Начало здесь.
Предыдущая серия.
Как Пшеницын ни торопился, он все же задержался на пару минут в кабинете НВП, чтобы позвонить Соловьеву. Он коротко описал ситуацию, которая произошла в школе, не утаив роль, которую во всей этой ситуации играла Людмила Ивановна.
- Будут проблемы, - предупредил он начальника.
- Будут, - согласился Соловьев, - ты ей грубил?
- Если бы я ей букет цветов подарил, она бы это приняла за объявление войны.
- Это точно.
- Я считаю, что не нужно идти у нее на поводу и нужно просто привлечь ее к уголовной ответственности за незаконное лишение свободы.
Соловьев помолчал пару секунд. Пшеницыну хотелось бы верить, что в этот момент он обдумывал возможность такого развития событий, а не подбирал слова, чтобы подсластить пилюлю. Оказалось, он не угадал.
- Все не так просто… у нее есть знакомства.
- Что, позволим ей дальше терроризировать школу? Тут от нее все воют.
- Неправда. Ее побаиваются, но школу она держит в кулаке. Подождем. Ей осталось до пенсии пара лет.
Пшеницын фыркнул.
- Нам о другом нужно думать.
- О чем?
- О том, как тебя вывести из-под удара.
- Из под какого удара?
- Ты его почувствуешь, можешь не сомневаться. Наверняка будет жалоба на тебя и не одна.
- Ну и что? Пусть жалуется. Я суть дела описал.
- Возможно, придется предпринять какие-то действия… я хочу, чтобы ты отнесся к этому с пониманием.
Пшеницын не сразу понял, что начальник имеет в виду. А когда понял, похолодел от ярости.
- Все-таки уточню. Вы хотите меня наказать?
- Пойми меня правильно. Лучше мы с тобой об этом заранее договоримся. Это будет что-то формальное, что тебе никак не повредит. А даже поможет в дальнейшем.
- Как же, интересно, мне поможет выговор или отстранение от работы за то, что я хорошо сделал свою работу?
- В твоем личном деле об этом не будет никаких отметок. Но я это запомню.
Пшеницын чуть не бросил трубку после этих слов. Но удержался. Он понимал, что его дальнейшая карьера будет зависеть от того, что он сейчас скажет. Можно поддаться эмоциям и наговорить глупостей. Отвести один раз душу, но потом всю жизнь жалеть об этом. Или сдержаться и получить за это что-то впоследствии. Соловьев не вечно будет сидеть в своем кабинете. Когда-то он тоже уйдет на пенсию и кто-то займет его место. Так почему бы Пшеницыну не стать этим кем-то.
- Я вас понял, - сказал Пшеницын.
- Очень хорошо, если понял. Что там с Зуевым?
- Все нормально с ним. Дома отсыпается.
- Что? Ты с ним поговорил?
Пшеницын понял, что он чуть было не запалился. Он совершенно забыл о том, зачем он приходил в школу.
- А, нет, я думал, это вы про старшего Зуева. Я к нему заходил, он был выпивший. Мальчика я дома не застал, он уже ушел. Но в школе его тоже сегодня не было.
- Как не было?
- Он не приходил в школу.
- То есть ты хочешь сказать, что мальчишка исчез?
- Пока рано делать…
- Ты хоть понимаешь, что у нас серия?!! – заорал Соловьев, - вполне может быть, что у нас здесь действует маньяк, который похищает детей?
- Я бы не делал таких поспешных выводов. Может быть, мальчик просто решил прогулять школу.
- Нужно готовиться к худшему. Нужно проверить все места, где он может быть – клуб, библиотека, спортзал.
- Я займусь.
- Если к вечеру не объявится – будем собирать народ и прочесывать лес.
- Ночью? Это бесполезно. В темноте. И где искать? Тут лес на тысячу километров вокруг.
- Я знаю.
- И тогда зачем? Если мы все равно ни черта не найдем в темноте?
- Для того, чтобы людям было чем заняться. Пусть лучше они ищут мальчика, чем ищут виноватых.
Закончив телефонный разговор с начальником, Пшеницын прошел по опустевшим коридорам и вышел на улицу. Он обошел школу и прошел мимо коричневого бака с надписью «ИБ-2», совершенно забыв о том, что на баке сверху среди окурков лежит ружье, разобранное на две части и обмотанное ремнем.
Пшеницын направился вглубь поселка. Это место жители Шиченги называли «трущобы» или «сарайки». Конечно, здесь никто никогда не жил, но со стороны оно действительно напоминало бразильские фавелы – много-много крошечных деревянных строений. В основном это были дровяные сараи, гаражи и бани.
Продолжение здесь.