-…лучше расти на солнце будет, - говорил на одном дыхании Борис Иванович. – А ей и говорю, мол, как лучше будет ежели молодое, сгорит, а ей как об стенку горох. Все равно на солнце посадила, а я вторую половину все ж таки в тень пересадил. И что ж ты думаешь? И вправду в тени завяли. Насилу ноги от нее унес. Бабы…
- Борис Иванович, а горы где же здесь?
- Горы? А во-о-он тама горы, - он показал пальцем туда, где на горизонте синело что-то неровное, высокое, далекое и непреодолимо тянущее к себе.
Сердце мое неприятно сжалось. Все мои ожидания в миг были разбиты. Горы были настолько далеко, что своим ходом я до них не дошел бы, а денег на поезд у меня не было. Василий Степанович, отдавая мне билеты туда и обратно, по-отцовски хлопнув по плечу, сказал: «Денег не бери. Тебя там и накормят, и напоют, и согреют».
Всю дорогу я шел, не слушая Бориса Ивановича. Когда мы поравнялись с первым домом, солнце уже было высоко. И тут вдруг я так озлобился на Василия Степановича, что мне захотелось сию минуту высказать все, что я о нем думаю. Но он забросил меня в такую глушь, где не было связи.
-…в теньке, на солнце не надо, - говорил Борис Иванович все так же, на одном дыхании. – Ну я и промолчал. А сам-то знаю, не впервой, что в тени завянет, на солнце лучше. Она в тень посадила, а я потом половину на солнце пересадил. И что ж ты думаешь? Все, что пересадил, все сгорело. Насилу ноги унес от нее. Бабы…
- Борис Иванович, а есть здесь телефон?
- Телефон-то? Есть. Там, где раньше председатель сидел. Туда много народу ходит, благо разрешают звонить-то. Вишь вон, дом длинный…
Не дослушав, я побежал к этому дому.
- Эй, а заселяться?! – Крикнул вслед Борис Иванович.
- Потом, - ответил я на ходу, махнув рукой.
Чем ближе я подходил к длинному дому, тем сильнее закипала кровь в моих жилах. Я уже начал придумывать, как лучше всего выразить мое… возмущение. Слова, одни обиднее других, всплывали в моей голове, но все они были недостаточны.