"Искусство не для того, чтобы продавать картины, а для того, чтобы было кому понимать, что на свете творится и что говорят вещи, и чем дышит земля, и что кроется в жизни. И это знание, мучительное и сладкое, властное и убивающее, ненужное и единственно ценное, и есть самый большой дар человеку от Бога".
Это слова Мариамны Владимировны Веревкиной, но мы знаем ее, как МАРИАННУ ВЕРЕВКИНУ.
И вот ведь как бывает: она знала практически все сливки тогдашней культурной России, а Илья Ефимович Репин, у которого она училась, называл ее "русским Рембрандтом". Но, как это часто бывает, в нашей стране о ней стали говорить лишь, внимание, с 2010 года, когда в Третьяковке состоялась ПЕРВАЯ крупная выставка ее работ "Художники русского зарубежья. Марианна Веревкина. 1860‒1938" (на Западе, к слову, ее давно любят, издают о ней книги и альбомы). Помните: "Умом Россию не понять, в Россию можно только верить".
Она родилась на пороге широкомасштабных общероссийских реформ, задуманных и реализованных Александром II. Отец ее, Владимир Веревкин, был московским дворянином, генералом, героем Крымской кампании. Мать, Елизавета Веревкина в девичестве Дараган, принадлежала к старинному княжескому роду, была личностью творческой, писала портреты и иконы для православных церквей (именно она давала дочери первые азы живописной грамоты).
Более того, дедушка нашей дамы по материнской линии служил тульским губернатором и генерал-лейтенантом, а бабушка писала книги для детей и руководила образовательным заведением для девушек (резюме: Веревкина родилась в Туле в богатой дворянской семье; будучи на службе у Императора Всероссийского батюшку Марианны Владимировны часто переводили - детство ее прошло в путешествиях по Российской империи).
В общем, в деньгах и знакомствах Веревкина ограниченна не была. Вначале она поступила в Московскую школу живописи, ваяния и зодчества, в класс Иллариона Прянишникова (одновременно брала частные уроки у Поленова). Затем, уже в Петербурге, куда перевели ее отца, училась у Репина.
А потом, во время охоты (традиционные забавы дворян) случайно прострелила себе правую руку, подвижность которой восстановить полностью так и не удалось.
Но не спешите расстраиваться - Веревкина научилась ловко владеть левой, а немного позже и вовсе смогла держать кисть как левой рукой, так и правой - при помощи специального приспособления.
В Петербурге Марианна Владимировна тесно общалась со многими передвижниками, с живописцами и графиками из круга Бенуа и Дягилева, которые позднее, на рубеже XIX‒ХХ веков, создадут знаменитое художественное объединение "Мир искусства". Была дружна с Кандинским, Грабарем, Рерихом, Сомовым, Малявиным, Мережковским, Гиппиус...
"Блестяще владея иностранными языками и не стесняясь в средствах, она выписывала все новейшие издания по искусству и просвещала нас, мало по этой части искушенных, читая нам вслух выдержки из последних новинок по литературе об искусстве. Здесь я впервые услыхал имена Эдуарда Мане, Клода Моне, Ренуара, Дега, Уистлера..." (Игорь Грабарь "Моя жизнь. Автомонография").
И вот наступил 1892 год - год, когда с легкой руки Ильи Ефимовича Веревкина познакомилась с молодым офицером Алексеем Явленским (он был на 5 лет моложе ее). Любовь-морковь их затянулась на долгих 30 лет, гражданский брак (и исключительно платонические отношения), три страны (Россия, Германия, Швейцария) и ребенок от служанки (сын Явленского от Елены Незнакомовой).
Долго ли, коротко ли, отправились Веревкина и Явленский в Мюнхен в академию Антона Ажбе (тот обучал многих отечественных живописцев, например, Ивана Билибина, Давида Бурлюка, Кузьму Петрова-Водкина, Василия Кандинского).
Но, как это часто бывает, вскоре Марианна Владимировна забрасывает живопись. Не всю, только собственную, потому что начинает продвигать творчество Явленского (есть у женщин такой грешок - считать исключительными гениями мужчин, которые находятся рядом с ними).
Отдушину она себе, правда, нашла - начала вести дневник под названием "Письма к неизвестному", где фиксировала личные переживания и философские размышления об искусстве (кстати, считается, что Кандинский вдохновлялся именно ее идеями, когда писал свое сочинение "О духовном в искусстве").
Насчет сына Явленского. Родился он в 1902 году и ребенка герой этого романа вначале не признал (маленького Андрея представили как племянника Явленского), а сама Елена Незнакомова - служанка Веревкиной, продолжала жить и работать у художников. Тройничек-с (это была очень странная семья - между Веревкиной и Явленским близости никогда не было, то была воля самой Марианны Владимировны, женщины, вероятно, фригидной, поэтому появление на свет ребенка особенного диссонанса в жизнь этой пары не внесло).
Жили они так, уже в четвером, аккурат до начала 1920-х годов. Потом Явленский женился таки на Незнакомовой, признал ребенка и уехал восвояси, т.е назад в Германию (случилось это после успешной выставки, которую новый промоутер Явленского, Эмми Штейер, устроила для него в Висбадене - художник решил остаться там навсегда и вызвал к себе Елену и Андрея).
Дело в том, что когда в 1914 году началась Первая Мировая война всем российским подданным приказали спешно покинуть Германию в кратчайшие сроки. Так наши художники оказались в Швейцарии.
Но отмотаем пленку назад. В 1906 год - год, когда Марианна Владимировна вновь вернулась к рисованию. Источниками ее "молитвы" были Поль Гоген и Эдвард Мунк, ну и все новации времени (Веревкина и Явленский в этот период, конец 1900-х - начало 1910-х, подолгу гостили у Кандинского и Мюнтер в Мурнау, писали картины на пленэре, вошли в состав "Синего всадника").
А потом началась война и новая жизнь в Швейцарии. И новые швейцарские знакомства - с дадаистами Хансом Арпом и Тристаном Тцарой, а также с писателями Райнером Марией Рильке и Германом Гессе. Ее всегда окружали исключительные люди.
Потом в России произошла революция - ежегодные денежные выплаты Веревкиной перестали приходить и она практически осталась без средств. Аккурат в это время тяжело заболевает Явленский, они все дружной компанией (наша дамочка, ее "супружник", ее служанка и сын этой служанки) перебираются в курортный город Аскона в южной части Швейцарии. Именно здесь и произойдет разрыв Веревкиной и Явленского. И именно здесь она остается одна и останется навсегда.
Но убиваться и страдать не будет, а включится в культурную жизнь это городочка - отдаст в коллекцию местного музея современного искусства кучу своих работ и работ друзей (в том числе картины Пауля Клее), в 1924 году организует художественную группировку "Большая медведица" ("Der Große Bär", которая состояла из семи членов, по числу звезд в созвездии: Вальтер Хельбиг, Отто Наймайер, Эрнст Фрик, Альберт Кохлер, Гордон мак Кух, Отто ван Райс и Ричард Сивальд) и найдет нового друга, коммерсанта из Берлина Эрнеста Альфреда Айе. Да, это по-прежнему будет исключительно духовная связь.
Жить на широкую ногу она так больше и не сможет. Будет расплачиваться своими картинами, раздавать их всем, кто попросит (отдала более 500 работ, став местной знаменитостью; горожане называли нашу дамочку "баронессой" и "асконской бабушкой") и рисовать (и продавать) почтовые открытки (финансовую поддержку художнице оказывали также ее новые знакомые - обеспеченные супруги из Цюриха, Диего и Кармен Хагман)
Марианна Владимировна скончалась в 1938 году. Ей было 78 лет. И, как говорят, проводить "баронессу" в последний путь вышла вся Аскона (а в 2002 году одну из улиц Мюнхена назвали в ее честь).
