Начало здесь.
Предыдущая серия.
Пшеницын, воровато оглядываясь, шел между сарайками. Это были весьма причудливые строения. Рядом с щелястым (чтобы продувал ветер и сушил дрова) дровяным сараем стоял металлический гараж, тут же – кладовка в форме египетской пирамиды, а рядом – двухэтажная голубятня, покрытая толстым слоем голубиного помета.
Идемте играть в сарайки. В детстве они здесь играли в «12 палочек» - что-то вроде пряток, в которых игроки пытались подобраться к доске, на которой лежали 12 палочек и сбить их. А ведущий должен был раньше увидеть игрока и застукать его – постучать длинной палкой по этой доске. Они могли играть в эту игру днями напролет. Конечно, интереснее всего было быть игроком. Никто не любил быть ведущим. Пшеницын подумал, что это очень странно и, наверное, что-то говорит о национальном характере. Почему даже в детских играх они все хотели быть жертвами, а не охотниками? Может быть, потому, что охотник всегда один, а жертв всегда много?
Пшеницы прошел мимо хлева, остро пахнущего навозом. Он вдохнул этот терпкий запах полной грудью. Он любил запах навоза. Ему казалось, что этот запах – это что-то вроде знака качества, гарантии того, что воздух чистый, без примеси какой бы то ни было химии.
Пшеницын подошел к бане. Внутри горел свет. Окно было занавешено плотной тканью. Он дернул ручку предбанника. Дверь была открыта. Он вошел в предбанник. Закрыл дверь изнутри на крючок. Посмотрел на деревянную скамейку, на одежду, аккуратно сложенную в углу. Быстро разделся, также сложив свою одежду на скамейке. И потянул на себя дверь в парную. Навстречу ему клубами повалил пар. И там, этом пару, сидела на полке голая, горячая, мокрая Аня Трубникова.
Она ничего не сказала ему, только чуть заметно улыбнулась. Он подошел к ней, протянул руку положил ладонь на ее грудь. Грудь была горячей. Соски стояли торчком. Пшеницын обнял Аню и потянул ее на себя, прижал ее к себе всем телом. И она подалась, покорно прижалась к нему. Как будто обнимаешься с огнем. Этот огонь перешел в него. Он сам стал горячим, стал огнем. Он поцеловал Аню, ее губки были маленькие и твердые, как клювик птицы. Она отвечала на его поцелуй, но он чувствовал, что она хочет совсем другого. И он готов был дать ей это. Он положил ее на полок, поднял ее ноги и вошел в нее одним ударом. Она застонала.
- Да. Еще.
Они занимались любовью долго и исступленно, не в силах оторваться друг от друга.
Потом отдыхали, обессиленные. Потом Аня захотела еще, а Пшеницын уже не мог. Она помогала ему – сначала рукой, потом ртом. А он смотрел на ее спину, трогал ладонью ее мягкую, горячую кожу и хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.
И вдруг он вспомнил. Он вспомнил то, что он видел в квартире Зуевых, когда он залез в окно спальни Алексея и шел к двери.
Аня подняла голову и посмотрела на Пшеницына. Ее взгляд был обиженным.
- Что с тобой? Ты меня больше не хочешь?
- Извини, - пробормотал Пшеницын, - мне нужно идти. Я кое-что вспомнил.
- Что ты вспомнил?
- Неважно, по работе.
Пшеницын и Аня быстро окатились водой, смыв с себя засохшую мыльную пену и прилипшие листья от веников. Они вышли в предбанник и молча оделись. Аня обиженно надула свои маленькие губки. Пшеницын обнял ее, но она отодвинулась от него.
- Ну не обижайся.
Она молчала. Это было плохо. Нельзя оставлять девушку в таком состоянии. Как Пшеницын ни торопился, но он должен был успокоить Аню. Он схватил Аню и прижал к себе. И посмотрел ей прямо в глаза.
- Посмотри на меня, - приказал он. Она посмотрела.
- Ты меня любишь?
- А ты меня?
- Я-то тебя да, а вот ты меня?
- Я тебя люблю больше жизни.
- А я хочу, чтобы ты любил меня больше своей работы.
- Какая работа! - засмеялся Пшеницын, - к черту работу.
- Если к черту, тогда пойдем в кино.
- Ты же знаешь, что нам нельзя появляться вместе.
- Это так меня бесит!
- Хочешь похвастаться перед подружками своим парнем?
- А что, в этом есть что-то плохое? Все хотят.
- Всему свое время.
- Мне уже есть восемнадцать.
- Сначала закончи школу.
- Как долго ждать. Еще целых восемь месяцев.
- Быстро пролетят.
- Целая вечность. А мы потом поженимся?
Пшеницын думал недолго.
- Конечно.
- Правда?
Аня расцвела.
- Я тебе клянусь. Распишемся сразу после твоего выпускного. На следующий день.
- Круто. Я закажу себе белое платье.
- Вообще-то белое платье обычно носят невесты, которые сохранили невинность до свадьбы, - пошутил Пшеницын.
- Да как же, сохранишь тут с вами, - сказала Аня и в ее голосе промелькнули какие-то нотки, которые Пшеницыну не понравились.
Он подумал, что никогда не женится на Ане. Заниматься с нею любовью в бане – это да, это ему нравилось. Но вот представить, что она живет вместе с ним, что она круглые сутки находится рядом – этого он представить никак не мог.
Восемь месяцев – это большой срок. За это время многое может случиться. Но нужно сделать так, чтобы она никому не рассказала об их отношениях. А значит, она должна быть довольна.
- Ладно, иди, - сказал Пшеницын и хлопнул ее по попке.
- Когда увидимся в следующий раз? – спросила Аня.
- В следующий банный день.
- Я такая грязнуля, - сказала Аня, - я готова мыться хоть каждый день.
И опять в ее голосе промелькнули какие-то нотки, которые Пшеницыну не понравились. Что-то откровенно шалавистое. Аня намотала на голову полотенце и вышла из бани. Пшеницын остался сидеть на скамейке. Он выйдет позже, чтобы никто не увидел их вместе.
Он откинулся назад и еще раз представил ту картину, которая встала перед его глазами в тот момент, когда он сидел на полке и гладил рукой спину Ани. Теперь он видел эту картину так ясно и четко, во всех деталях. И было так странно, что он забыл об этом. Что он не заметил этого. Что он не придал увиденному никакого значения. Он был слишком сосредоточен на поиске мужчины с ружьем. И его мозг автоматически отсортировывал все, что не было мужчиной с ружьем. В том числе девушку, которая стояла за шкафом и испуганно смотрела на него, пока он влезал в окно и шел через комнату.
А сейчас все, что он видел, всплыло в его памяти. Он видел эту картинку перед глазами и спрашивал сам себя – как он мог не увидеть, что девушка, стоящая за шкафом – это Нина Шарова? Но он сейчас не был уверен в том, что он это видел.
Может быть, просто показалось.
Продолжение здесь.