Сегодня узнаем чуть больше об оформлении строящейся станции Большой Кольцевой линии «Нагатинский Затон», а точнее - о необычных мозаиках для стен платформы и вестибюлей: автор панно рассказал о работе над проектом.
В 2018 году завершился конкурс на архитектурную концепцию станции большой кольцевой линии «Нагатинский затон». Проект мастерской Za bor посвящен обитателям рек московского региона и нагатинского затона. Крупные реалистичные изображения рыб на платформенных стенах будут выполнены в технике мозаики. Поговорили с их автором, мастером-мозаичистом Максимом Козловым о том, как продвигается работа над панно, и поиске смыслов.
— Когда вы начали работать над проектом «Нагатинского затона»?
— Меня порекомендовал Мосинжпроект и постепенно работать над проектом я начал еще в 2018 году. До начала реализации в конце 2021 года была проделана огромная работа – обсуждение концепции со всеми участниками процесса, отрисовка эскизов, выбор техники исполнения и так далее. Мы познакомились с Арсением Борисенко, с одним из основателей архитектурной мастерской za bor, которая выиграла конкурс на дизайн станции. Много общались с ним, обсуждали идеи, расположение рыб, выстраивали график работ.
— Изначально задумывалось, что рыб выполнят в технике мозаики?
— Да, автором конкурсной концепции Арсением Борисенко в дизайне станции были заложены мозаики. Сейчас мы уже вышли на реализацию, готовы два изображения рыб, еще четыре находятся в работе.
— Получается станция на стыке современного дизайна и традиций.
— Да, кроме того, мы осовременили традиционно консервативную римскую технику мозаики. Кажется, в такой технике мозаику в метрополитене еще не выкладывали. По сути это техника свободной выкладки, что-то среднее между флорентийской и римской техниками исполнения, когда берутся большие куски материала и обрабатываются, но не кладутся стык в стык, как в классической флорентийской мозаике, а размещаются под разным углом. Свободная кладка позволяет выявить именно художественную и изобразительно-выразительную составляющую образа, а не просто показать навыки аккуратного ремесленного расположения одинаковых камней в линию как в римской мозаике. Есть преимущество и перед флорентийской техникой, где механически нарезается на станке камень в соответствии с чертежом (про ручной набор я не говорю). В нашем случае мы получаем красивое и выразительное изображение, которое считывается как издалека, так и вблизи как интересный микс текстур, камней, смальты, оттенков, цветового и композиционного разнообразия.
— Пассажирам обеспечены яркие позитивные эмоции.
— Разумеется, и в самой технике заложена определенная философия. Все люди уникальны, и мы набираем панно из абсолютно разных индивидуальных модулей, разнообразных по размерам, текстурам, материалу (используем камень и разные виды смальты). Все это собирается воедино точно также, как из отдельных личностей формируется общество.
Сначала хотели, чтобы рыбы «плыли» против движения поездов, но пришли к выводу, что пассажиры могут себя ассоциировать с рыбами, и развернули их по направлению потока. Кроме того, у каждой рыбы есть свой характер, это такие отдельные персонажи со своим характером.
— В Нью-Йорке есть станция, где собачки из мозаики тоже изображают людей – пожарных, полицейских…
— Есть отдаленные аналоги, безусловно, но наша работа действительно уникальна. Кстати, для тех, кому интересно покопаться в образе, в мозаиках заложена определенная символика. Я отстаивал, чтобы на платформенных стенах рыб было двенадцать, причем четыре из них с открытым ртом, как бы говорят, а все остальные с закрытыми. Для человека, хотя бы немного знакомого с христианской культурой, это прямые отсылки, которые при желании можно считать. Хотя можно и так смотреть, радоваться мастерству, наслаждаться красотой.
— У авторов еще была идея сделать музей. Она также отражена в панно?
— Да, мы выполняем вполне реалистичные изображения рыб, которые обитают в Нагатинском затоне. Эта авторская задумка лежит в основе моей работы и лишь дополняется вышеперечисленными образами, которые я как художник закладываю в мозаику. Конечно, все это мы обсуждали совместно с архитекторами.
Опять-таки музей в моем понимании – это и музей как таковой, но и метафора, в общем, не только набор экспонатов под присмотром старушки-смотрительницы. Поэтому и рыб мы стараемся изобразить живыми, слегка неправильными, не как в классической иллюстрации для юного натуралиста.
— А будут подписи к рыбам?
— Подписи заложены в проект, и я отправил в научно-исследовательский институт запрос, чтобы они дали свою экспертизу и точные названия видов.
— Расскажите о технической стороне процесса: как происходит набор, сколько человек задействованы, ведь собрать двенадцать масштабных панно – нелегкий труд.
— Сначала я нарисовал эскиз, потом мы его увеличиваем, параллельно закупаю материал, команда художников-мозаичистов обрабатывает каждый элемент в соответствии с его индивидуальными параметрами, и по картону в натуральную величину выкладываем мозаику уже непосредственно на сетку в клей. У нас команда из десяти человек, которая легко масштабируется под любые задачи, все зависит от размеров. Одна из самых маленьких рыб в длину около трех метров, а самые большие до 15 метров. Сейчас мы параллельно собираем четыре рыбы средних размеров, но когда дойдет до самых огромных, все десять человек будут работать совместно над каждой большой рыбой. Их оставили напоследок.
— В какой срок вы должны завершить все мозаики?
— На сегодня сроки это отдельная боль. Изначально было озвучено, что в конце июля все должно висеть на станции, и мы прекрасно вписывались в этот таймлайн. Буквально на днях появилась директива ускорить производство более чем на два месяца. Для качественного произведения искусства, которое будет радовать людей годами и десятилетиями требуется время, ведь панно не вытачивается на станке, и в его создании принимает участие целый коллектив художников, которые обрабатывают каждый элемент мозаики вручную. Уверен, вышестоящее начальство это прекрасно понимает и не позволит потенциально одной из самых красивых конкурсных станции БКЛ превратиться в наспех выполненную работу.
— В метрополитене повышенные требования к безопасности, к огнеупорным материалам, в частности. С этим не было проблем?
— Это не первая станция метро, которую я делаю, так что нет. Технология изготовления той же смальты за века практически не изменилась, хотя в качестве составляющих частей для запекания смальты стали использоваться импортные аналоги, и с этим есть определенные сложности в плане сроков поставок, но нет ничего невозможного. И посмотрите на советские мозаики на фасадах зданий, они отлично выдерживают все ненастья. В метро же поддерживается искусственный микроклимат. К камню вообще нет вопросов, и практически весь он отечественного производства. Я сам занимаюсь закупками, поскольку это мои эскизы, и я знаю, какие нужны цвета.
— Мы с вами от «высокого» перешли к материальному. Цены выросли?
— У нас есть запасы, но их немного. Наш поставщик поднял цены на 30%. Ситуация меняется очень быстро, но если сроки оставят изначальные, проблем не будет.
Чем мне нравится работа в метро, так это тем, что результат работы это плод коллективного разума – управленцев, строителей, проектировщиков, архитекторов, художников. И здесь, в отличие от других проектов, я чувствую единство и взаимопомощь в том числе от вышестоящих коллег. Это придает уверенности в завтрашнем дне и надежду на то, что новая станция станет лучшей.
Рендеры станции метро «Нагатинский Затон» - как это будет выглядеть по задумке авторов проекта.
Вестибюль (кассовый зал) станции.
Полная версия интервью - по ссылке.
Текст интервью: Архсовет Москвы
Изображения из мастерской: Михаил Абрамычев
Спасибо за внимание!
Напоминаем, что если Вы хотите быть в курсе всех новостей о развитии столичной подземки - подписывайтесь на нас здесь и в других социальных сетях и мессенджерах (ссылки на главной странице канала).
#метро #строительство метро #московское метро #дизайн #архитектура #транспорт #рыба #нагатинский затон