ЧАСТЬ 6 ТУТ
Солнце потянула Бормана за руку:
— Пошли к алтарю.
Пока они шли через лес, Солнце думала и удерживала Бормана от столкновения с деревьями. Борман шёл неровно и смотрел в землю. Солнце потормошила его и сообщила:
— Надо искать РНК на снятие гена Лектора.
— Ищи, — глухо ответил Борман.
— У тебя есть записи всех этих людей? — Солнце кивнула головой в сторону кладбища.
— Да, конечно, — устало сказал Борман, — но, как ты догадываешься, там ничего полезного нет.
— А отсеквенировать?
— Ты хоть раз пыталась попасть в центры секвенирования? Они охраняются как госбанк во времена правления американских президентов. Зачем человеку знать свой геном? А вдруг он там что-нибудь отыщет, не совпадающее с алгоритмом Гриды? Кому от этого будет плохо? — Борман обречённо замолчал, но потом через силу добавил. — По легенде, Лектор не смог сам справиться со сложной технологией криспра и блокчейна. Он убедил какого-то мудрого человека из своего окружения. Лектор был очень убедителен. Мудрый человек помог, но чувствовал неладное. И оставил код снимающей РНК где-то в своих дневниках, которые хранятся в Храме Науки.
Борман помолчал и с горечью продолжил:
— Я двести лет рыл записи в библиотеке Храма Науки. Всю группу Отцов-Основателей и всех, кто был с ними рядом. Не нашёл.
Солнце рассмеялась и радостно сообщила:
— Теперь мне есть чем себя занять!
— Ну-ну, — буркнул Борман ядовито.
— Я приеду.
— Приедешь? — переспросил Борман с издёвкой. — А ты уверена, что завтра утром будешь вообще помнить, куда, к кому и зачем хочешь поехать?
— Ты знаешь, я тоже начинаю этого опасаться, — нежно сказала Солнце, — но ты мне сейчас подаришь карандаш и чистый блокнот.
* * *
Солнце вернулась в Святую Землю через неделю. Она любила отмечать завершение череды событий небольшими деталями, зачастую понятными только ей, поэтому сейчас приехала в том же платье цвета морской волны, в котором начинала это приключение в кафе с Беллой и в Храме Науки.
Борман сидел за своим столом с бутылкой виски — ещё более редкой вещью, чем карандаш. Если у карандаша была хоть какая-то функция, то с виски делать было решительно нечего, поскольку Грида давно уже внедрила всем ген неприятия алкоголя. Выпивший больше трети промилле в час испытывал только тошноту и головную боль.
— О! Ты нашёл РНК-последовательность на снятие антиалкогольной кассеты, — прокричала Солнце с порога, вбегая и готовясь обниматься и целоваться, но замерла, рассмотрев фигуру за столом. Борман был небрит и понур. Может, действительно, так выглядят пьющие люди, снявшие себе кассету? Тогда явно не надо её снимать.
— Даже если бы я её снял, Грида бы мне влепила её обратно, — прохрипел Борман, как будто слыша мысли Солнца, — у неё не забалуешь.
— А как же ты пьёшь?
— Надо себя заставлять. Гармония и счастье иногда пресыщают. Кому это знать, как не тебе, подруга.
— Я тебе не подруга, а коллега.
— С каких это пор?
— А почему Грида не влепит обратно ген Лектора, если мы его снимем?
— Что ты снимешь? — Борман зазвучал раздражённо.
— Ответь хоть на один вопрос, пожалуйста.
— По легенде, мудрый человек не вписал в Гриду алгоритм на возврат гена Лектора. Чтобы оставить согражданам хоть какое-то подобие свободы, которой они так гордятся.
— Отлично. Слушай, а ты бывал в городе семьдесят лет назад?
Борман стукнул кулаком по столу и неожиданно заорал:
— Это уже второй вопрос! Ты зачем приехала? Опять будешь меня грузить неврозами и депрессиями? Почему нельзя просто наслаждаться своим бессмертием, ведь все же так его хотели? Либо уж заходи в дверь и отстань от меня!
Солнце уселась в полюбившееся кресло на колёсиках, подъехала к столу и изобразила позу вопроса — локти на стол, кулак подпирает подбородок:
— Зачем же солнцу заходить? Может стать темно. А вдруг я тебе освещу путь?
Борман на удивление резко успокоился. Точнее, забил. Потянулся за стаканом, выпил, побледнел и затрясся.
— Так ты бывал в городе семьдесят лет назад?
— С какой целью интересуетесь? — Борман выдавливал из себя слова по капле.
— Я нашла похожего на тебя человека в моём дневнике.
— О! Так у нас был секс?
— Ты правда хочешь об этом поговорить?
Борман снова стукнул кулаком по столу. Видимо, токсический эффект алкоголя прошёл, а эйфорический остался. Годы тренировок. Борман орал:
— Да совершенно неважно, о чём мы поговорим! Завтра Грида нам сотрёт память, и мы опять не будем узнавать друг друга и самих себя. Только бесконечно расшифровывать записи в блокноте. Так что, девочка, соглашайся на антидепрессанты и радуйся своему бессмертию. У которого есть минимальные неудобства, обусловленные физиологическими ограничениями человеческого тела, живущего тысячи лет, — последние фразы Борман прогнусавил голосом Лектора из его знаменитой сочинской речи.
— А как ты считаешь, стóит ли любовь бессмертия?
— Мне кажется, мы это в прошлый раз подробно обсудили. И ты, кажется, решила остаться бессмертной. Что ты сейчас от меня хочешь?
— Я вот думаю, что это даже прикольно — быть первыми и, возможно, последними стариками среди всей этой молодёжи. Нам столько стаканов воды поднесут!
Теперь Солнце откинулась на спинку кресла, руками подняла волосы и заложила руки за голову, а красивое бедро одной ноги положила на другое. Борман снова потянулся за стаканом, демонстрируя выход из разговора. Солнце уверенно продолжила:
— Но, наверное, стареть больно и неприятно. Слушай, если всё хорошо записать на бумаге, то вполне можно жить с Гридой и восстанавливать себя!
Борман стукнул стаканом об стол и раздражённо сообщил:
— Девочка, мы это всё проходили. Здесь народ не дурнее тебя. Через полгода такой восхитительной вдохновляющей жизни Грида диагностирует её как истерическую шизофрению и начинает херачить галоперидолом. Третий камень во втором ряду. Элизабет. Лиза.
— Ты не обсуждал со мной, что будет, если мы снимем ген Лектора. Ты говорил, что это невозможно сделать. А что, если возможно? А давай, как учёные-теоретики, распланируем сценарий жизни без бессмертия.
— Я не люблю учёных-теоретиков, — хрипло выдавил Борман, — маленький эксперимент всегда лучше большой теории.
— Хорошо, тогда давай распланируем как инженеры. Неужели тебе неинтересно попроектировать эксперимент жизни без бессмертия?
— Я не понимаю, во что ты хочешь поиграть, но мне твои игры неинтересны и неприятны. Отстань от меня. И так тошно, а тут ты со своим флиртом. Хочешь сделать что-то полезное, прими решение и не возвращайся к нему. Решай, заходить в дверь или не заходить.
Солнце снова подъехала к столу, взяла Бормана за руку через стол и нежно спросила:
— Что у тебя стряслось?
— У меня? У меня всё отлично. Лучше всех.
— Я не сомневалась. Но ты изменился с прошлого раза. Ты, случайно, с инъекций не сошёл, поддавшись дурному влиянию?
— Не сошёл. Куда сойдёшь с подводной лодки. Это просто ты меня в прошлый раз удачно застала. Были хорошие новости. А теперь стало одной могилой больше. Так что вот теперь я настоящий. Нормальный.
Солнце протянула через стол аккуратно сложенную бумажку:
— Вот код РНК на снятие гена Лектора. Спасибо за бумагу и карандаш.
— Солнце, не надо шутить на эту тему, — устало выдавил Борман, — говори, зачем приехала.
— Я правда его нашла.
Борман вскочил из-за стола, схватил Солнце за руку и потащил её к двери с криком:
— Заткнись! Это всё уже было. И это не работает. И это больнее мне, чем тебе. Возвращайся в город, пожалуйста.
Солнце отработанно стукнула кулаком по держащей её руке, перехватила инициативу, мощным рывком вернула Бормана в его кресло, заперла, схватив ручки кресла обеими руками, и заговорила прямо в лицо:
— Я хакнула библиотеку Храма Науки и прогнала через нейронную сеть по поиску РНК гена Лектора.
— Я тоже так делал, — Борман неуверенно вырывался, — это же очевидный подход. РНК-последовательность так не находится.
ЧАСТЬ 8 (ОКОНЧАНИЕ) ТУТ
Отрывок из книги "ВРЕМЯ + МАЯК". Покупайте на Лабиринте.
Обязательно подписывайтесь на этот канал. Тут будет ещё много разнообразного и интересного.
Эпиграф:
"Но каждый из нас стрелял в своё солнце и времени было в обрез."
-- БГ