— Я не хочу сейчас об этом говорить, ты это понимаешь? — мама поставила чайник.
— Понимаю. Но когда-нибудь же ты должна мне об этом рассказать.
— Когда-нибудь и расскажу.
— Он и правда хотел к нам вернуться? Просто ответь.
Мама села за стол и посмотрела на нее с укоризной.
— Хотел. Я, может, тоже хотела, чтобы он был с нами. Но некоторые вещи не забываются.
— Какие? Что он сделал?
— Это долгая история... — мама нервно запустила пальцы в волосы.
— Ты можешь рассказать в двух словах... Необязательно посвящать меня во все детали.
— Он пил.
— Что?..
— Он начал выпивать. Сильно. Пропадал где-то днями напролет. Говорил, что на работе, но до него нельзя было дозвониться. Я не знаю, что с ним случилось, но его будто подменили. Он вообще перестал меня слышать.
— Когда... это началось?
— Тебе было где-то полтора года. Мы тогда только закончили ремонт в квартире, нужно было выплачивать кредит. Бабушка тогда еще работала, жила в области, могла приезжать только на выходных. Я была совсем одна. Вместо того, чтобы помогать мне, он шлялся непонятно где, приползал пьяный. Денег вообще не приносил. Мало того, что тебя надо было в одиночку поднимать...
— Может, ему было плохо?
— Зато мне очень хорошо! Думаешь, я не терпела? Я год пыталась привести его в чувство, но все без толку. Думала, чокнусь. Дело не только в пьянстве, он просто выпал из жизни. Чем больше я пыталась его образумить, тем хуже он себя вел. Нас с тобой для него больше не существовало.
— Что же произошло?..
— Не знаю. Я до последнего верила, что все наладится. Но я сильно ошибалась. Это был уже совершенно другой человек.
— И ты подала на развод?
Лицо матери омрачилось еще сильнее.
— Тебе было два с половиной года... — продолжала она, вглядываясь в свои руки. — Когда ты сильно заболела. Температура, жуткий кашель. Состояние быстро ухудшалось, и я сразу вызвала врача. Пришла педиатр, сказала, это грипп. Выписала лекарства...
Она глубоко вздохнула и продолжала слегка дрожащим голосом.
— Я два дня не могла сбить температуру и на третий день попросила Толика остаться дома, чтобы, если что, отвезти тебя в больницу. Он отмахнулся, мол, ничего страшного не будет, а у него много работы, и уехал. Ты ничего не ела и даже пить не могла. Сколько я ни звонила, он сбрасывал. Помощи было ждать не от кого, бабушка должна была приехать только вечером. Я была совсем одна и страшно перепугалась. Тебе становилось все хуже. Я опять вызвала врача. После укола тебе вроде полегчало, но ненадолго. К ночи я увидела, что у тебя уже губы синие и ты дышишь с трудом. Слава богу, мама приехала. Она тут же сказала вызывать скорую. Вызвали. А они не едут и не едут. В итоге бабушка завернула тебя в одеяло и побежала к соседям. К счастью, Юра, сосед, дома был, мигом погрузил нас в машину и отвез в детскую больницу... — У нее дрогнул голос, она закрыла лицо руками и расплакалась.
— Мамочка, не плачь... — Геля сама прослезилась. — Неужели все было так серьезно...
— У тебя была пневмония. Ты могла умереть.
— А когда папа вернулся...
— Он пришел только под утро. Я ему обзвонилась, уже и не знала, что и думать. Честно говоря, мне уже не хотелось, чтобы он возвращался. Никогда ему не прощу, что в такой страшный момент он оставил меня совсем одну.
— Он просил прощения?..
— А как же. На коленях стоял. Но такое разве можно простить?.. Мы чуть не потеряли тебя — самое ценное, что у нас есть. Я поставила условие: либо он уходит, либо мы. Хоть здесь поступил благоразумно, оставил нас в покое.
Геля с грустью задумалась. Возможно, отсюда и недоверие матери к Маркусу. После такого, наверное, сложно верить мужчинам. Геля всегда думала, что отец изменил маме и бросил их. Ведь с годами, насколько ей было известно, у него появилась другая семья.
А ей ведь всегда не хватало отца рядом. Теперь понятно, почему он не приезжал. Но она до сих пор не могла осознать ужаса произошедшего. Да, она могла умереть. Но не умерла же.
Стоило ли это того, чтобы выгонять отца из семьи? Он исправно выплачивал маме алименты, присылал дочери небольшие подарки на праздники. Но какой в этом был смысл, если самого его никогда не было?
— И что было дальше? Я выздоровела и...?
— Ты не скоро выздоровела. Несмотря на то, что в ту ночь тебя удалось спасти, состояние еще долго было тяжелым, ты почти месяц пробыла в реанимации. Нас, вдобавок, не пускали ухаживать за тобой. Бабушка из-за этого устроилась в больницу работать санитаркой.
— Бабушка? Санитаркой?
— По-другому тогда к тебе невозможно было попасть. Мы боялись тебя потерять. Я бы сама устроилась, но не могла бросить работу, нам нужны были деньги.
— И бабушка...
— Да, если бы не она... Это она выходила тебя. Я тогда была просто не в себе от стресса.
— Мам...
— Чего, милая? — Мама вытерла глаза салфеткой.
— Но я все же не понимаю, почему ты не простила папу? Ты же его любила...
Мама вздохнула и поправила скатерть.
— Не все в этой жизни легко понять. Дай бог, чтобы тебе не пришлось никогда пережить подобное. Да, наверное, есть женщины, которые и не то бы стерпели. Но я не смогла.
Лежа в своей комнате, Геля не могла отделаться от мыслей о бабушке. Она и не подозревала, что та некогда спасла ей жизнь. Теперь девушка совсем по-другому смотрела на ее многолетнее ворчанье.
Все эти годы та оберегала ее как могла, тщательней мамы следила за тем, как она одевается и кушает. Возможно, все бабушки такие, конечно. Но Геля всегда думала, что та просто ищет повода к ней придраться, как и к матери.
Телефон звякнул, оповещая ее о новом уведомлении. Должно быть, очередное сообщение от Маркуса. Совсем ее потерял, наверное. Она прочла: "Любимая, если что-то не так, пожалуйста, дай мне знать. Я волнуюсь".
Она подумала несколько минут и написала: "Я не смогу к тебе приехать, извини".
Несколько минут была тишина. Видимо, он пытался осмыслить, что это значит — полный разрыв или временные сложности. Снова колокольчик. "Может, я к тебе? Готов вылететь хоть сегодня".
Геля зарделась и спрятала телефон под подушку.
Хотя... в самом деле, почему бы ему не приехать к ним? У них, к сожалению, не хоромы, но все не так уж и плохо. Она обвела взглядом свою комнату. Хорошо бы, конечно, если бы обои были менее яркими. Мебель слегка покосилась от времени, а любимый ковер полинял.
Но он же едет не дом их осматривать, а быть с ней. В конце концов, он может пожить и в отеле, если приедет ненадолго, разве нет? Так, пожалуй, было бы еще лучше. "А ты сможешь устроиться в какой-нибудь гостинице? А то у нас дома ремонт", — соврала Геля.
"Без проблем," — тут же ответил Маркус. — "Я и не собирался тебя напрягать. Мой дядя как раз едет через неделю в Питер по своим делам, я мог бы к нему присоединиться".
Ну вот и все. Господи, как все серьезно. Он будет в Питере. Здесь!
Геля вжалась лицом в подушку. Сердце болезненно стучало. Говорить ли маме? Лучше, наверное, не сейчас. Она явно не обрадуется таким новостям. А бабушка!.. Впрочем, теперь она знала, что та всегда желала ей только добра и сможет понять ее.
"Так когда ты приедешь?" — медленно набрала она сообщение. Черт, он может подумать, будто она торопит его. Нет же!
"Через неделю. Люблю тебя!"
Геля закрыла лицо руками. Что же будет, что же будет!..
Дорогие, прекрасные женщины, с праздником! Будьте здоровы, счастливы и любимы! Остальное — приложится.
P.S. Спасибо всем читателям! Берегите себя и своих близких.
Ссылки на предыдущие части:
Больше, чем курортный роман ч.2
Больше, чем курортный роман ч.3