На протяжении всей истории концепция стратегии была тесно связана с военными. Древнегреческая концепция метоса сохранилась на протяжении большей части Средневековья. Однако между XV и концом XIX веков начался медленный, методичный процесс изменений. Расширение экономики, основанной на денежной форме, оказало огромное влияние на сельскохозяйственные аспекты и образ мышления средневекового общества. Это привело к превращению феодального государства в более бюрократическое, которое достигло своего апогея в XVIII веке.
Никколо Макиавелли XVI века был “теоретиком эпохи нерегулируемых войн” и превратил ведение войны и управление государством в искусство, а также в науку. Он сделал изучение войны “социальной наукой, связав ее с конституционными, экономическими и политическими спекуляциями”. В то время как многие из его конкретных идей о воинской повинности и его презрение к профессиональным армиям позже оказались ошибочными, некоторые из его идей стали основой будущих размышлений о стратегии.
Легендарным военным стратегом эпохи Возрождения XVII века был Себастьян Лепрест де Вобан, считавшийся величайшим стратегом правления французского короля Людовика XIV. За более чем 50-летнюю военную карьеру он спроектировал несколько сотен укреплений и провел множество осад. У него была сильная неприязнь к тому, что он воспринимал как ненужную гибель людей. Инженер по профессии, Вобан разработал высоко формализованный и систематизированный метод поражения вражеских укреплений. Его теории оставались активными вплоть до XX века и до Первой мировой войны.
В XVII веке произошло беспрецедентное увеличение численности армий, что создало необходимость в упорядоченном управлении и контроле. Соответственно, акцент был сделан на дисциплине и создании сложной иерархии тактических подразделений. Именно в этот период военачальники стали политическими деятелями. До этого, по сути, войны велись между правителями. Впоследствии война стала “тотальной” – битвой между нациями. Именно в “ XVII веке мы открыли машину, ее сложную точность, ее откровение... математического разума в действии”.
XVIII век придал понятию машины “ньютоновский поворот”, а XIX век просто “поклонялся не машине, а власти”. Так началась трансформация военной и гражданской бюрократии в этот период – адаптация качеств эффективной машины к институтам и стратегии. Движение к взгляду машиниста ускорилось по мере того, как армии становились все больше и сложнее.
Фридрих Великий верил в “единый разум и волю” и установил, что король был центральной фигурой в планировании и стратегии. Он считал, что солдаты и персонал вооруженных сил должны постоянно проходить обучение строевой подготовке и церемониям, чтобы обеспечить механическую реакцию в бою. Фридрих никогда не менял свой военный строй, но всегда оставлял себе “свободу в приспособлении к конкретным целям”. Он считается одним из величайших стратегов этого периода.
Начальник прусского генерального штаба Гельмут фон Мольтке был выдающимся военным стратегом XIX века, который приблизил стратегическое мышление к корпоративному взгляду ХХ века. Мольтке заявил, что “основные элементы стратегической мысли вряд ли выходили за рамки положений здравого смысла, но их правильное выполнение требовало силы характера и способности принимать быстрые решения в состоянии стресса.”. Казалось, он проникся духом лавирования в коварных водах, поддерживая при этом структурированную организацию и процессы.
За редким исключением, корпорации в эту эпоху ограничивались стратегиями, используемыми военными для разрушения, стабилизации, создания, ратификации и введения санкций в отношении стран. Иерархическая структура, строгая дисциплина и мыслящие команды, называемые Генеральными штабами, считались необходимыми для достижения желаемых результатов в бою. С началом ХХ века военачальники оказались в центре событий, и много раз их собственная судьба влияла на исход кампании. Однако постепенно произошло отделение лидера от действия. С увеличением численности и сложности армий военная организация стала менее реляционной и более ориентированной на процессы.
Многочисленные тома, анализирующие каждое действие этих военных стратегов и растущая сложность поля боя подчеркивают важность и изменения в мышлении о стратегии в течение ХХ века. Военная аналогия стала популярной в бизнес-контексте в 1950-х годах, когда оперативные планы требовали от компаний “атаковать” конкурента, “завоевывать рынки”, “выигрывать продуктовые войны” и т. д.
#стратегия
#Никколо макиавелли
#Мольтке
#армия
#санкции
