"Волга представилась мне какой-то музыкальной пьесой, вроде "Камаринской" Глинки. Она начиналась заунывными мотивами тянущихся бесконечно линий до Углича и Ярославля, переходила в красивые мелодии в Плёсах, Чебоксарах до Казани; волновалась, дробилась, уходила в бесконечные дали под Симбирском и, наконец, в Жигулях разразилась таким могучим трепаком, такой разбирающей камаринской, что мы сами невольно плясали глазами, руками, карандашами и готовы были пуститься вприсядку. Как в хороводе, заплясал один, другой, больше и больше - вот уже пляшет весь хоровод, выделывая самые животрепещущие коленца...
Что всего поразительнее на Волге - это пространства. Никакие наши альбомы не вмещали непривычного кругозора. Только фоны не даются нам: их не вместят никакие размеры".
