Татары подбежали не разом. Появившиеся снизу оказались первыми на месте и совсем не ожидали увидеть перед собой плотно сомкнутые казачьи ряды. И больше того, удары копьями, и несколько татар упали на траву, под ноги своих товарищей.
- Половина справа! Держать строй!
Мгновенно перестроились, и татары, подбежавшие сверху, тоже наткнулись на копья. Какой-то неловкий татарин, отскакивая в сторону, споткнулся, ногой ступил в костер, громко взвизгнул от боли и запрыгал на одной ноге. Парни, видевшие это, даже хохотнули.
- Стать в круг! – скомандовал Воевода, потому что враги были уже со всех сторон. – К стругу не пробиться! Отходим вверх на высокий утес!
Держа сомкнутые щиты, казаки медленно пятились к утесу, отбиваясь от татар копьями, а некоторые уже и саблями. Среди противников тоже были неплохие воины. Братья с далекой реки Ловать Олег и Харитон шли, поддерживая друг друга. Олег только щит держал, а вторая рука беспомощно висела вдоль тела. Харитон в неистовстве рубил саблей налево и направо.
- Смотрите! Струг подожгли!
- Зачем?
- Во нехристи!
По сигналу чернобородого татары вновь кинулись на горсточку казаков, им было тесновато, отчасти даже мешали друг другу. Но это была самая жаркая схватка. Срублены оба брата с Ловати. Коля Маленький упал, даже не взмахнув руками – так падают только мертвые. Владимир, никогда не унывавший парень, зажал руками пробитое копьем горло и сунулся ничком в траву.
Падали и враги. Вася Воевода отбил удар чернобородого и с такой силой нанес ему удар саблей, что тот, как подкошенный, рухнул на землю. Коля Большой наносил удары, уже все изломав, своим страшным топором.
- Сомкнуть ряды! Отходим к утесу!
- А ребята?! – крикнул Сава своему атаману.
- Мертвые сраму не имут! Держать строй!
Пятились, перестроившись в одну линию.
Татары поменяли тактику. Вперед вышли лучники – и сразу больше десятка стрел ударили по отходящим наверх. И еще стрелы, и еще.
На утес к соснам поднялись только трое: Коля Большой, Вася Воевода и Сава.
Коля сразу опустился на землю, тяжело дыша. Он пробовал что-то сказать и не мог, виновато улыбнулся друзьям и затих.
- Савелий, ты как?- спросил Воевода.
- Нога горит.
- Идти можешь?
- Ребят не брошу!
- Мой последний приказ! С утеса по этому оврагу в лес: татары лес не любят.
- Татары уходят.
- Нет, они вернутся, оружие соберут, всё до последней стрелы. Топор возьми. Не забыл? У Коли топор Перуна. Нельзя его отдавать врагу. Выживешь – возродится весь наш род. Выдерни у меня стрелу из груди и уходи сразу. Вы были хорошими воинами! Держали строй! Благодарю за службу!
- Прощай, брат!
- Давай!
Сава изо всей силы рванул стрелу, вырвал – кровь фонтаном брызнула из раны. И улетела душа Васи Воеводы к вершинам высоких сосен и дальше, в небо. Сложись судьба этого парня чуть по-другому, и, как знать, возможно, в истории Руси оставил бы яркий след воевода Василий Московский.
На другую сторону утеса Савелий скатился по траве и низиной пробрался к лесу. Идти было трудно: сильно болела нога, проткнутая в бедре копьем, кружилась голова, подташнивало.
Сделав полукруг по лесу, он вышел опять к реке, попил водички и направился вверх по каменистому берегу. Сколько он шел? День? Два? Три? Всё начало путаться в сознании. Шел, падал, лежал, поднимался, преодолевая боль. Когда Сава упал в очередной раз, он вдруг услышал собачий лай. Открыл глаза: к нему из кустов с громким лаем выскочили две черные собаки, но, увидев человека, они приветливо замахали хвостами.
Потом парня кто-то поднимал, на чем-то его везли – всё! Провал.
… Пришел Сава в себя дня через три-четыре, а может, и больше.
Небольшая изба, нет, наверное, землянка. Чум! В середине выложенное из речных камней кострище. Сава лежал на невысоком топчане, на чем-то мягком, укрытый теплой медвежьей шкурой. Огляделся: у стены стояли прислоненными его сабля и топор Коли Большого. Значит, не потерял, сберег.
Парень прислушался к себе: нога болела, но боль не была нестерпимой, и не было ни тошноты, ни головокружения.
Открылась дверь, и в помещение вошли двое, небольшого роста, узкоглазые, в меховых парках. Видно, что пожилые. На ногах заснеженные унты.
«Снег выпал, - подумал Сава. – А это, похоже, остяки».
Женщина-остячка бесцеремонно откинула шкуру в сторону, наклонилась и понюхала перевязанную ногу раненого. Что-то сказала старику, тот подошел и довольно легко приподнял далеко не легкого казака, что-то подложил со спины и оставил его сидящим.
Еще трое вошли в остяцкое жилище. Тоже невысокие, лица широкие, молодые, губы пухлые, глаза карие и веселые.
«А ведь это девки!» – решил Сава.
Одна девушка правой рукой поддержала голову парня, а другой рукой поднесла к его губам деревянную чашку. Сава стал пить - это было молоко, только странное на вкус. Но выпил всё.
Потом вторая девушка из другой чашки взяла пальцами небольшой кусочек мяса, положила ему в рот и легонько стукнула по подбородку, мол, рот теперь закрой и жуй. А сама улыбнулась и даже смешок пустила.
Ничего, кусочка четыре парень съел, но устал. Покачал головой, и девушки очень ловко поправили ему изголовье, уложили его и опять накрыли шкурой.
Все, кроме старика, ушли, а остяк подложил дров в костер – дым потянулся кверху, в отверстие. Потом старик показал Саве на деревянную дуплянку, стоящую у задней стены – парень сразу догадался, для чего она здесь стоит.
И еще несколько дней раненый лежал в чуме. Пробовал вставать, немножко ходил, но на ногу было ступать еще очень больно.
Однажды днем Савелий вдруг услышал крики на улице, злобный лай собак. Что-то случилось! Хромая, парень все-таки кое-как подтащился к выходу, открыл дверь и увидел: огромный медведь, а от него девушки отбиваются короткими копьями. Собаки кружили около зверя, и то одна, то другая хватали его сзади за уязвимые места. Медведь рявкал и приходил всё в большую ярость.
Дочерям на помощь бежала мать. Савелий тоже выскочил на улицу, ковыляя, догнал старуху и увидел, что она тащит рогатину. Тут Сава и вспомнил своего друга Колю Большого, выдернул он рогатину из старушечьих рук и очень вовремя подбежал на помощь девушкам: озлобленный зверь поднялся на дыбы, чтобы сверху обрушиться на людей. Ударил Сава медведя острием и воткнул древко основанием в землю. Заорал зверь и, чтобы достать охотника, навалился всей тяжестью на рогатину, а потом разом обмяк и сунулся боком в снег.
Парень перевел дыхание и с удивлением топнул несколько раз раненой ногой. Нога действовала! Правда, было холодно стоять босым на снегу.
А еще больше Сава удивился, когда увидел, что женщины начали жалобно выть и гладить убитого медведя.
«Прощения просят, - догадался Савелий. – За то, что убили его. Ну что ж, такие, значит, обычаи у них».
Парень, чтобы окончательно не замерзнуть, ушел в чум, растер ноги до красноты, подложил припасенных дров в костер и лег отдохнуть.
Потом его накормили свежей медвежатиной с ягодами, а вечером к нему в чум пришла старшая из сестер. Она сняла унты, скинула меховую парку, нательную одежду и нырнула к Саве под шкуру-одеяло. Женщины, которых знал молодой казак, были холодны и безучастны, и только сейчас он понял, что такое настоящая близость с женщиной.
- Меня зовут Сава! Са-ва.
Молодая женщина произносила «СавА», смеялась и принималась его вновь обнимать.
- А твое имя? – парень показал на девушку.
Пять раз остячка произносила свое имя, и все, казалось Саве, по-разному:
- Кайтсох, Айтох, Айсох…
- Не запомнить. Значит, так – будешь Анной. Анна! Скажи – Анна!
Утром в чум пришел старик остяк. Он принес теплую меховую одежду и обувь для Савы. Так и началась у вольного казака оседлая жизнь.
Чем жила семья остяков? Рыбалкой: ставили в крепи плетеные корзины, летом и зимой из-подо льда доставали эти корзины с рыбой. Охотой: стреляли из луков, ставили хитрые ловушки, копали ловчие ямы. Разводили оленей, которые сами добывали себе корм, а ночевать вожак приводил стадо в загон.
В первую зиму Сава ходил со стариком на рыбалку, помогал лед долбить, доставал рыбу. На охоту пока он был не ходок. Зато за зиму Колиным топором срубил дом, который летом поставил на мох. И срубил уже в первую зиму настоящую баню!
Надо сказать, что жизнь у остяков с самого начала удивляла Савелия. После Анны в следующую ночь к нему пришла вторая сестра, а потом и третья.
«Значит, такие обычаи у них!» – решил Сава, нисколько не расстраиваясь по поводу этого странного обычая.
Новые имена он дал всем приютившим его остякам: Анна, Ольга, Таня, Троха (от слова Трофим), бабка Меланья (потом баба Маня, и остановился – Маня). И ничего, все привыкли и откликались. За зиму и Сава запомнил много самых простых остяцких слов и начал немножко понимать всех.
Уже к весне Маня ощупала круглые животы у дочерей и сказала, что у всех парни будут.
Два слова о бане. Отличная баня получилась. Жар держала изумительно. Воду Сава нагревал в деревянной кадке с помощью раскаленных камней. Мыться понравилось всем. А вот париться ни в какую! С кем ходил Сава в баню, все выскакивали из нее, как ошпаренные, если он бросал ковш воды на каменку.
После весеннего половодья, в конце мая, Сава с Трохой плавали на долбленой лодке с нашитыми берестяными бортами вниз по течению. Оказалось, утесов с соснами по берегу немало. Другая примета – сгоревший струг на каменистой косе. Увы, весенний паводок всё унес с собой.
И все-таки нашли. У очередного утеса вдруг Сава почувствовал сильное волнение. Поднялся наверх, так и есть - они!
Мертвые сраму не имут!
Как погибли, так и лежали. Кое-что животные и птицы, конечно, растаскали, расклевали, и время не пощадило, но Сава всех узнал.
Братья Олег и Харитон, первыми погибли. Коля Маленький тут же рядом. Дальше Владимир, который на самом деле был Вольдемаром. Как с далекого литовского хутора занесла его судьба на Волгу?
А дальше была жестокая рубка с чернобородым татарином. Здесь Сава получил удар копьем. Кто же его прикрыл щитом, а может, и собой? Сашок, Ульян, Федор, Никита? Уже не спросишь. Любой бы мог.
Тут пятились, сомкнув щиты. И опять четверо: рыжий, как солнышко Петро, второй Никита, Слава и Рома – не увидели ребята первых пущенных стрел, а круглые щиты маловаты оказались.
Наверх на утес. Дальше лежали по одному: Семен из Рязани, никогда не улыбавшийся Виктор, Захар, Павел из Астрахани, безумно любивший лошадей.
И последними отдали Богу души Коля Большой, вятский старовер, и Вася Воевода из Москвы. Всё! Все на своих местах!
Как все?! А Ваня Цыганок, душа компании? Сава еще раз всех пересчитал, осмотрел – Ивана не было. Значит, утащили его тело звери, твари ненасытные!
- Простите, ребята! Мертвые сраму не имут!
На утесе Сава нашел расщелину, немножко подраскопали ее они с Трохой, перенесли всех убитых сюда и похоронили. Предал земле Савелий своих товарищей, крест высокий поставил, чтобы далеко было его видно.
Посидел у свежей могилы.
- Зачем мы шли Сибирь воевать? Получается, чтобы Троха с девчонками отсылали ясак русскому царю. Так что ли?
- Здесь люди живут по-другому. Им так нравится жить. У них свои обычаи. Мы не так жили. И полезли в чужой монастырь со своим уставом.
- Подожди, подожди! А куда татары шли берегом? Они же к Трохе пришли бы! Как бы защищались девчонки своими короткими копьями? Растерзали бы их татары или увели бы с собой и продали какому-нибудь мурзе. А мы, выходит, расстроили их планы. Схлестнулись татары с нами, потеряли людишек, испугались и повернули обратно. Вот так-то, парни! Вот оно, значит, что!
- Всё, ребята, прощайте. Я сберег топор Перуна. У меня летом родятся три сына: Коля, Вася и Ваня. Потом будут другие мальчики, девочки, а у них тоже будут дети. Так и возродится наш род. И это правильно! Так и должно быть!
Уходил Сава от могилы, словно рвал пуповину, которая связывала его с утробой матери. Будет другая жизнь, неизвестно какая, лучше ли, хуже, а та, где он стоял с верными друзьями плечом к плечу, «держал строй», та жизнь именно вот сейчас исчезала навсегда.
Теперь против течения вверх по реке Савелий и Троха шли на шестах. Когда прошли половину пути и отдыхали в тихой заводи, Сава достал из-за пазухи нож-кинжал в серебряных ножнах. Да, все оружие, щиты, даже стрелы забрали с собой татары, но когда Сава перевернул Захара, то увидел под ним этот нож, когда-то подаренный ему Иваном Цыганком.
- Бери, батя. Он твой.
Старый остяк весь расцвел счастливой улыбкой и ласково посмотрел на такого щедрого своего трижды зятя.
Пришла настоящая весна. Кричали пролетавшие гуси. Деревья покрылись молодой листвой. Высоко-высоко было синее сибирское небо.
Дымком пахнуло, значит, до родного очага рукой подать.
(Щеглов Владимир, Щеглова-Николаева Эльвира)
#рассказ
#битва
#воины