Мне было четыре года. Я хорошо помню, как мать принесла брата из роддома. Он лежал в кроватке, завернутый в ярко-желтые байковые пелёнки.
Мама, старший брат, бабушка и я стояли вокруг кроватки и думали, какое имя ему дать? Старший брат Саша хотел назвать его Михаилом. Я же накануне была у кого-то в гостях ( не помню у кого), и там впервые услышала имя Валера. Мне это имя понравилось необыкновенно. Я назвала брата Валерой.
Отец Валеры лечился где-то под Москвой от туберкулёза. Я его не помню. Видимо, он был в нашей жизни очень недолго.
Впрочем, отца не было и у старшего брата, и у меня.
У старшего брата отец не вернулся с фронта. Нет, он не погиб, он женился на фронтовой подруге.
У меня отца тоже не было. Кто-то, конечно, приложил усилия для моего появления на свет, но я никогда не пыталась выяснить, кто?
Валеркиного отца мать отправила лечиться ещё до рождения сына. Продала корову, собрала по- людски. Лечился он долго. Пока лечился женился на такой же, как он пациентке. К матери он не вернулся, и сына своего никогда не видел.
Так получилось, что моя мать, имея на руках троих детей, рождённых вне законного брака, прожила жизнь под девичьей фамилией, без какой-либо материальной помощи.
Старший брат ушел в армию, когда мне было лет пять, после армии женился и уехал на родину жены. Он никогда к нам не приезжал, изредка писал письма, присылал фотографии своих дочек, и открытки к праздникам. Я его плохо помню, он для меня чужой.
А вот младший Валера... В садик он не ходил. Я должна была следить за ним: накормить, спать уложить, гулять, а он был шустрый, шустрый. Не знаю, как я справлялась со своими обязанностями няньки? Наверное, хорошо. Груз ответственности за него лёг на мои плечи с детства и на всю жизнь.
Мне было девять лет, а брату пять, когда мы переехали жить в поселок на берегу Енисея. В поселке почти всё население работало на речном флоте. Наша мать пошла в навигацию поваром на теплоходе.
Мы были устроены в интернат для детей речников. Кормили хорошо, читали книжки, часто водили на речку купаться.
Однажды, купаясь в речке, Валера нырнул и сильно порезал себе руку, то ли стекло в воде было, то ли железяка острая. Я довела его до больницы. Хирург зашил рану и сделал перевязку.
А я всю ночь просидела у его кровати в комнате мальчиков.Ночная нянечка не могла меня уговорить пойти спать, мне казалось, что если я уйду, тут же откроется рана.
Наша мать недолго ходила в навигации, скоро она нашла работу на берегу.
Читать и писать брат научился очень рано и абсолютно самостоятельно. Я не понимаю, как ему это удалось? Никто с ним не занимался, никто ему не показывал буквы. В пять лет он уже отлично читал и ходил в библиотеку за книгами.
Писал печатными буквами в зеркальном отражении, т.е слово начинал писать с последней буквы. В школе полгода ушло на то, чтоб переучиться. Был он ученик способный, но неусидчивый, а в старших классах совсем перестал учиться.
Приходит учительница домой, жалуется на его плохую учебу и поведение. После её ухода мать начинает воспитательный процесс,
- Валерочка, что же ты сынок? Ты у меня умный, способный, весь в меня, у тебя мой характер. -
Потом поворачивается ко мне, - А ты жандарма, нет чтоб с ребенком позаниматься, ты только по подружкам бегать!-
Дальше припоминаются все мои грехи и проступки...еще через пять минут я плачу горькими слезами, а Валерочка благополучно выпрашивает у мамочки 20 копеек и идёт в кино.
По подружкам я не бегала, у меня была всего одна подруга и я была, скорее, домоседкой.
Так получилось, что у брата в классе все дети были хорошо обеспечены, у многих родители работали на флоте, папы капитанами.
Мы же были нищие, я иногда удивляюсь, как мы выжили?
Брат всегда страшно стеснялся нашей бедности. Я всё детство благородно донашивала чужие обноски. Его одевали в новое. Мать влезала в долги, но чтобы сынок был не хуже других. Одеваться красиво он любил всегда.
Из девятого класса брата выгнали. Они с другом напились и уснули под лодкой на берегу, их там увидел директор школы. У друга папа был главным механиком на заводе. Друга из школы не выгнали.
Потом Валера пытался учиться в техникуме, в училище, но до конца нигде не доучился.
В армии в стройбате продавали бумажные мешки, рубероид и тоже пили. Как-то быстро он стал пьющим. Может быть гены сыграли свою роль, поскольку, папаша его туберкулезник был сильно пьющий товарищ, в канавах валялся, где видимо и нажил болезнь. Об этом мне бабушка рассказала, когда я была уже взрослой.
Может перелюбила его мать?
Работал брат на флоте. Редко, где навигацию до конца дорабатывал, в основном, списывали на берег, или сам покидал теплоход. Душа требовала праздника.
Жил с матерью. Подруги у него все были пьющие. Так и проживал жизнь: пил, гулял, потом стал в эпилептические обмороки падать, рука стала трястись после пьянки. Мать отпаивала молочком, приводила в человеческий вид.
Пенсии материной хватало ровно на неделю. У брата никогда денег не было, что не пропивал, тратил на себя.
Деньги давала я, а поскольку я понимала, что бессовестно отрываю их от своей семьи, от своих детей, то отказывала себе по всем направлениям, покупала себе самые дешевые сапоги, самую дешевую искусственную шубку и т.д.
Часто приходилось отдавать за них долги. Мать займёт сыночку на кроссовки, или на кожаное пальто, да мало ли на что... кредиторы ждут, ждут и идут ко мне.
Хорошо у меня был муж понимающий, и никогда не упрекал, что я тяну вторую семью.
Брат остался сиротой без мамы в 37 лет и сразу женился. Молодая (на 8 лет младше) жена Анна тоже пила. Он выходил из запоя первым и начинал приводить в чувство её.
У них всегда был дом открытых дверей. Хоть пьют, хоть не пьют - всегда полный дом друзей. У Валеры был редкий дар общения с людьми. С ним было интересно разговаривать, он много знал, очень много читал, всегда!Абсолютно всё знал про футбол и хоккей.
С Анной они прожили тринадцать лет, детей не было. Умерла Анна в пьяном угаре от цирроза печени.
После смерти жены стал пить еще больше, раньше хоть за неё какую-то ответственность чувствовал. А потом...
Лето работал со мной и моим мужем на катере. Лето не пьет. Окрепнет маленько, отдохнет, мечтает съездить куда-нибудь на курорт после навигации, но только нога ступила на берег...
Последнюю зиму пил, как никогда.
Мог среди ночи позвонить мне, - Всё, мне плохо, дышать нечем.-
Я подхватываюсь, бегу, вызываю «скорую».
Соседка ночью звонит, сообщает, что у него в квартире драка. Опять бегу, вызываем с соседкой милицию. Спасаем.
Понял, что пропадает. Закодировался страшной кодировкой какой-то сроком на один год...а через три месяца устал от скучной трезвой жизни, и запил.
Три дня пил, потом пришёл на теплоход. Мы на рейде работали, в рейс ещё, слава богу, не ушли. Я его отпоила минералкой, соками, молоком. Пришел в себя, сходил в душ, работал. Я вздохнула с облегчением. На четвертый день умер ночью во сне в своей каюте - инфаркт.
Был бы не после пьянки, понял бы, что в организме какой-то сбой, а так думал, что похмельный синдром.
Зачем жил? Почему так все получилось? Вопросы, вопросы...
Пятьдесят четыре года я жила рядом с ним, ругала, жалела, любила. Любила, потому что брат, пусть пьющий, но всё - равно родной.
Прошло почти 9 лет.
С точки зрения здравого смысла и житейской логики жизнь моя без него стала спокойнее.
Только почему-то сердце болит бессонными ночами. Я снова чувствую себя виноватой. Не уберегла, не доглядела...
Ещё одна история про брата: Последний день рождения влюблённого мужчины