Драться нехорошо. Этому меня учили в семье. Этому меня учили в школе. В советской школе.
Сейчас в семье, пожалуй, тоже этому учат. Если, конечно, в семье не нацелились воспитать безусловного лидера. Что делается в школе – не знаю. Потому не знаю, что мои дети давно не школьники, а внуки в школу еще не ходят.
Учить-то детей учили, а дети дрались. Но когда они не дрались? Дрались даже в каменном веке со всей его растиражированной свободой от растлевающего влияния кино и телевидения, а также от пережитков прошлого.
Всегда поражался: какой хороший и умный дяденька (не может быть, чтобы дети сами до этого додумались!) завел для нас существовавшие тогда правила этой важной (и весьма остросюжетной) части нашего тогдашнего времяпрепровождения!
Быть может, дотянулась ниточка от Иисуса Христа, давшего людям важные заповеди? Или повлияло переданное через века, как эхо, представление о чести и благородстве из практики рыцарских поединков?
Я думаю, что пресловутый моральный кодекс строителя коммунизма также внес свою лепту в наше воспитание. Изложенные в нем нравственные постулаты никто и сегодня не станет оспаривать. Повторю – нравственные, чтобы не вдаваться в идеологические аспекты. Ну и кроме кодекса читали мы в детстве немало хорошей детской литературы. И русской, и советской, и зарубежной.
Как бы то ни было, плоховато одетые и стриженные лесенкой (потому лесенкой, что половину из нас для экономии стригли дома механическими машинками не поднаторевшие отцы) «рыцари» дрались в моем детстве, держа в слабо пока заполненной голове некие неписаные правила.
Какие? Лежачего не бить. Маленьких не бить. Ноги не применять. Драться один на один. Поверженного не добивать.
Не буду абсолютизировать. Кому в жизни доводилось драться, согласится, что голова в драке больше думает о тактике ее ведения, чем о прочем. Это в лучшем случае, у умелого драчуна. А что умелый, что неумелый (неумелый чаще) бывает просто ослеплен своей яростью. А в ярости чего не наделаешь!
К тому же и в этом важном деле присутствовали свои казусы. Помню случай погони за одним мальчишкой, который перед этим жестоко обидел мою маленькую сестру. Его и вообще-то во дворе не любили за подлый характер.
Конечно, на дистанции я потерял часть своей физической свежести и интенсивности гнева, но оставшегося вполне доставало для свершения достойного правосудия.
И тут мощной рукой схватил и хорошо тряханул меня проходивший мимо мужчина. Вот же незадача, схватил на самом интересном месте!
Хуже того, он начал читать мне мораль насчет «маленьких не бить». Парнишка и впрямь был мельче меня и учился на класс младше. Но объяснять что-то взрослым я не умел, да и действовало еще одно железное правило детства – не ябедничать.
Во мне кипела – и усилилась от вмешательства взрослого – обида, вызванная очевидной для меня несправедливостью происходящего: наказывать преступника, обидевшего ДЕВОЧКУ на 4 года МЛАДШЕ себя, нельзя, а тому делать свое подлое дело можно ...
Я понавыделял здесь не для отражения своей нынешней оценки того случая. Нет - чтобы четче обозначить переживаемые тогда чувства.
Что ж, может быть, и та ситуация легла маленьким элементиком в мои последующие бесконечные размышления о принципе относительности (и пределах этой относительности) в проживаемой нами нашей простой жизни, наполовину основанной на уроках от чужих, наполовину на своем опыте.
Вообще-то дрались тогда много. Я как раз был из самых умеренных. Дрались один на один и двор на двор.
Второе превращалось в поистине эпические битвы. Но таковые происходили только в самом раннем моем детстве. Затем они как-то сошли на нет.
Так вот, мы, младшие, тоже зачисленные в войско, в наступлении, как и положено по иерархии, располагались сзади. Свою физическую слабость мы компенсировали старательно издаваемым «Ура!».
Плохо нам приходилось, когда фаланга оказывалась опрокинутой врагом. В паническом бегстве старшие опережали нас, и мы оказывались ближе всех к преследовавшим. В плен попасть не хотелось: ходили слухи, что пленных привязывают к столбу и «допрашивают». Позор пленения тоже был не чуждым понятием в те времена, помнившие о недавней войне.
Так вот, мы бежали и, что странно, тоже истошно орали «Ура!». От ужаса и орали.
Взрослея, я не умнел и, к стыду своему, где-то даже довосполнил, то, что недобрал в детстве. «Дирался», то есть, - и неоднократно.
Последняя драка у меня произошла в возрасте 55 лет. Двадцати-с чем-то- летний молодой человек был уверен, что он вправе опИсать стену под моим окном. В отношении его прав я готов был поспорить. И поспорил.
Приторможу себя в желании описать детали сражения (даже мы, старые мужики, если не умны, живописать свои "подвиги" любим). С гордостью могу сказать, что по очкам, но победил. Допущу, что непредвзятый судья мог с моим вердиктом не согласиться и присудить ничью.
И еще раз искренне повторю: драться нехорошо!
Но хуже, чем драться, это то, чему порой оказываешься свидетелем в нынешние времена. Тут не драки, а умелые или неумелые избиения. Признаю: по правилам. Но по нынешним правилам. Где можно ВСЕ. По телевизору, где показывают профессионалов, они так и называются – «Бои без правил». Я не люблю это зрелище. И никогда не смотрю.
Дети сейчас дерутся много реже, чем в наши времена. Я имею в виду улицу (не знаю, как в школе). Но они и на улице в разы меньше времени проводят. Однако, если дерутся, обязательно стараются копировать то, что где-то подсмотрели.
Судить их за это не могу: каждому времени своя кочерга. Поверим, что физический урон они друг другу наносят не такой уж большой.
Интересно, привнесен ли какой-то моральный урон изменившимися неписаными правилами? Не знаю. Но эстетически раньше это смотрелось лучше. Ну, хорошо, не так ужасно.