Автор Мэдлин Уилл
От учителей часто ожидают, что они будут полностью отдаваться своей работе — работать долгие часы, мириться с неуважением и удовлетворять все социально-эмоциональные потребности учащихся, а также их академические потребности.
Это слишком, говорит Джерин Уилкерсон, учительница английского языка/искусства в 8-м классе из Пичтри-Сити, штат Джорджия, которая недавно написала эссе для Education Week под названием «Мне не нужно любить своих учеников, чтобы быть хорошим учителем». В этом эссе она утверждала, что преподавание — это такая же работа, как и любая другая, и ей не нужно нарушать профессиональные границы, чтобы делать хорошую работу.
Произведение произвело фурор у читателей.
Многие согласились с предпосылкой Уилкерсон, заявив, что эти ожидания могут привести к выгоранию. Другие утверждали, что ученики лучше учатся, когда знают, что их любят, и что любовь к работе заставляет учителей преодолевать все трудности.
Уилкерсон поговорила с Education Week о реакции на ее эссе, восприятии обществом преподавания и о том, почему она ненавидит фразу «преподавание — это не работа, это призвание».
Ваша статья нашла отклик у очень многих учителей, но были и некоторые комментарии от учителей, которые чувствовали себя некомфортно в связи с вашей концепцией. Что вы думаете о реакции на ваше эссе?
То, что я сказала в нем, на самом деле не то, чего я не слышала от других учителей, поэтому удивительно видеть, как много людей сказали, что они хотели, чтобы кто-то это сказал. И меня очень интересовали люди, которые обижались, ведь это было настолько немыслимо, что ни один учитель не мечтает о том, чтобы на следующее утро идти на работу.
Я очень довольна [ответом] и, думаю, немного надеюсь, что, возможно, больше учителей начнут говорить [от себя], а не просто говорить о себе.
Как эта установка о том, что учителя должны любить своих учеников, трансформируется в ожидания, возлагаемые на учителей?
Во-первых, есть стремление сделать вид, что пандемии не было, и вы продолжаете слышать: «Мы вернемся к нормальной жизни». Но часть того, что обычно никогда не работало. У нас есть дети, у которых есть много потребностей, которые учителя не могут удовлетворить. У нас есть дети, у которых есть эмоциональные потребности, и ожидание таково: ребенок приходит в ваш класс, у них много чего происходит, и они полностью ругают вас. Типа: «Это просто Джонни!» А тебе идти вперед. У вас есть много родителей, которые ожидают, что вы не только учите их детей, но и воспитываете их детей. Мы не должны задавать вопросы, но более того, мы не должны возлагать на детей реальных надежд. Ожидания для нас. Для меня это все больше и больше похоже на ситуацию, когда я не могу победить.
Я не приветливый человек от природы. Я очень прямолинеен. Когда я в своем классе, я очень хорошо лажу со своими детьми, но я их учитель. Я считаю это своей профессией, а не тем, кем я являюсь. В школе я учитель. Дома я сама, я Джерин. Я думаю, что это должно быть нормально, что эти двое не связаны, но я нахожу, что все больше и больше большая часть обучения заключается в том, нравлюсь ли я своим детям? Не в том, хороший ли я учитель, а в том, нравишься ли ты им? Если вы им не нравитесь, значит, есть проблема.
Вы написали в своем эссе, что эти ожидания исходили даже от вашего директора.
Да. У нас много разговоров, потому что я всегда задаю вопросы о вещах, которые на личном уровне мне очень трудно оставить позади. У нас есть дети, у которых много потребностей, и мы не обязательно удовлетворяем эти потребности, и их просто двигают [вперед]. Один из вопросов, который я задаю, заключается в том, почему у нас не может быть четких ожиданий? И [ответ] такой: «Если ты любишь детей, ты сделаешь это».
Что я часто слышу, так это «подумайте о том, почему» — как будто кто-то из нас забыл — и «любите то, что вы делаете». Я думаю, что это стирает грань, потому что, когда вы просите кого-то любить то, что они делают, на самом деле вы просите, особенно от учителей, чтобы вы не подвергали сомнению то, что вы делаете.
Почему мы должны брать работу домой? Почему мы должны сидеть и слышать, как родители ругают нас? Почему мы единственные ответственны за социальное и эмоциональное благополучие этого ребенка? Это всегда: «Ну, потому что преподавание — это работа сердца». Ну, учитель - это профессия, ради которой ты учишься в школе. Вы не можете просто проснуться и сказать: «Сегодня я буду учителем». Это преднамеренная девальвация образования и настоящий антиинтеллектуализм, которые заставляют людей верить, что то, что мы делаем, может делать и они, а то, что мы делаем, не имеет значения.
И поскольку то, что мы делаем, не имеет значения, все, что вам [нужно] для хорошего выполнения [работы], — это сердце. И если у вас нет сердца, вы не сделаете это хорошо. Но это работа. ... Люди говорят любят [своих учеников]. Это не то, что они имеют в виду. Вы можете заботиться о своих детях. Я тоже забочусь о своих детях, но это моя работа. Когда я иду домой, я люблю своих детей. Я люблю свой дом. Люблю свою семью. Когда я возвращаюсь на работу, я там, потому что мне за это платят. И если бы мне не платили за это, я бы не пошла.
Исследования показывают, что отношения ученика и учителя важны для успеха ученика. Как вы уравновешиваете создание заботливых, позитивных отношений со студентами, не чувствуя себя обязанными любить их?
У меня есть отношения с моим доктором. Она знает о моей физиологии больше, чем кто-либо другой. Я думаю, что она заботится обо мне как о пациенте, в своей роли, но мне не нужно, чтобы она делала что-то большее. И я бы не ожидала этого. Как учитель, я забочусь о своих учениках, насколько они учатся? Я думаю, что потребность учеников в том, чтобы их учителя любили их, была преувеличена. Иногда дети не собираются ладить со своими учителями, но они все равно могут учиться у них, потому что это цель. Цель не в том, чтобы подружиться. Цель – учиться и учиться учиться.
Вы указываете в своем эссе, что преподавание — это профессия, в которой доминируют женщины, и, возможно, поэтому мы ожидаем, что учителя будут такими заботливыми. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
Социально ожидается, что вы учитель, потому что вы женщина, и потому что это ваша роль. И если вы решили стать учителем, это потому, что у вас есть инстинкт воспитания. Эта идея, я не знаю, откуда она взялась. Возможно, это потому, что преподавание не обязательно выросло как профессия так, как другие профессии. Он не получил такого же уважения. Это считается очень полезной профессией, но я бы сказал, что это вредит профессии.
У нас больше директоров-мужчин и больше мужчин наверху, чем, вероятно, должно быть по статистике. Но в классах мы женщины. [Примечание редактора: федеральные данные показывают, что почти 77 процентов учителей и немногим более половины директоров — женщины. Только около четверти суперинтендантов — женщины.]
Я бы сказала, что если бы в преподавании преобладали мужчины, мы бы не слышали одних и тех же разговоров. Люди не стали бы говорить об этом как о чем-то, что может сделать каждый. И они, конечно же, не будут говорить об этом как о чем-то, за что вам не должны платить, что вы должны делать, потому что вам это нравится.
Я собиралась спросить о фразах типа «преподавание — это не работа, это призвание», которые вы так часто слышите, даже от других учителей. Что вы об этом думаете?
Я ненавижу это, потому что преподавание для меня не призвание. ... Это был выбор. Когда вы считаете что-то своим призванием, я думаю, это действительно уменьшает работу, которую вы вкладываете в это. Потому что, когда вы слышите звонок, вы отвечаете на него независимо от того, получаете ли вы что-нибудь от него. ... Это как бы создает действительно странные отношения, когда, если вы учитель, вы ответили на этот звонок и знали, что вам, возможно, придется чем-то пожертвовать ради этого, потому что вас к этому призвали. Возможно, вам придется пожертвовать своим телом, своим временем, временем своих близких.
Фразу, я думаю, следует убрать, потому что, если вы перестанете учить призванию, тогда, может быть, вы перестанете думать об этом как о призвании. Это настоящая профессия. Вы не призваны это делать. Вы выбираете делать это. Вы сделали выбор пойти в школу. Что касается меня, я сделала выбор в пользу студенческих кредитов, и призвание не имело к этому никакого отношения.
Что, по вашему мнению, могут сделать школьные руководители или политики, чтобы преподавание стало более уважаемой и профессиональной профессией?
Я думаю, что если бы школьные руководители и политики действительно заботились о голосе учителей, они бы отступили. Учителя должны сесть за стол переговоров, а за столом должны сидеть в первую очередь учителя. Учителя не должны быть лишь ознакомлены с обсуждениями, потому что мы ближе всего к ученикам.
У вас будут ученики, несмотря ни на что, они должны ходить [в школу]. Но если вы потеряете своих учителей, мы никогда нигде не будем на вершине образования. Что мне больше всего нравится как учителю, так это то, что меня уважают и спрашивают о моем профессиональном мнении. "Как вы думаете?" Это был бы отличный разговор. Я не вижу, чтобы это происходило, но я думаю, что если вы действительно хотите, чтобы учителя остались, спросите их: «Что я могу сделать, чтобы удержать вас?»