- Неправда!
- Правда, правда.
А нужны ли вообще украшения? Я сейчас имею в виду не только то, что сверкает на пальце, блестит на шее или мерцает в ушах. Я рассуждаю о приличной одежде и обуви, качественных вещах для дома, интерьере, мебели, посуде, еде, книгах и прочем, что сейчас доступно всем, если не по деньгам, то по наличию в продаже и выбору ассортимента. Но так было не всегда. Статистика канала показывает, что большая часть моей аудитории застала времена дефицита всего на свете, я тоже принадлежу к этой части людей. Хорошо помню восьмидесятые годы, когда в стране не было голых и голодных, но все мечтали одеться покрасивее, а поесть повкуснее. И это неправильно. Мечтать надо о чём-нибудь великом. А красивую одежду и вкусную еду надо свободно покупать в магазине, без очередей и переплаты.
Наверное, сейчас вы думаете, куда это меня понесло прочь от литературы? Объясню. Вчера я встретила давнюю приятельницу, нам захотелось пообщаться, а из-за погоды мы переместились в торговый центр. За разговором мы обошли несколько магазинов и заметили сильное оживление. Я решила, что это сезонное, люди проснулись от зимы и меняют гардероб. Но приятельница меня заверила, что не всё так однозначно. Она вполне серьёзно утверждала, что сейчас "народ начнёт сметать всё", поскольку грядут перемены и отнюдь не к лучшему. Что газировка, бигмачные и мебельные это только начало. Рано или поздно дело дойдёт до одежды, причём не только брендовой, но и вполне себе демократичной. Стоки закроются, интернет-магазины взвинтят цены или, ещё чего хуже, тоже уйдут вслед за газировкой. Короче, "тьма накроет ненавидимый прокуратором город". На моё "посуди сама, это им невыгодно" она задумчиво мычала "вот увидишь" и "ты ещё чему-то удивляешься". Времена такие, однако. Понимать надо.
Домой я шла в растерянных чувствах. Я помню, что в нашей семье из одежды, еды и прочего дефицита восьмидесятых культа никогда не делалось, но и в полной аскезе мы тогда не жили. Было нужно - покупали, если могли. Но я помню очереди за кроссовками, Джеком Лондоном, шампунем, мясом, постельным бельём, билетами на концерт UB40, молоком, колготками и даже заколками для волос. Класса с шестого я уже самостоятельно в них стояла вместе со своими одноклассницами.
Я не была пустышкой или недалёкой девочкой. Наоборот, тогда я была этакой начитанной музыкальной неформалкой, без страха перед грядущим и с налётом лёгкого пренебрежения к происходящему. Короче, ничего общего со мной сегодняшней. Но одеваться красиво хотелось, причём с детства и даже дома. И мне подумалось, а что если прогноз моей знакомой сбудется? Станем ли мы опять выстраиваться в очередь за всем, что дают? Будем ли переплачивать за то, чтобы выглядеть и жить чуть лучше, чем нам будет позволено? Как станем добывать информацию о том, что модно смотреть, слушать или читать? Какова будет цена такой жизни, и все ли смогут её заплатить? А главное, надо ли это? Сейчас узнаем, как это бывает.
О простом желании, фатальной ошибке и злом роке наш сегодняшний сюжет от Ги де Мопассана в его новелле "Ожерелье".
Матильда Луазель была из небогатой семьи и никаких шансов на выгодную партию не имела. Поэтому она вышла замуж за мелкого чиновника из министерства. Отсутствие нарядов и украшений женщине заменяла природная красота и молодость. Бедный муж свою жену любил, своей работой был доволен и цену деньгам знал. Его устраивала простая еда, скромная одежда, он не вёл светскую жизнь и мечтал об охотничьем ружье, на которое потихоньку откладывал с каждой получки. Он был счастлив жить такой жизнью. А вот его Матильда страдала, она считала, что такая жизнь - каторга. Девушка мечтала о жизни в изысканных интерьерах с лакеями и пятичасовым чаем, распиваемым в красивых платьях в окружении сановных друзей. Суп с капустой её муж пусть ест сам, раз он на другой не зарабатывает, она же мечтала обедать розовой форелью или рябчиками. Матильда стремилась ко всему тому, чего у неё не было. Иногда она навещала богатую подругу детства и возвращалась от неё в слезах.
Однажды в министерстве мужа устраивали бал, на который супруги были приглашены. Матильда сказала, что ей нечего надеть. И это была правда. Муж с сожалением выдал ей деньги на шопинг из отложенных на покупку ружья. Платье было куплено, но мадам Луазель сказала, что ей нечем его "оживить". Супруг предложил ей приколоть к наряду цветы или одолжить драгоценность у той самой подруги. Супруга выбрала второй вариант. Множеству украшений Матильда предпочла бриллиантовое ожерелье. И не прогадала. На балу она имела огромный успех. Все мужчины, включая министра, добивались её благосклонности. Матильда была счастлива. А её муж был тихо рад её счастливому настроению.
Супруги покинули бал только под утро. Дома Матильда обнаружила, что ожерелье пропало. Ужас? Пока нет.
Г-н Луазель несколько часов ищет драгоценность на улице, потом заявляет о пропаже в полицию и газеты. Надежда слабая, но она единственная. Он велит жене написать подруге, что она вернёт ожерелье попозже, так как на нём сломался замочек. Супруги начинают поиски ювелира, который может изготовить точную копию пропажи. Они заказывают новое колье за тридцать шесть тысяч франков. Ужас!? Подождите пока.
Восемнадцать тысяч супруг берёт из своих, это всё наследство от его отца. Остальные восемнадцать он занимает у всех, у кого только можно. Супруги отпускают горничную и переселяются в мансарду. Матильда сама готовит, стирает, моет полы, гладит бельё, штопает изношенную одежду, ходит на рынок, ругается за каждый грош с торговцами, экономит на каждом куске. И так продолжается десять лет. Она узнаёт, что такое каторга. А теперь ужас? Нет, ещё немного.
Через десять лет Луазели выплачивают долг. От грубой работы и постоянной нужды Матильда стареет и дурнеет. Она раздаётся в плечах, у неё руки прачки и лицо изрядно побитой жизнью женщины. Однажды на улице она встречают свою подругу детства, всё ещё молодую и по-прежнему красивую. Деньги ведь хорошо консервируют. Та с трудом узнаёт Матильду и спрашивает, что же с ней такое произошло. Тогда подруга рассказывает ей историю про то ожерелье.
- Бедная моя Матильда! Ведь мои бриллианты были фальшивые! Они стоили самое большое пятьсот франков.
Вот теперь ужас.
А ведь она могла тогда послушаться мужа и украсить платье живыми цветами. Или не могла?
Как считаете?
Вас тревожат мысли о том, что могут вновь настать времена, когда досужие мысли о хлебе насущном будут мешать вашей великой мечте?