Когда-то мне было нечем заняться (это был восьмой класс) и я мозолил родителям глаза своим бездельем.
Хоккей уже надоел, дзюдо было на излете, фотоаппарат я отложил еще в четвертом классе.
В городе у нас была мотокроссовая трасса и мотоклуб. Ходили пару раз смотреть на соревнования. Мне нравился звук их моторов. Я катался на велосипеде, прыгая со всех бордюров и горок, представляя себя хулиганом на мотоцикле из фильма про бандитов. Я был готов идти учиться туда.
“Еще нам перелома спины не хватало.. мотоциклы не подойдут. Ты знаешь, что такое картинг?” – сказала мама, намекая на компромисс. Я не знал.
Мы с другом Димой пришли записываться в картинг-клуб. Когда увидел картинговые шасси на стойках, их маленькие колеса, перфорированные тормозные диски, дутые изгибы выхлопных труб — упал сердцем. Четыре колеса круче двух, а? Спортивность происходящего зашкаливала.
Так вышло, что к этому моменту я прочитал все книги про автомобили у папы и деда, включая все журналы ЗА РУЛЕМ и ту самую книгу Сингуринди “Авторалли” – изучил все картинки раллийных деталей и мысленно представлял себя за рулем.
Вытерпел первый год “обучения” – нудятины на теоретических занятиях и маразма мастера в целом. Я знал больше про машины, чем все остальные первогодки, умел крутить гайки и знал, как работает двигатель – но нас к нему не подпускали. От сентября до мая дважды в неделю мы слушали теорию и учились прибирать рабочее место в гараже. Впятером красили древнее шасси оранжевой краской, отмывали древние двигатели в керосине, таскали барахло – прикасаться к спортивным картам нам было запрещено. За год не пустили за руль ни разу.
У меня до сих пор нет ответа – что за педагогическая парадигма была применена к восьмиклассникам, страстно желающим автоспорта. Нашему руководителю было за 60 и его, похоже, ничего не интересовало. Во время практических занятий Александра Петровича не интересовало ничего, кроме пачки автоспортивных журналов и чистоты нашего рабочего места. Меня тянуло к этим журналам – там были формулы, туринг, ДТМ – яркие, быстрые, красивые. Я горел этим.
Из двадцати человек к маю осталось двое. Чего я ждал? Не знаю. Наверное, меня завораживал запах в гараже, силуэты спортивных картов и трое “старших” гонщиков, ковыряющихся в своих машинах.
Я пришел в картинг-клуб в сентябре на второй год и получил в распоряжение старую, но "удачную" раму с номером 13. Кличка “Тринадцатый” приклеилась намертво.
Жестокий естественный отбор – только терпеливый получает тачку, железный ящик с замком для хранения запчастей и призрачную перспективу когда-то куда-то выехать. Начало девяностых. Последние годы советских кружков и секций.
Ничего нового из деталей в клубе не было. Тренер выдавал помаленьку запчасти, разбирая старые запасы, старые шасси. Однажды мы поехали вывозить имущество секции картинга при заводе ЗИЛ – тогда я впервые увидел разбитые молотками моторы. Кто-то дорабатывал их руками – фрезой, напильником, шкуркой – увеличивая каналы, облегчая коленвалы. Не имея возможности забрать с собой все это – те же люди давили прессом, ломали кувалдой точеные головы моторов. Очень печально. Зато у нас оказалось немало запчастей. Настоящий успех..
Еще полтора года я приводил карт в порядок. Советы старших, интуиция и знания папы и деда вели меня к цели. Первый мотор я собрал без сальника коленвала – 5 минут работы и клин. Как меня не выгнали – не знаю.. выдали другой коленвал.
Гаечные ключи и мелкие детали типа жиклеров и пружинок я уносил домой каждый раз, когда заканчивалось занятие. Если этого не делать – утащат все свои же.
Страна переодевалась на картонке возле киоска, какой автоспорт в маленьком закрытом городе?
Папа помогал советами, выточил на работе корпус для воздушного фильтра.
Шел второй год, за руль я не садился. Кроме одного случая.
Как-то раз меня позвали помочь старшим выехать на тесты – ребята собрали ЧЗ и надо было проверить. Мы загрузились в грузовик и поехали на парковку завода ЗИЛ – того же, где мы забирали обломки картов; на этой же парковке через 14 лет я впервые выступил в автоспринтах на Сивике.
“Садись, попробуй!” – повторять не потребовалось. В том моторе было 26 (?) сил, 6 передач. Я никогда ничего подобного не водил, вообще ничего не водил тогда. Он буксовал на любой из шести, скорость по неровному асфальту казалась невероятной. Да, все было как я хочу – резко, быстро, громко. Мало что помню, кроме солнечного вечера, пыли в глазах и треска двухтактника под правым боком.
Невероятным образом клуб переехал в новое здание – Дом Юного Техника. Рядом была построена ТРАССА для картинга. Мой десятый класс. Весной я выехал на первые тренировки. Это было восхитительно. Папа дал мне оранжевый шлем и какие древние очки. Пыль в глаза, звук мотора, тряска и скорость. Скорость. Меня ничего особенно не интересовало, кроме картинга. Учеба была на втором плане: в то время передо мной стояла задача получить медаль в 11 классе и не попасть в Чечню по призыву. Приходилось успевать все: спорт, учеба, картинг. С девочками гулять было некогда; как разговаривать с ними – я просто не знал. Надо было правильно собрать коробку и настроить тормоза.
Двигатель Минск-125 на карбюраторе ЧЗ, древнее зажигание чуть ли не от трактора.
Бензин мой, масло мое – все таскал в руках на тренировку, ехал в автобусе с канистрой и шлемом из дома.
Первая и единственная гонка — май 1997, Новоуральск. Из нашего клуба единственный проехал без поломок и сходов все заезды. Мы выставили 6 участников в трех классах. Я ехал на своем бензине, своем масле Esso – это была спонсорская поддержка семьи. Мой мотор был единственным выжившим в нашей команде.
Трасса выкладывалась покрышками на горбатой центральной площади города. До соревнований я ездил на карте трижды. Ни разу – на время.
В тот день я впервые увидел слики своими глазами – у моих соперников. Судя по всему – моему карту было примерно столько же, сколько и мне – лет 15-16. Обтекатели, слики, широкие диски – нам даже не снились. Это было неважно – я выехал на прогревочный круг.
Сколько бы я не пытался вспоминать события того дня – я помню мало. Пыль, шум, выхлоп. Все очень быстро уезжали вперед.
Уставала левая рука из-за сцепления на руле. Я успевал выжимать сцепление, когда меня разворачивало – и ехал снова. Я всегда был последним. В перерывах между заездами я затягивал болты крепления двигателя, колес, тормозных дисков. Все откручивалось. Волосы лезли в глаза, адреналин стучал громче всех прочих звуков.
Я выехал на все старты, завершил все заезды. Помню, как хвалили в клубе за надежность моей машины. Больше ничего.
В 11ом классе картинг пришлось бросить — тренировки по субботам с 11 до 18, а репетитор в Екатеринбурге – в субботу в 13.30. Увы!
У меня освободилось время, появилась девушка. Это тоже было интересно, но гонять хотелось невероятно.
К этому моменту у моего друга дома стоял персональный компьютер с игрой Need For Speed – первой частью. Мы часто играли по очереди. Было интересно, конечно.
Еще больше нравилась игра Формула 1 – где я ездил только за Макларен.
Никакие игры не сравнятся с ощущением разгона настоящего карта. Это было понятно.
Пауза в моих занятиях автоспортом длилась с 1997 по 2010. Мне было чем заняться.