Громкий грохот повторился. Среди красоты безбрежного океана в лучах восходящего солнца - это грохот был чем-то инородным, он разрушал гармонию.
«Этого просто не может быть, чтобы в такой красоте, в сотнях миль от ближайшего острова у самолёта отказал двигатель», - подумал Дейв за мгновение до того, как за грохотом он услышал чертыханья и иные знакомые ругательства.
На соседнем кресле появилась смуглая оцарапанная нога, потом вторая и, наконец, сама Оли, которая плевала на ладошку и растирала места ушибов. Дейв повернулся и рассматривал подругу, занятую исключительно своими ранами и приговаривающую:
- Понаставляли этих железных коробок, что я сначала чуть не задохнулась, а потом чуть не расшиблась. Теперь буду хромая, как старая старуха.
- Ты что здесь делаешь? - задал вполне логичный в такой ситуации вопрос пилот.
Оли изобразила такое страдание на лице от пустяковых ссадин, что только бесчувственный болван мог в такой ситуации спрашивать о чём-то кроме её самочувствия. Но этот болван сидел в кресле пилота и опять спрашивал:
- Ты что здесь делаешь?
Оли посмотрела на Дейва и разразилась тирадой:
- Я здесь страдаю от ран, может хромая останусь на всю жизнь, а этот бессердечный мужлан вместо того, чтобы пожалеть Оли, заладил «что делаешь», «что делаешь». Страдаю я здесь от боли невыносимой и твоей бессердечности.
В своём притворном гневе девушка была так убедительна и мила, что Дейв рассмеялся и не мог остановиться. Отсмеявшись он сказал:
- Давай ногу, вылечу.
Ни раздумывая ни секунды, девушка положила ногу на штурвал. Самолёт отреагировал на это непредвиденным манёвром, но пилот быстро его выровнял. Пилотируя одной рукой, Дейв гладил ногу Оли от голени до колена и приговаривал по-русски:
- У кошки заболи, у собаки заболи, у Оли не боли.
Потом поцеловал ушиб и сказал:
- Всё, уже вылечил.
Оли пошевелила пальцами ноги, потом потрогала места ушибов и подтвердила:
- Точно не болит. А что ты говорил?
- Это старинное русское заклинание. От всех болезней, - пояснил лекарь.
- У меня ещё здесь болит, - и Оли показала на шею.
Дейв посмотрел на полную недугов девушку и сказал:
- На острове лечить буду.
- До острова я могу не долететь, - настаивала на лечении подруга и Дейв чмокнул её в шею.
- А ещё…, - начала она, но Дейв резко перебил:
-Всё, больше не буду спрашивать, что ты тут делаешь.
Оли обняла друга и чмокнула в щёку. Она сидела и улыбалась, а Дейв поражался: «Она вообще понимает во что она встряла. Нам ещё нужно найти это крохотный островок. Потом прожить на необитаемом острове минимум две недели. И вернуться назад. И на каждом этапе колоссальный риск. А она сидит и улыбается».
А Оли почти слышала эти мысли и думала: «Тебе не понять, что такое, когда ты ничей!».
*
Переход до порта, в котором Гена собирался войти на борт океанского лайнера, прошёл просто и без происшествий. Погода благоприятствовала, а замечательное настроение, у каждого по своей причине, невольных приятелей только добавляла радости. Где-то в самом уголке сознания Гены пряталась мысль, что не может всё вот так просто разрешиться.
Но он спрашивал себя:
- А почему собственно не может? Я что сильно грешил в своей жизни? Ну если и грешил, то неприятности мне принесло не грехи, а то, что спас девчонок от рабства. А это ненаказуемо.
Это немного успокаивало. Александр же радовался тому, что ещё вчера он уже думал, что придётся проститься с яхтой, которую однозначно заберут за долги, когда он не сможет платить за стоянку и денег, чтобы отправиться в путешествие у него не было. А вот теперь его яхта рассекает морскую волну с перспективой для него продолжить свою почти легальную деятельность, теперь уже без партнёров, которые могут бросить в любой момент.
Расстались приятели тепло, каждый с благодарностью, что судьба свела их в трудный для каждого момент и с радостью, что расставаясь они имеют возможность о имевшихся трудностях забыть.
На борт лайнера Гена он же Николя Руссо, поднялся, когда пассажиры желающие проведать небольшой портовый город спустились на берег по крутому трапу.
На судне его встретил вахтенный матрос и позвал администратора круиза. Тот ознакомился с билетом, сверился со списком пассажиров отметил, что они имели право продать каюту в следующем порту, но они что-то придумают, даже если каюта занята. И предложил пройти на ресепшен, там его разместят.
Гена пошёл в указанном направлении. Уже открыв дверь, он ещё раз посмотрел на берег. Трудно было оторвать взгляд от прибрежных гор, по склонам которых карабкались узкие городские улочки с небольшими домами, которые все, как один, были под черепичными крышами с ярко белыми станами.
Через приоткрытую дверь Гена услышал до боли знакомый говор:
- Двенадцатая каюта будет занята. Так что пассажирок придётся водить в свободные каюты попроще.
- Обидно, - ответил другой голос, - Там даже иллюминаторов нет.
- Ну, хоть что-то мы поимеем за наши неудобства, - сказал обладатель одесского говора, - Учись студент.
На этих словах Гена вошёл в помещение, где был ресепшен. Широко улыбаясь, он протянул свой билет.
Стюард, который был значительно старше своего коллеги и похоже был земляком Гены расплылся в ответной улыбке. Посмотрев на билет сразу оповестил опоздавшего пассажира, что каюта того занята и равных по классу нет, так что ему предлагают каюту на нижней палубе, естественно без окон и даже иллюминаторов. И предложил пройти с ним. Когда они отошли немного предприимчивый стюард перешёл почти на шёпот и сказал, что за совсем небольшую сумму он может разместить в каюте класса люкс. И всё это будет стоить триста баксов.
Гена ответил, что нужно посмотреть за что просят такие деньги и, сунув ключ сомневающемуся пассажиру, стюард и показал на дверь с табличкой «12», а сам сказал, что будет ждать за стойкой.
Каюта стоила тех денег, что просил прощелыга стюард. Две просторные комнаты, телевизор, большие окна выходили на палубу и небольшой сейф напомнил о том, что для Гены это довольно необходимая вещь.
В это время постучали в дверь и в каюту зашёл администратор:
- Как вам ваша каюта? - спросил он с приделанной к приятному лицу стандартной и поэтому не очень приятной улыбкой.
- Нормально, - ответил хозяин каюты люкс и когда администратор ушёл стал ждать.
Ждать пришлось недолго. Без стука зашёл стюард и поинтересовался подходит ли каюта гостю.
- Вполне, - ответил гость и на вопросительный взгляд, который означал, что нужно бы рассчитаться, добавил, - Но триста долларов… (собеседник помрачнел), я считаю - это мало (собеседник опять расплылся в улыбке), четыреста (улыбка стала ещё шире), четыреста долларов и я не скажу, что ты пытался меня надуть, прося деньги за оплаченный мной номер.
Даже след улыбки исчез. Быстро размышляя неудачливый аферист понял, что деваться некуда.
- У меня столько нет. Может частями.
- Частями будешь отдавать тому у кого займешь или уже на берегу будешь собирать на боратный билет в Одессу.
Через пятнадцать минут раздался стук в дверь и уже знакомый стюард положил на полированную поверхность стола четыре мятые сотенные купюры.
- Я буду давать хорошие чаевые, - успокоил Гена и добавил, - Понты и деньги вместе не уживаются. Выбирай что-то одно.