать на пружинах, которая пробудила какие-то теплые чувства внутри, хотя идентифицировать их я так и не смог.
У противоположной стены стоял самый обычный деревянный стол и полинявшее кресло, которое очень походило на диван из гостиной. На столе лежала большая стопка бумаг, по всему столу были разбросаны ручки, изгрызенные, разломанные и испачканные чернилами. Кто бы тут ни работал – аккуратностью он не отличался.
Тут же, на столе, словно преследуя меня, стояла ещё одна бутылка с «Виски». Кому же такая отрава может нравиться?
Рядом со столом были разбросаны обрывки исписанных листов, скомканная бумага, обилие которых удручало.
— Видимо, у кого-то глубокий творческий кризис, - заключил я, рассматривая целую кучу «отбракованного материала».
Ещё окинув взглядом комнату, я заметил вмятину в одной из стен, а на полу лежала рамочка с фотографией. Стеклянные осколки разлетелись в разные стороны. Я аккуратно поднял рамку и, лежавшую рядом фотографию. На ней были изображены мужчина и женщина, обнимавшие друг друга. Лиц разглядеть невозможно – они как будто были выцарапаны.
Фотографию я аккуратно вложил в рамку и положил на стол. Затем я аккуратно – на сегодня травм хватит – собрал осколки и положил их рядом на столе. Потом решу, что с ними делать.
Когда мой взор вновь упал на кровать, я понял, что от всех этих блужданий по дому и исследований я смертельно устал. Забавно, что я даже не помню, когда я в последний раз спал.
Ноги сами понесли меня к, как оказалось жутко неудобной и скрипучей кровати, а сон почти мгновенно охватил моё тело. Я даже толком не успел обдумать мысли об этом сумбурном и странном дне.
