Холодный весенний вечер в селе на имперских равнинах. Снаружи шёл дождь и гремела гроза. Где-то рядом ударяли молнии, пробивая свой свет через щели в ставнях окна. Вокруг стола, покрытого разными блюдами, собралась за ужином семья. Муж, жена и четверо детей: статный юноша, две девочки не больше десятка годов, и младенец. В этот вечер как обычно, зажиточная семья старосты, что управлял этим селом, была напряжена.
–Манфред, мне страшно. Нашим детям страшно. Сколько долго ты будешь подвергать нашу семью опасности, помогая этим повстанцам? – молодая, но больная на вид женщина не притрагивалась к еде, а лишь смотрела в лицо своего спокойно ужинающего мужа.
–Дорогая, пойми. Это всё на благо наших детей. – полноватый мужчина с горящими глазами отвлёкся от еды и взял свою жену за руку. –Я действую на благо нашей страны. Ридаран приведёт нас к счастью, миру и процветанию. Мы победим в этой войне, чтобы построить на грешной имперской земле Город Солнца! Пусть мы и не доживём до этого момента, но наши дети наконец обретут настоящее счастье. Они перестанут страшиться завтрашнего дня, наши дороги станут мирными, а каждый из нас будет равен другому. Разве не это задумывали Трое? Чтобы мы стали подобными им творцами, мы творцы нашего счастья, нашей страны, нашего… – в дверь постучали. –Срочно прячься вместе с детьми. – полушепотом сказал мужчина и все резко, но тихо встали из-за стола. Жена, взяв младших детей в охапку, скрылась в погребе, закрыв за собой люк.
–Я останусь с тобой, отец. – старший сын прикрыл ковром люк и спрятал часть еды. После чего староста открыл дверь.
–Господа, вы нас ждали? – с усмешкой произнесла фигура в кожаном плаще, на широкой, бурой шляпе которой, блестела от воды пряжка с символикой инквизиции. Из под шляпы выглядывало молодое, покрытое ожогами лицо. Чёрные, ровно стриженный волосы свисали до его тонкой шеи. Карие глаза быстро бегали по помещению. Вместе с ним в дом зашёл мрачный и высокий дуларий. Массивный воин в латном доспехе и с осевшей от дождя шляпой, возвышающийся над всеми, держал на плече двуручный меч с пламенеющим клинком. Его черные и красные рукава камзола с буфами были украшены крупными серебристыми пуговицами. Каштановые волосы почти не выглядывали из под внушительной шляпы с перьями. Большой шрам проходил от покрытого щетиной подбородка, до уха с отрубленым кончиком. Практически недвижимый, он медленно водил свои жёлтые глаза от одной фигуры к другой. С обоих быстро стекала вода, заливая дощатый пол
–Здравия вам. Что желает достопочтенный господин в столь поздний час у добропорядочного гражданина? – староста поклонился, встав перед инквизитором.
–Насчёт добропорядочности есть некоторые сомнения. – юноша насторожился, сделав шаг к висевшему на стене мечу, но дуларий, упирающийся на свой грозный меч, лишь повернув голову в его сторону, испугал того. Инквизитор холодно улыбнулся, взглянув на юношу, переведя затем взгляд обратно на старейшину.
–У меня есть доказательства вашего сотрудничества с повстанцами. Один из подпольщиков, пойманный на краже скота, подтвердил вашу связь с Ридараном фон Норманом. С его помощью мы обнаружили документы, подтверждающие передачу вооружения и провизии со складов. Вывод здесь один. – инквизитор достал свиток из-за плаща и развернув, вытянул вперёд. –Вы обвиняетесь в пособничестве дезертиру, бунтовщику и предателю, Ридарану фон Ноймару. Вы обвиняетесь в предательстве Священной Империи Лецланд. Вы обвиняетесь в расхищении имущества государства в пользу мятежа. Вы и ваша семья приговариваетесь к смерти и вечному позору имени. Являясь верховным служителем суда, я осуществлю приговор на месте. – сложив свиток обратно в плащ, он достал пистолет. Пистолет с колесцовым замком покрывала позолоченная гравировка от рукояти до конца дула, направленного в лоб недвижимого старосты, а на стволе серебром было выведено «Возмездие Арбена». –Ты серьёзно ошибся с выбором союзников. Но я дарую тебе последнее слово, Манфред.
–Да простят Трое наши грешные души. – спокойно сказал староста, закрыв глаза. Прогремел выстрел. Обмякшее тело с дырой во лбу, забрызгало мозгами стены и упало на пол, заливая его кровью.
–Ублюдки! – юноша, по лицу которого быстро покатились слёзы, не выдержал и выхватив меч ринулся на инквизитора, но ожидавший этого дуларий проткнул парня насквозь. Захлёбываясь кровью и слезами, сын старосты поник, упав рядом с отцом.
–Последнее дело выполнено, уходим. – оба поспешили уйти, когда дуларий вытер клинок об скатерть, а Рейнхард зарядил оружие. Но стоя на пороге, инквизитор закрыл дверь, после того как дуларий вышел во двор. Он услышал, как вода падает будто на что-то металлическое, а затем звук исчез. Рейнхард опрокинул несколько подсвечников на сухие доски и скатерть, лишь затем покинув дом. Пока они седлали коней жилище заполыхало.
–Зачем? – спросил дуларий, но инквизитор молчал. Закрепляя меч на седельных сумках, воин глядел на своего безмятежного напарника, смотрящего в ночную даль, словно тьма ему не преграда. Дуларий отвернулся, когда услышал женский крик доносившийся из дома.
–Это последняя цель. Экклезиарх пообещал, что хорошо наградит нас. В каком трактире отметим? – инквизитор прервал молчание, пока они неспешно покидали село.
–Ты задумываешься, когда убиваешь детей? Они ведь безгрешны. – спросил дуларий.
–Я знаю, что кроме старшего сына у него были две маленькие дочки и двухмесячный младенец. Но таков закон земной, что семья заговорщика не отдельна от него самого. Как бы нам не было неприятно убивать прекрасных женщин и детей, но это наша работа. А исполнение её - долг.
–Долг… Я убил стольких мужей, что нет им счёта. И женщин я лишал жизни, но дети… – он замотал головой. –Знаешь, это были не первые, кто с отвагой отдавал свою жизнь за идею о равенстве между людьми, хоть и не были бедняками. Такие люди просто так не сдадутся, а может быть, они даже в чём то правы…
–Вольфганг, какие страшные вещи ты говоришь! – инквизитор рассмеялся и дуларий последовал за ним. –У каждого из нас своя правда, но она бывает слишком различна. И далеко не всегда эта правда верна, как бы мы в ней не были уверены. Пока, в этом мире побеждает лишь правда того, кто сильнее. Нирэя создала нас творцами, и свое творчество мы выражаем лишь в нескончаемых войнах. Но лишь воспользовавшись всей своей свободой, мы станем творцами миров, подобно Трём. Сейчас мы лишь заложники греха. И пока стоит Империя, исполнение божьего замысла будет возможным. На данный момент, нам нужно лишь исполнять свою работу. Мне - наказывать. Тебе - сохранять моё хрупкое тельце.
Возникла тишина, лишь стук копыт нарушал ночное спокойствие.
–Мы, кстати, уже три месяца коллеги, а ты не рассказывал о своих прошлых напарниках. Как я знаю, я у тебя не первый, так ведь?
–Их было двое. И оба погибли… От моей руки. – с сомнением произнес Вольфганг, от чего Райнхард вздрогнул. –Они были противоположны в мировоззрениях, но для обоих нашлось возмездие. Первый - отбитый ублюдок, выжигавший деревни по своей прихоти из-за надуманных обвинений. В один момент мне пришло письмо от Экклезиарха, с просьбой убить безумца. Он остановился в лесу, чтобы справить нужду, а я проткнул его кинжалом, затем скинул в овраг, забросав землёй. Второй - изначально был очень подозрительным и постоянно куда-то пропадал, не то что первый, который даже свою собаку подозревал в ереси и не упускал из виду. Но экклезиарх попросил добиться его доверия. Во время одного из заданий, я обнаружил, что он порубил нескольких солдат, преследовавших его, но пообещал что это останется тайной. Он поверил. В один из дней, мы вдвоём отправились в пещеру, которая оказалась убежищем повстанцев, где инквизитора встретили с распростёртыми объятиями. А сама пещера оказалась достаточно просторной для моего меча. В тот день никто не покинул её, кроме меня. Экклезиарх вновь был доволен. А тебе же могу доверять я, экклезиарх приказал быть честным с тобой. Он знает многое, чего не знаем мы же о себе. Всё таки, он ведь ближе к богам, а значит и советы Туйана он слышит чётче.
–Если ты и правда подчиняешься напрямую экклезиарху, значит… Я могу быть уверенным в твоей верности. Экклезиарх был мне как отец, после того как я остался один из-за нападения мардескуров. Северные сволочи пробрались на юг, разграбив мою деревню и убив родных. – инквизитор на несколько минут задумался. –А знаешь, хватит о печальном, я думаю стоит освежиться холодным пивом.
–Главное не перестараться, иначе бухими экклезиарх нас четвертует. – сказал Вольфганг, посмотрев в глаза Рейнхарда, после чего оба рассмеялись