Время жить не выбирают. Но можно выбрать плюсы и сгладить минусы того времени, в котором живёшь.
Моя самостоятельная жизнь началась вместе с 90-ми.
На талоны из ЗАГСа купили кольца, водку и… кофточку для сестрёнки. И ей обновка была кстати, и добро, я имею ввиду талоны, не пропало.
Сигареты-водку-масло-сахар-ичтототамещё брали все, даже те, кто не употреблял и не собирался. Бартер в стране набирал обороты и ярко высвечивал плюсы натурального хозяйства.
Хозяйство у моих родителей было, потому голод нас попугал, но не коснулся. А шоколадка к Новогоднему столу всё же казалась чудом.
Мастерить что-то из ничего мне было в радость. Но вот 10 тёплых и 10 холодных пелёнок по талонам для новорожденного первенца сильно озадачили. Хорошо родственники к вечеру наследство от племянников подвезли.
Страну трясло и лихорадило, а молодость брала своё. К рождению второго сына я уже слегка напоминала девушку с веслом, которой всё нипочём. Весло мне порядком поднадоело, а вот вспомнить молодость я не прочь.
— Ой, Женя, смачныя у цябе галубцы. Толькi Валя туды ящэ i мяса кладзе,— нахваливал дедушка мамину стряпню, вымакивая тарелку хлебушком.
Мясо в голубцах было, но не так много, как хотелось. Пятеро взрослых и двое детей. Удовольствие приходилось растягивать.
Пустые полки в магазинах, километровые очереди и талоны не так страшны, когда во дворе 2 коровы, 2 коня, куры, гуси да свинское братство. Мешок муки, мешок гречки на чердаке – плата за прополку свеклы и стратегический запас. Ну, и 20 соток огорода.
— У вас столько всего,— завидовали соседи.
А я мечтала об одном — выспаться. От усталости даже есть не хотелось.
С восхода до заката забот хватало всем. Утренняя и вечерняя дойка на маме, дневные дела на мне с дедушкой.
— Не силой, так способом,— хитро подмигивал дед и передвигал неподъёмный цебор в стойло рогатой живности.
Его оптимизм поражал и заряжал. Песни да шутки-прибаутки. До сих пор жалею, что не записала этот сильный бархатистый тенор. А какой хлеб он пёк!
PS: Цебор— это ооогромная ёмкость, в которой кипятком запаривали мелко порезанную солому с мукой грубого помола для животных.
Локоны химической завивки, закрывавшие спину, незаметно спрятались в тугую ракушку. Мой сыр отличался от покупного только отсутствием цифр. Жизнь превратилась в гонку.
Стопка вкладышей от жвачки Love is напоминала о детских мечтах. Тихие всхлипывания под песни Тани Булановой снимали напряжение. Дети давали радость и силу, а учёба отдушину.
До сериалов дело не доходило. Санта-Барбары и в жизни было достаточно. Сил хватало только на то, чтобы доползти до кровати. Усталость притупляла внутреннюю боль.
И это было хорошо.
— Ну, почему, почему Бог даёт свободу, а человек её отбирает…— рыдала я на исповеди.
Боль прорывалась слезами, и становилось легче.
Всё, что я делала, было не так. Хотелось сохранить хотя бы призрачный мир, и я жёстко ломала себя об коленку.
Ободранные по пёрышку крылья давно лежали в топке и ждали искры, чтобы окончательно исчезнуть.
Странички дневника стонали и ёжились от слёз. А два маленьких носика тихо посапывали в своих кроватках. Ради них я одевала по утрам улыбку и звонко смеялась.
— Мам, я больше не могу. Я не знаю, что делать.
Я устала стоять между двух огней. Я понимала, что …
Нет, я не понимала, как можно требовать переписать на себя половину дома, просто потому, что тебе так захотелось. Как можно с таким пренебрежением относиться к родителям жены. Как можно унижать и оскорблять других… Я не понимала.
Порой мне казалось, что душа покидает тело. В моей семье так было не принято. Тактичные родители терпели откровенное хамство ради меня. И от этого становилось ещё больнее.
Когда на заводскую зарплату мужа стало невозможно прожить, они позвали нас к себе. Рядом стояла военная часть. Папа договорился, и мужа взяли на службу.
Теперь нас практически не касались дефицит, Лёня Голубков со своими сапогами и разоблачение МММ.
Дом мог стать крепостью, но… Мне казалось, что я живу в жерле вулкана.
— Мам, я не знаю что делать…
— Ты сама виновата. Сама привезла его сюда,— тихая горечь отчаяния больно резанула и разозлила.
— Конечно, я во всём виновата! Я всегда во всём виновата,— вырвалось наружу всё, что так старательно прятала.
Мутным вихрем пронеслись воспоминания.
Автовокзал родного городка. Стоянка 10 минут. Я проездом. Мама ласково смотрит в глаза:
— Лен, я когда его увидела, мне стало так плохо. Не иди. Посмотри, у нас в роду все красивые, а он...
Мама, милая мамочка, ну зачем ты мне это сказала? Ты старалась уберечь, а получилось всё наоборот. Это теперь я понимаю, твоя душа чувствовала больше, чем видели глаза, а тогда...
Тогда в голове эхом пронеслись слова сестры:
— А ты сама идеальная?
Я не была идеальной.
Пышная свадьба. Миллион похожих фото. И это в 90-ые, когда кругом страшный дефицит.
Родители приняли мой выбор.
И вот сейчас входная дверь готова с грохотом запечатать наши отношения обидой.
— Чтобы не случилось, я всегда буду на твоей стороне,— ласково погладила сердце и придержала готовую хлопнуть дверь мамина любовь.
Согрела. Поддержала. Но не изменила моего решения.
— Сама привезла, сама и увезу.
Вывод части из Беларуси в Россию стал шансом. Меня, до паники боящуюся холода, не пугала даже Чита.
Как же я надеялась. Новое место. Новые люди. Может быть, и у нас всё ещё наладится. Всё таки двое детей.
Категоричное:
— Нет, — было вбито, как гвоздь в стену.
Его и так всё устраивало.
Не устраивало меня. Оставить как есть, я не хотела и не могла.
— Это что? — приглашение в суд на бракоразводный процесс заставило напрячься и пойти на попятную. Такого он от меня не ожидал.
Развод был выходом... Но сил не хватило. Снова позволила себя убедить. Заявление забрала. Но увезти смогла. Пусть не в Читу. Пусть недалеко. Но смогла.
Стоять на краю пропасти всегда сложно. Это магнит, который не отпускает. Чтобы сделать шаг назад, нужны силы. Тогда у меня их не было.
А 90-ые? Ну, что 90-ые. Политические события усложняли и ломали, но не отменяли личной жизни.
#жизнь #90-е годы #судьба #судьба женщины #еленапура #истории #истории из жизни #рассказы #рассказы из жизни