Москва в ту пору поросла киосками, как паршой. Я снял квартиру недалеко от ВШПП, чтобы не опаздывать на занятия и начал учиться. Сразу скажу, что было довольно трудно после всей вольницы, приучать себя к какому-то распорядку! С этим я справился довольно быстро, заставив себя как-то взять себя в руки и самоорганизоваться. Учиться мне нравилось. Не флер этой полумистической науки «психология», а именно погруженность в процесс овладевания новыми знаниями. Хотя, чего я тут кривляюсь, флер, конечно же, тоже! Группа наша была разношерстной. Кого тут только не было: и какая-то тетенька в массивных кольцах и сережках с красными камнями, которая всем рассказывала, что у нее биополе двадцать пять километров. При чем здесь биополе, я решительно не понимал, как и то, что эта карикатурная «ведунья» делает в школе психологии – науки, которая вообще была далека от знахарства и мистики, по определению. Был маленький верткий толстяк, постоянно возившийся с каким-то маятниками, сооружениями из проволоки и четками из металлических шариков, который лечил всех желающих наложением рук. Была совсем молодая девушка, постоянно ходившая в черном, с длинными желтыми волосами, в которых блестела фальшивым золотом какая-то диадема с пластмассовыми бриллиантами. Девушка эта была максимально загадочна и молчалива, тщательно играя роль этакой королевы вампиров. У нее были длинные острые ногти, покрытые позолотой и какая-то очень кривая улыбка. Одним словом, собрался какой-то паноптикум, который вы можете увидеть сегодня в одной очень популярной передаче про колдунов и целителей. Эти персонажи меня очень забавляли, я наблюдал за ними, стараясь понять, всерьез эти люди верят в свою избранность или просто играют роли. Немного они напомнили мне меня самого, ведь я также носился с
уверенностью в свою уникальность, как они. Мне всегда было интересно, а есть ли практические подтверждения их способностей или они просто всем рассказывают о том, как исцеляют рак и спид? Я иногда задавался вопрсом, а что я буду делать, когда закончу учебу? Тоже напялю черный балахон, обвешаюсь железяками, возьму в руки посох и буду рассказывать людям о великой своей силе? Вообще, я с отрочества приучил себя задавать себе вопрос «зачем?» Что бы я не делал, я всегда спрашивал себя, мол, а зачем ты это делаешь? И если отчет казался мне достаточно убедительным, то я продолжал. В случае с обучением в ВШПП я долго не мог внятно ответить себе на этот вопрос. «Ну, потому что хотел», меня не устравало категорически. Мне нужен был ответ из разряда «чтобы потом помогать людям» или что-то в этом роде. Но не смотря на эти терзания, я продолжал учиться, причем с огромным интересом. Нравились мне и преподаватели, многих из которых я неоднократно видел по телевизору. Нравились и мои придурошные одногруппники, чего уж там! Москва… Москва мне не понравилась категорически! В то время, столица не была такой красивой и нарядной! Представьте себе дурдом, здание котрого построили давным-давно: облупившаяся штукатурка, поломанные двери, выбитые кирпичи. И в этом дурдоме, в постоянном броуновском движении пребывают пациенты. Москва была суетной и злой. Кое-где, конечно, следы разложения пытались прикрыть какими-то красивостями, но даже, блин, культовейшее здание Большого Театра, было в очень печальном состоянии! Я часто после занятий гулял по Москве, наблюдая за вечно бегущими куда-то людьми со злыми лицами. Мне это напоминало муравейник, где муравьи управляются каким-то коллективным разумом, который приказывает им именно бегать. Я несколько раз поддавался этому психозу, и ловил себя на том, что невозможно по Москве ходить прогулочным шагом. Эта беготня и суета заражала так быстро, что зачастую, приходилось останавливать себя и переходить на нормальный шаг. Кстати, именно в Москве чувствовалось какое-то массовое озлобление людей в полную силу. Поэтому, наверное, я и сравнил Москву с дурдомом: люди явно были больны, но лечить их никто не осбирался, главврачу было некогда – он дирижировал чужими оркестрами, пил водку, тягуче обещая в перерывах, что скоро все будет хорошо, из-под полы разбазаривая заводы, корабли и армию. Я не помню такого периода в истории своей страны, когда людям было бы за нее стыдно. Россия вела себя как площадная дешевая потаскуха, раздвигая ноги перед любым, кто давал ей пряник или хотя бы обещал этот самый пряник, буквально на днях. Мне кажется, именно это и озлобляло людей в то время, а не пустые полки магазинов или уродливые высыпания киосков на телах наших городов. Исторически, мне кажется, мы всегда гордились тем, что живем в лучшей стране на свете. И вдруг, мы обнаружили, что эта страна просто становится какой-то гигиенической салфеткой для вчерашних наших «потенциальных
противников». Честно скажу, было стыдно за Родину. Да, именно так. В то время я был настолько наивен и простодушен, что оперировал такими понятиями, как Родина, патриотизм, самоотречение и прочими очень возвышенными вещами! Вскоре, к нам на занятия пришел самый, пожалуй известный в стране гипнотизер (правильно говорить – гипнолог, если что), Геннадий Гончарук. Это тот чувак, который мог за секунды запоминать целые ряды цифр и который изобрел мнемотехнику для запоминания всего и вся за секунды. Гончарук объявил, что он открывает первую в стране школу гипноза и пригласил всех желающих поступить в нее. Прикинув, что занятия в школе гипноза шли по вечерам и я в принципе, смогу учиться и там и там, я решил попробовать поступить. И поступил, надо сказать! Этим фактом я очень гордился. Прием вел сам Гончарук. Он сначала довольно долго беседовал, потом давал простое задание, типа придумай, как ты будешь избавлять человека от трусливости, погрузив в транс. Так как, благодаря Антону и Кузе, у меня была практика гипноза (Ну, конечно и Толе Земко огромное спасибо за то, то он, как говорится, сподвиг), я довольно легко справился с вступительной процедурой. И Гончарук меня принял! Я стал учиться одновременно психологии и гипнозу, постоянно удивляясь, насколько это родственные научные практики. К гипнозу в то время относились, как к волшебству, хотя, ничего мистического, конечно, в нем не было. Каждый день, после занятий в ВШПП, я садился на метро и ехал на занятия в школу гипноза. Занятия вел сам Гончарук. Вообще, было очень интересно слушать его – он был немного экспрессивен, много жестикулировал, шутил и частенько прибегал к аналогиям и примерам. Одним словом, он умел привлечь внимание аудитории и заинтересовать тем, о чем рассказывал. Не скажу, что я не уставал при таком графике. Плюс, периодически пухла голова от избытка новой информации, полученной из двух источников. Но мне, черт возьми, очень нравилось это все! И даже Москва не так раздражала своей суетностью и вечным движением среди облезлых фасадов! Я относился к Москве, как к инструменту, который помогает мне постигать новые знания и приобретать новые навыки. И поэтому, спустя какое-то время, уже смотрел довольно снисходительно и на московскую суету и на озлобленность москвичей. Я начинал подумывать даже о том, что не переехать ли мне в Москву после окончания обучения. Время шло, курс у Гончарука подходил к концу. Выпускной экзамен и аттестацию, опять же проводил Гончарук. Я сдал все довольно легко и быстро, получил диплом и разрешение на самостоятельную работу и предложение от Гончарука, поработать в центре реабилитации жертв Чернобыльской аварии. То есть, в некоем закрытом центре реабилитации для ликвидаторов. К тому времени, какая-то их часть, еще были живы и проходили курс реабилитации где-то в подмосковье, в закрытом профилактории. И тут же Гончарук предложил мне поработать асмостоятельно, то есть, открыть свой кабинет психолога. Причем, он обещал помочь с организацией процесса на первых порах.
продолжение следует...
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! НЕ ЗАБЫВАЕМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ НА КАНАЛ, СТАВИТЬ ЛАЙКИ И ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ! ВСЕМ ДОБРА! ИСКРЕННЕ ВАШ, ДМИТРИЙ ПЕЙПОНЕН. навигация по роману -ЗДЕСЬ
