Согласно святоотеческой традиции, епископ Феофан различает в человеческом естестве 3 составляющие - дух, душу и тело, каждая из которых имеет свои насущные потребности: тело желает пищи и одежды, душа - знаний и эстетических впечатлений, а дух успокаивается только в общении с Богом. Многозаботливый же человек, чувствуя недостаток духовной жизни, стремится компенсировать его душевными или телесными средствами. В результате «неудовлетворенная сторона, как голодная, требует пищи в утоление своей алчбы и жажды и гонит человека искать её. Человек и бежит искать, но как он вращается всё в том же круге, не удовлетворяющем голодающей стороны, то удовлетворения не бывает». «Всеусиленно заботится он наполнить сию бездну, но не видит и не чувствует наполнения. Оттого весь свой век он в поте, труде и великих хлопотах: занят разнообразными предметами, в коих чает найти утоление снедающей его жажды. Предметы сии поглощают всё внимание, всё время и всю деятельность его. Они - первое благо, в коих живет он сердцем. Отсюда понятно, почему человек, поставляя себя исключительною целью, никогда не бывает в себе, а всё - вне себя, в вещах сотворённых или изобретённых суетою. От Бога, Который есть полнота всего, отпал; сам пуст; осталось как бы разлиться по бесконечно разнообразным вещам и жить в них. Так грешник жаждет, заботится, суетится о предметах вне себя и Бога, о вещах многих и разнообразных. Почему характеристическая черта греховной жизни есть, при беспечности о спасении, забота о многом, многопопечительность (см.: Лк. 10, 41). Оттенки и отличия сей многопопечительности зависят от свойства образовавшихся в душе пустот».
Пустота ума, забывшего о Едином Боге «рождает заботу о многознании» или пытливость, когда из праздного любопытства мы наполняем голову ненужной информацией.
Пустота воли, лишившейся благодатных дарований «производит многожелание, стремление к многообладанию или всеобладанию, чтобы всё было в нашей воле, в наших руках – это любоимание».
Пустота сердца, потерявшего любовь к своему Создателю, образует страстную привязанность к людям и вещам, «жажду удовольствий многих и разнообразных или искание тех бесчисленных предметов, в коих чаем найти услаждение своих чувств, внутренних и внешних».
«В круговращении этом и пребывал бы грешник, если бы его оставить одного: такова уж природа наша, когда состоит в рабстве греху. Но это круговращение в тысячу раз увеличивается и усложняется оттого, что грешник не один». При взаимном общении страстных людей их общие пороки словно бы «трут друг друга, и в сем трении только возвышают в десятые, сотые и тысячные степени пытливость, любоимание и самоуслаждение». Упомянутые греховные связи составляют целый суетный мир со своими понятиями, правилами и обычаями. «Состоя в живом союзе со всем этим миром, всякий грешник опутывается тысячесплетённою его сетью, закутывается в неё глубоко-глубоко, так что его самого и не видно. Тяжёлое бремя лежит на всём лице грешника-миролюбца и на каждой его части, так что и малым чем пошевельнуться не по-мирски не имеет он сил, потому что тогда необходимо бывает ему поднять как бы тысячепудовую тяжесть. Потому за такое неосиливаемое дело и не берётся никто, и не думает никто браться, но все живут, движась по той колее, в какую попали.
К бо́льшей ещё беде, в мире сем есть свой князь, единственный по лукавству, злобе и опытности в обольщениях... Князь сей имеет целое полчище слуг, подчинённых себе духов злобы. В каждое мгновение быстро носятся они по всем пределам обитаемого мира, чтобы там засеменять одно, в другом месте другое, углублять запутанных в сети греха, подновлять путы, ослабевшие и порвавшиеся – особенно же блюсти, чтобы никто не вздумал разрешиться от их уз и выйти на свободу. В сем последнем случае они поспешно стекаются вокруг своевольника, сначала по одному, потом отрядами и легионами, а наконец, всем полчищем – и это в разных видах и приёмах, чтобы заградить все исходы, починивать нити и сети и, по другому сравнению, опять столкнуть в бездну начавшего выбираться из ней по крутизне... О́рган, коим выражают они здесь свою волю и власть, есть совокупность обычаев мирских, пропитанных греховными стихиями, всегда одуряющих и отвлекающих от Бога».
Так многозаботливость при содействии врага нашего спасения приводит к пагубной рассеянности души. По мысли святителя Феофана: «Самая большая опасность от неустанных хлопот есть подавление религиозных чувств... Но это не от природы житейских дел, а от нашей оплошности, по которой попускаем себе погрязнуть: и мыслями, и чувствами, и желаниями, и заботами в одно житейское. А ведь этого может и не быть».
Ваша скидка на эту книгу в магазине Литрес >>
Дорогие читатели, благодарю за внимание и обратную связь!