Недоумение, когда это чувство искреннее, сил на что-либо другое не остается. Сердце прекращает биться в привычном ритме и колотится, словно обезумевшее, о грудную клетку. Не останавливаясь, пока не разлетится на тысячи мелких частей и не осыплется крохотными осколками на самое дно истерзанной болью души. Где зачем-то продолжит колоть и царапаться. Будто бы там по-прежнему остается что-то еще живое. Но я-то знаю, что в моей груди все безнадежно мертво.
- Зачем?!
Охрана не шелохнулась. Но их расслабленные позы не способны были обмануть даже настолько бездарного воина, как я. Позволь я себе еще хотя бы один шаг в сторону задолжавшего мне юноши и что-нибудь очень острое обязательно прекратило бы этот путь. Но разве может иметь какое-либо значение путь без души? Какой из страхов способен противостоять воле того, чьё сердце окончательно разбито? Чем, по их мнению, я должен его испытать?
- Стой!
Страх за меня испытал Никита.
- Ну и чего ты молчишь? - обратился он к своему побратиму, двигаясь мне навстречу.
Княжич поднял руку.
- Не трогать!
Это он зря. Я прекрасно слышу его команды. И, если никому нельзя меня трогать, то, как же удастся ему избежать возмездия? Как он сможет остановить того, кто очень хочет взглянуть на цвет его крови? Я шагнул вперед. Цепкие пальцы десятника впились в кисть, сжимавшую рукоять кинжала, а второй рукой он прижал меня к себе. Почему-то воздух вокруг меня исчез. Рот беспомощно открывался, пытаясь наполнить легкие кислородом. А в голове крутилась единственная паническая мысль — нечем дышать.
- У меня не было выбора! - донеслось из-за спины Никиты.
- Выбор есть всегда, - процедил я сквозь зубы в ответ.
Кислород наконец-то достиг легких, и после глубокого вдоха мне удалось осознать, что же случилось с глазами. Почему вдруг картинка плывет перед ними, словно Пределы уже добрались до детинца. Как оказалось, - это всего лишь слезы.
- На этот раз его не было, - продолжал настаивать Данила. - За это они вернули аватар отца. Князь снова с нами!
Какое мне дело до отца того, кто смел, пожертвовать ребенком. Моим ребенком. Но шансов подобраться к княжичу становилось все меньше.
У моста появился третий телохранитель. Он вел под уздцы одного из личных жеребцов Данилы. Я, конечно, продолжал вырываться из объятий десятника. Но где-то глубоко внутри, под толстым слоем отчаяния зрело понимание. Мне и с одним-то охранником не совладать, а тут полная обойма.
- Я и не надеюсь, что ты меня поймешь. Дело даже не в том, что это аватар моего отца. На князя в локации завязано множество функций. Доступ в сокровищницу, личную оружейную комнату... Мир изменился. Все это нам понадобится. И, если для благополучия всех моих подданных, необходимо будет пожертвовать жизнью или свободой одного ребенка, я сделаю это вновь!
Очень громкое заявление для прыщавого мальчишки.
- Где грань? - процедил я, задыхаясь в крепких объятьях Никиты Мстиславовича. - Где та граница, которую ты не перешагнешь, жертвуя чужими детьми? Или для тебя это по-прежнему игра? В которой цена человеческой жизни равна слитому за счет очередного «респауна» опыту?
Княжич рассвирепел. Его лицо налилось багровой тяжестью, а губы вытянулись в бледную струну. Он сжал кулаки, и чуть было не бросился на меня. Мне почти удалось испытать удовлетворение. Но в последний момент юноша все-таки взял себя в руки.
- Плата за жизнь князя непомерно высока и я надеюсь, что мне больше никогда не придется рассчитываться свободой ребенка за какие-либо блага, но...
- Данила, а слышал ли ты, с кем нам довелось сегодня схлестнуться? Видел бы ты его, может тогда еще десять раз подумал, прежде, чем совершать обмен. Где гарантии, что тебе подсунули отца? А проклятый ты, ублюдок! Об этом ты подумал?
Кажется, мне удалось зацепить мальчишку за живое. Лицо княжича побледнело.
- Что это у него за распятие было? - продолжал я наседать, пользуясь моментом его растерянности.
Княжич, казалось, унёсся мыслями слишком далеко для того, чтобы расслышать мой вопрос. Но он его услышал.
- Мощи какого-то святого... Кость... Вроде бы берцовая. Как видел, тварь пала от его руки!
Ну, это уж вряд ли. Берцовая кость принадлежит к трубчатым и точно не могла служить материалом, из которого выточили давешнее распятие. Конечно, как правило, святые выходцы из рода человеческого обладают еще плоскими костями вроде той же лопатки или костей черепа. Но упускать такой шанс, помножить на ноль всю эту хваленую уверенность княжеского отпрыска, я не собирался.
- Насколько известно мне, - сделал я ударение на последнем слове, - то берцовая кость человека трубчатая. Из нее не получится столь чудесное изделие. Но в Серых Пределах водится один занятный зверёк, чьи кости, как это ни странно, цельные, словно бивни слона и оружие из этих костей очень не по нраву перевертышам в любом обличии.
Вокруг нас собралось изрядное количество зевак. Их разноголосый недоумевающий ропот: Серые Пределы... перевертыши... любое обличие… - поглотил разочарованное ворчание княжича. Но я видел лицо мальчишки. Не так он собирался донести информацию до ведома своих подданных. Совсем ни в качестве стороннего слушателя. Тут бы белый конь, которого вел телохранитель, да шашка наголо пригодились. Подымаешь такого рысака на дыбы, вертишь булатным лезвием над головой и вещаешь... Может оно к тому все и шло, да только я поторопился, испортил зарвавшемуся мальчонке игру своим непредвиденным перфомансом.
- Как говоришь, звали того святого?
- То ли святой Прайс, то ли Пранс...
Множество холодных суставчатых лапок пробежалось вдоль утратившего гибкость позвоночника. С такими совпадениями кто угодно распрощается с верой в случайности.
- От помощи его не отказывайся, - прошептал на ухо Никита. - Пусть боги будут милостивы к тебе и никогда не заставят выбирать между жизнью дочери и чьей-то посторонней. Но не лги себе — ты бы выбрал...
Он произнес еще много разных слов, которые не дали мне поступить опрометчиво и отвернуться от юного правителя, когда тот все-таки справился со своим негодованием и начал говорить. Десятник помог мне принять свою судьбу и победить голодную ярость, порожденную внутренней опустошенностью. Но почему-то мне казалось, что главную роль в этом сыграл далеко не его шепот. Возможно, слова Никиты и позволили расставить некоторые акценты по своим местам. Но я был склонен сделать ставку на нерушимость объятий, вместо якобы разбуженной во мне сознательности. Запал, в порыве которого я почти лег грудью на клинки телохранителей, иссяк. Злость все еще кипела во мне и выпади шанс... Впрочем, кто его знает. Побратим княжича не оставил мне ни малейшей возможности проверить собственные силы, задушив в в крепких объятиях.
И тогда, когда я врал, что все прошло и меня можно отпустить. Потому что я более не опасен ни для себя, ни для прочих. И затем, когда рыдал, уткнувшись в плечо десятника, и проклинал всю княжескую фамилию до седьмого колена включительно, размазывая сопли по бархату его рубахи. При этом мало понимая сам суть того, что имею в виду. Никита не разжал объятий. Не отпустил. Не позволил горю вырваться наружу.
В итоге я вновь был уверен лишь в одном — да, я все еще жив. И по-прежнему ничего не закончилось.
#фэнтези #литрпг #приключения
Первая глава:
Не время для смерти (1. Утро добрым не бывает)
Предыдущая глава:
Не время для смерти (33. Не всякий спаситель - друг)
Следующая глава:
Не время для смерти (35. Боль и новые знакомства)