27 марта 1998 года на сцене БКЗ «Октябрьский» состоялась премьера балета Бориса Эйфмана «Мой Иерусалим», в котором священный город предстает перед зрителем не в виде знаковых достопримечательностей и шедевров архитектуры, а в качестве синкретического духовного мира. Именно это хореографическое размышление о вечном стало символическим началом третьего десятилетия истории Театра.
Идея спектакля родилась во время первого путешествия хореографа в Иерусалим. Борис Эйфман, как и многие туристы, посвятил немало времени осмотру святых мест, однако после посещения Храма Гроба Господня, Стены Плача и других религиозных святынь он вышел в город и столкнулся с другой реальностью: по древним улицам ходили молодые люди, общались друг с другом, занимались своими повседневными делами, жили здесь и сейчас. Хореограф был поражен таким прекрасным и вдохновляющим контрастом вечного и сиюминутного. Более того, все эти жители были схожи и различны одновременно, говорили на разных языках, принадлежали разным религиям, но испытывали одинаковые эмоции и одинаково преодолевали трудности.
«Меня потрясло, что на маленьком участке земли существуют рядом колыбели трех великих мировых религий. У меня было ощущение, что эти религии — три дороги, ведущие к единому Богу. Такое вот утопическое представление о гармонии мира… И одновременно я видел город, в котором живет множество молодых людей с их сегодняшними проблемами. Так что «Мой Иерусалим» — это встреча вечности и сегодняшнего дня», — рассказал хореограф журналистам в 1998 году.
Главными героями балета становятся трое молодых людей: Православная, Иудей и Мусульманин. Исполнителям этих партий пришлось не только освоить новый язык танца, вдохновленный национальными особенностями и традициями, но и актерски перевоплотиться в представителя другой религии. О трудностях в работе над ролью Мусульманина рассказывает Юрий Ананян:
«Мучился я сильно: я григорианской веры, а мне нужно было танцевать мусульманина. Такая борьба у меня была, что я отказался. Эйфман уговаривал меня, напоминал, что я актер, но мне было невероятно тяжело. Но я смог перебороть себя и сделать партию так, что лучше и не было».
Быстро складывался образ Православной. Елена Кузьмина, первая исполнительница партии, вспоминает:
«Иногда бывает так, что репетиции западают в голову, я помню, как мы ставили монолог Православной и Борис Яковлевич просто показывал, как, куда руку, ногу, и монолог, который я очень люблю, мы поставили за одну репетицию. Это один из любимых балетов, потому что он настолько удачно поставлен на мои ноги, на мое тело. Я в нем, как кошка, использовалась моя мягкость».
Роль Иудея в исполнении Игоря Маркова стала во многом хореографической исповедью автора.
«А какой прекрасный еврейский монолог! Борис Яковлевич с Игорем Марковым заперлись на два дня, и когда вышли, это было похоже на откровение. Музыка красивая, и Игорь — в нем есть такое, когда он может потянуть жилы», — поделилась своими воспоминаниями Елена Кузьмина.
Культурный синкретизм выразился не только в пластике, но и в музыкальном сопровождении спектакля. В постановке звучит разнообразная религиозная и этно-музыка, техно-композиции групп «Wanfried», «Future Sound of London», «Reload». Саундтреком духовного единения в финале становится «Ария» В. А. Моцарта, под звуки которой все действующие лица балета направляются к необычной декорации, раскачивающейся, подобно ковчегу, где найдется место для каждого.
Над сценографией постановки работал художник Вячеслав Окунев. Избегая этнографической конкретики, он создал костюмы приглушенной гаммы и уникальную декорацию-метафору, напоминающую одновременно и лестницу, и минарет, и корабль, устремленный в будущее.
«Думаю, лучшей или наиболее удачной моей работой является «Мой Иерусалим», потому что там была декорация-знак, минималистичная, но точно и хорошо работающая. Она не скрывала хореографию и сама была достаточно емкая, как метафора в развитии. Интересно всегда придумывать декорацию не как декорацию, а как отзвук того, что происходит на сцене, комментарий. И в этом балете это получилось», — рассказывает Вячеслав Окунев о своей работе.
В 1999 году «Мой Иерусалим» был представлен американской публике во время гастролей в Нью-Йорке. Балет исполнялся вслед за одноактным спектаклем «Реквием», также представлявший собой бессюжетное хореографическое размышление о вечном. Такое сочетание по-настоящему поразило зарубежную прессу:
«Отнимите у него сценические трюки. Отнимите его истории. Отнимите пуанты. Борис Эйфман доказал во вторник вечером, что он может создать поразительный театр танца с помощью просто человеческого тела» (из рецензии «Body Language: Eifman needs no story to tell one», опубликованной в газете Newsday 28 января 1999 года)
«С поразительным мастерством Эйфман использует рисунок народного танца с разбивающейся цепью, кругами и линиями, создающими эмоциональное впечатление Вселенной, отразившей самое себя. Перед нами хореография высочайшего уровня формы» (из публикации Анны Киссельгоф в газете New York Times)