Сын Петра Первого полтора года прятался от разъяренного отца в средневековых замках вместе со своей возлюбленной Ефросиньей. Это опасное и романтичное приключение стало самым ярким эпизодом в бесцветной жизни робкого Алексея. За ним гнались лучшие ищейки русского царя - а Алексей отчаянно ловил последние счастливые минуты в Неаполитанском заливе.
Ссора с отцом
Царевич был совсем не похож на своего сурового батюшку. Петр - человек грубый и решительный, знаток военного дела. Алексей - убежденный пацифист, любил заниматься хозяйством, интересовался западной культурой и уважал старинные русские обычаи. Любил музыку - светскую оперу и церковные песнопения.
Когда Алексей подрос, царь решил приобщить его к государственным делам - а все дела тогда крутились вокруг Северной войны. У Алексея хватило духу отказаться от участия в завоеваниях. Это буквально взбесило Петра, твердо решившего стать императором во что бы то ни стало.
Царь написал сыну письмо с ультиматумом, в котором требовал от Алексея либо присоединиться к нему в военном походе, либо публично отречься от престола и немедленно отправляться в монастырь.
Алексей выбрал третий вариант. Он решил покинуть Россию. В сентябре 1716 года царевич сообщил всем, что уезжает на войну в Копенгаген, где его уже ждал довольный Петр, а сам сбежал в Вену - вместе со своей возлюбленной, простой крестьянкой Ефросиньей. Внешность у царевича была самая непримечательная, не то что у его двухметрового отца, так что на протяжении всего путешествия Алексей успешно сохранял инкогнито. Для надежности он замаскировал и Ефросинью - девушка переоделась в пажеский костюм из цветного бархата.
Гостеприимная Италия
Алексей понадеялся на покровительство своего дальнего родственника, австрийского императора Карла VI. Тот, узнав все обстоятельства дела, изрядно занервничал, попытался уговорить царевича примириться с отцом, однако в конце концов согласился предоставить родственнику приют.
Рассказывает историк Николай Иванович Костомаров: «Царевич был отправлен в Тирол, под видом государственного преступника. Его поместили в крепости Эренберге, лежащей посреди гор, на высокой скале. Коменданту приказали содержать его прилично, на сумму от 250 до 300 гульденов в месяц, и чтобы сохранить тайно его пребывание, запретили солдатам и их женам выходить за ворота крепости, а караульным — вести с кем бы то ни было разговоры о том, кто привезен в крепость; на всякие вопросы приказано им отзываться незнанием».
Тем временем, Петр понял, что в Копенгагене ему Алексея не дождаться и бросил на поиски вероломного сына лучших ищеек. Знакомьтесь, капитан Румянцев - русский д’Артаньян: «Бродит по Австрии, не жалеет денег, пьет с кем нужно, шутит на нескольких языках с кем полезно, побеждает обаянием и золотом слабые сердца среднеевропеек и узнает, что надо», - так описывает бравого капитана историк Натан Эйдельман.
Румянцеву удалось напасть на след царевича. Стало понятно, что Алексея скрывает сам австрийский император.
Тут в дело вступил Петр Андреевич Толстой, тогда еще не граф, но уже министр. Толстому удалось изрядно напугать венский двор, и император позволил русским ищейкам увидеться с Алексеем.
Переговоры петровских посланников с Алексеем закончились неудачей. Царевич отказался возвращаться по-хорошему. Толстой с Румянцевым взяли паузу, чтобы посоветоваться с государем, а Алексей попросил императора Карла отправить его в более безопасное место.
Последняя любовь царевича
Алексея с Ефросиньей переправили в Неаполь - здесь располагалась еще более неприступная крепость Сант-Эльмо. Несколько месяцев царевич провел в романтическом тумане, буквально купаясь в своей отчаянной любви к простой крепостной девушке с огненно-рыжими волосами.
Эмоции, обуревавшие царевича, хорошо описывает Дмитрий Сергеевич Мережковский: «Это была девка Афроська и богиня Афродита – вместе… Как это случилось, он и сам не знал, но почти сразу полюбил ее грубою, нежною, сильною, как смерть, любовью. Она была и здесь, на Неаполитанском заливе, все та же Афроська, как в домике на Малой Охте; и здесь точно так же, как, бывало, сидя по праздникам на завалинке с дворнею, – грызла, за неимением подсолнухов, кедровые орешки, выплевывая скорлупу в лунно-золотые волны: только, наряженная по французской моде, в мушках, фижмах и роброне, казалась еще более непристойно-соблазнительной, невинно-бесстыдною…»
В сентябре 1717 года царские ищейки вновь выследили Алексея. Однако на этот раз Толстой решил действовать тоньше. Он понял, что на упрямого царевича давить бесполезно, и переключился на его возлюбленную. Ефросинья уговорила Алексея попросить прощения у отца.
Итак, царевич объявил Толстому, что вернется на родину, если ему позволят жениться на Евфросинье и жить с ней в деревне. Толстой дал от имени царя согласие.
Но Петр не сдержал слова, данного Алексею. Сразу по возвращении царевичу было предъявлено обвинение в измене Родине. Приговор был основан на изобличающих показаниях Ефросиньи. Царь заключил сына под стражу, истязал его и в конце концов довел до гибели.
Ефросинье же было выдано из казны три тысячи рублей «на приданое» - это самая большая денежная награда в истории сыска. Как утверждают некоторые историки, девушка была с самого начала приставлена к Алексею как агент князя Меншикова.
Почти сразу после гибели царевича Алексея Ефросинья вышла замуж за молодого офицера Санкт-Петербургского гарнизона и прожила с ним долгую счастливую жизнь.
Автор статьи — писатель и журналист Анна Пейчева
Новая книга автора — «Роковой год цесаревича Николая»
Живая история каждый день — «Уютная история» в ВК
Видеоканал «Уютная история» — теперь и на Rutube
Не пропустите новые уютные истории — подпишитесь на канал!