Очнувшись, Тамара Ивановна окинула комнату взглядом. Привычная, на первый взгляд, обстановка не выдавала присутствия незваных гостей, которые, как известно, хуже татарина. Накинутый чужой рукой плед и возня за окном натолкнули на мысль, что выражению "мой дом - моя крепость", которое до этого считалось аксиомой, больше не место в ее лексиконе. Родной очаг, что не раз согревал теплом, всколыхнули недобрые вести. Тот факт, что недоброжелатель, зайдя за порог, вежливо откликается на просьбу вытереть ноги, не меняет его изначальных намерений. Вопрос лишь в том, когда и в чём она, Тамара Ивановна, успела провиниться.
- Наконец-то очнулись! - в дверях показалась фигура майора. - Долго же вы...
Хозяйка хорошо помнила те времена, когда милиция пользовалась уважением в обществе и спешила на помощь попавшим в беду гражданам. Да и что уж говорить - по манере держаться и говорить командир определенно располагал к себе, однако женское нутро чуяло некий подвох.
- Я не понимаю... - ворох мыслей никак не мог принять стройный вид.
Майор хотел было объясниться с женщиной по-человечески, тем более что лучшего момента, пожалуй, нельзя и представить. В критический момент он не раз выступал в роли переговорщика, который, перед тем как спустить стаю разъярённых собак на человека, в чьих действиях закон усматривал злой умысел, деликатно объяснял, почему тот должен быть укушен. Едва ли попытку подсластить пилюлю до того, как оковы обнимут запястье, можно было назвать доброжелательностью. Те, кто знал, почто кулак Фемиды стучит к ним в дверь, могли побрыкаться для грозного вида и позубоскалить, но в глубине души понимали, что невозможно вечно ходить по лезвию ножа и оставаться незамеченным, - рано или поздно кровавые следы привлекут чужое внимание. Сложнее было с теми, кто не знает, что находится под прицелом. А главное - за что.
За время слежки майор успел проникнуться некоторой симпатией к Тамаре Ивановне и потому прекрасно понимал, что ко встрече с псами правосудия женщину следует подготовить. Следует - но командир ещё с порога наломал дров, поэтому оставалось лишь придерживаться взятого курса. Импровизация не была его коньком.
- Размер имеет значение... - задумчиво произнес он. - А впрочем, лучше вы сами все увидите. Только накиньте что-нибудь - дождь не унимается.
Тем временем подчинённые майора суетились на заднем дворе, словно муравьи. Имевший некогда прилежный вид огород - такой, что даже человеку несведущему будет понятно, сколько сил туда вложено, - стал походить на зону боевых действий. Непонятно ради чего затеянные раскопки, вырванные с корнем кабачки, огурцы и баклажаны, сломанные кусты малины, раздавленные под тяжестью армейских ботинок помидоры вперемежку с комьями земли. Какого черта они делают? Как смеют?
- Вы что творите? - завопила хозяйка, упав на колени. - А ну вон отсюда!
- Гражданка Корнеева! - майор не стал изобретать велосипед и попытался начать объяснение с той же сногшибательной фразы. - Видите ли, в последнее время тема защиты детей от недоброжелательной информации набирает особую актуальность...
Видя непонимание в глазах хозяйки, офицер пришел к выводу, что рассказывать про дурное влияние на детей человеку, чьим детям он сам наверняка приходится ровесником, было чересчур.
Пока двухметровый старлей штангенциркулем измерял каждый экземпляр, лейтенант, спотыкаясь, приносил с грядки новые улики. Стоящий чуть поодаль боец клацал фотоаппаратом. Их коллега, делающий пометки на промокшей бумаге, с трудом поспевал за происходящим:
- Костян, сколько там эти в диаметре? - крикнул он, указывая ручкой на охапку грязной моркови.
- По-разному. Полтора-два.
- Понятно. Стало быть, умножаю на два.
Не то усомнившись в достоверности подсчётов, не то просто из-за грубого посягательства на многолетние труды, тем более что мотив столь вероломного поведения, по крайней мере в том виде, в котором представил его майор, не выдерживал никакой критики, женщина начала скандалить и преградила дорогу лейтенанту, который после продолжительных земляных работ довольно органично вписывался в местную эстетику. В представление молодого человека, воспитанного на американских боевиках, где бравые представители закона немногочисленным составом бросают вызов организованной преступности и, героически выполнив боевую задачу, получают награду на фоне медленно развевающегося государственного флага, копание в грядке под проливным дождем в поисках вещественных доказательств вписывалось в последнюю очередь. Поэтому мышление теми же категориями, что большую угрозу будет представлять скорее латинос-наркоторговец с пушкой за пазухой, нежели разъярённая старушка, справедливо требующая объяснения, определенно не работало в здешних широтах. Совесть и чувство долга сцепились в отчаянном поединке. Лейтенант подвис. Старлей с штангенциркулем развел руками. Заделавшийся писарем коллега пытался реанимировать ручку, все больше превращая в кашу размокшую бумагу. Вырвавшееся крепкое стало последней каплей. Слаженный прежде механизм дал сбой. Операция была под угрозой срыва, и командир знал, что в случае провала отвечать в первую очередь ему.
В попытке спасти ситуацию он взял Тамару Ивановну под руку и отвёл в сторону. Пытаясь нащупать в нагрудном кармане мятую пачку сигарет, командир понимал, что разговор предстоит долгий и серьезный.