Вчера мне вручали премию. Церемония проходила в торжественном здании одного знаменитого творческого союза. Статуэтку и конверт мне передал важный, но шутковатый старичок-толстячок. Вот так, на пятом десятке я, наконец, получил признание. Правда, я был слегка ошеломлен выбором жюри: к фонду-учредителю я имею очень отдаленное отношение. Так, знаете, отправил работы на конкурс без всякой надежды. А оно вон как обернулось. Собственно, я пришел на церемонию, как репортер. Но меня, однако, пригласили на сцену для получения премии «За вклад в». Вручая премию, толстячок пожелал, чтобы я не останавливался на достигнутом и продолжал свое творческое развитие так же успешно, как начал его.
– Блестящий дебют, –добавил он, – лично я был обеими руками за вас, Владимир!
Хороший дебют, нечего сказать, в сорок один год. Но все равно приятно. Я алчно схватил конверт и вернулся на свое место, до конца не веря в свалившееся счастье. Как я не старался сдержать любопытство, оно все-таки заставило меня заглянуть в конверт прямо в зале. Ёб! В нем лежала столь внушительная сумма, что я от восторга присвистнул. Сидящие рядом творческие работники недовольно на меня зыркнули: мало того, что награда досталась неизвестному выскочке, так еще и хулигану.
Спрятав поглубже заветный конверт, я продолжил репортажную съемку. В видоискателе фотоаппарата появился ведущий. Вид у него был крайне озабоченный. За его спиной свисали тяжелые складки бархатного занавеса. Малиновый плюш зиял плешами, точно так же, как и расположившиеся в нем творческие работники.
– К сожалению, –сказал ведущий, – произошла небольшая накладка. Премии «За вклад в», удостоен не Владимир, а другой человек, имя которого мы объявим чуть позже.
Плюшевые ряды облегченно вздохнули. Бархатный занавес радостно колыхнулся.
– Оргкомитет приносит вам, Владимир, свои искренние извинения. Это – чисто техническое недоразумение. Бывает, знаете ли. Желаем вам большого успеха.
Толстячок на секунду замялся и неуверенно добавил:
– У вас еще все впереди…
Ко мне подошел молодой человек в костюме, типа, представитель оргкомитета, и я протянул ему конверт и статуэтку.
Счастье было недолгим. Я снова стал непризнанным. Конечно, мне стоило тут же уйти из плюшевого зала. Но мой уход с церемонии продемонстрировал бы мою обиду, а, следовательно, и то, что я эту премию во что-то ставлю. А мне, наоборот, хотелось показать всем, что я плевать хотел на эту премию и на всю эту публику. Поэтому я невозмутимо припал к видоискателю и продолжил свою работу.
Когда ведущий разинул рот, чтобы объявить следующего лауреата-номинанта, к нему подбежала запыхавшаяся немолодая дама в вельветовом костюме с какой-то бумажкой. Читая ее, толстячок несколько раз хмурил и расправлял брови. Потом сказал даме что-то грубое, от чего та сразу вспыхнула и скрылась за бархатом кулис.
– Да…, –вздохнул он в микрофон, – бывают же казусы в жизни… Владимир, оргкомитет премии еще раз приносит вам колоссальные, просто, безграничные извинения. На самом деле никакой ошибки не было. Вы действительно удостоены премии «За вклад в». Пожалуйста, пожалуйста, просим вас на сцену для вручения
Зал снова недовольно засопел, а я повторно пошел по красной дорожке на сцену.
– Дорогой Владимир, – сказал толстячок, блистая нервно вспотевшей лысиной, – это просто беспрецедентный дебют! Вы, не побоюсь этого выражения, положили всех нас на лопатки! Лично я был обеими руками за вас!
Ведущий для убедительности поднял обе руки.
Я принял уже вскрытый конвертик и на слегка дрожащих ногах вернулся на свое место. Чтобы не встречаться случайным взглядом с сидящими в зале, я снова впился в камеру.
– Вот…, – сказал ведущий, – бывает и такое… А сейчас на сцену приглашается…
Рядом со старичком опять возникла вельветовая дама с какой-то большой папкой. Лицо ее пылало. Руки мелко тряслись.
– Что это?! – уже не стесняясь публики, рявкнул ведущий, – что это?
Дама открыла папку и ткнула пальцем в какой-то документ. Губы толстячка побелели, сделав его лицо неожиданно агрессивным. Он подбежал к столу, покрытому зеленым плюшевым материалом, высказал что-то очень резкое сидящей за ним комиссии и вернулся к микрофону.
– Как бы это сказать… – начал он, – м-м-м-м…. Мы кое-что не учли. Вы уж простите нас, Владимир… Наверно мы вам дадим поощрительный приз. В будущем году. Если жюри одобрит. Дело в том, м-м-м-м, что премией «За вклад в», удостоены не вы, а один весьма известный деятель искусств. И это, я думаю, справедливое решение. Полагаю, вы согласитесь с этим выбором. Извините, вышло чистое недоразумение. Произошел технический сбой.
По залу пробежал ропот одобрения, перемешанный с нервными смешками.
Делать нечего, я швырнул к ногам молодого сотрудника статуэтку с конвертом и направился к выходу. Мои шаги мягко тонули в ковровом ворсе пледа-дорожки, протянувшегося между рядами. Творческая старушка около дверей зябко куталась в пуховый платок и отчаянно зевала.
В вестибюле, около гардероба, меня догнал истошный вопль ведущего, свесившегося с отшлифованных, гладких перил мраморной лестницы:
– Владимир, ради всего святого остановитесь! Пожалуйста, не уходите. Что вы, как маленький? Снимите плащ! У меня для вас очень хорошая новость! Буквально секунду назад выяснилось, что лауреат премии – вы. Вы! Вы! И никто иной! Не уходите, это в ваших интересах! Просто случилась небольшая ошибка. Бывает.
Я обернулся. Немного постоял. Затем сделал шаг назад, к гардеробу. Потом передумал и пошел к выходу. Остановился. Почесал затылок. Снова повернулся. Пошел назад. Раздумал. Остановился. До старинной тяжелой двери выхода из особняка, этой дубовой махины с огромной резной ручкой оставалось всего пара шагов…